Чабор
Шрифт:
Девушка, не зная, что ей делать, просто следуя примеру волхва, стала на колени и протянула свои руки в волшебное облачко. И тут, словно после вспышки далёкой молнии, мир вокруг них озарился божественным светом. Сами того не замечая, Ортай и Дарья соединили руки, не слыша того, как вверху, разрезая ночь над их головами, перечеркнули чёрное небо крест-накрест две падающие звезды. В этот миг сам Род, соединивший им руки, соединил и их сердца Вселенским Светом…
Вскоре неутомимая Дева Заря стала выводить на небесное пастбище своих розовых коней и расчесывать их огненные гривы золотым гребнем. Просыпалось светлоликое
Княжеский гридень Берег с самого утра скакал на коне от игрища к игрищу, осторожно выспрашивая у родственников, не видели ли они где-нибудь его сестрицу Дарью? Свояки и свояченицы недоумённо разводили руками и только спрашивали: «А что стряслось-то?».
Измотав вконец коня, Берег решил дождаться того момента, когда солнце двинется к закату. Уж коли не явится младшая сестра и к тому времени, нужно будет поднимать людей на поиски. К тому же пропал и его главный советчик — волхв. Спросить больше было не у кого. Мать ушла к сестре в соседние Карани.
Поутру старшая из сестёр Берега Настёна клялась чем угодно, что ни на игрище, ни в лесу, куда все пошли под утро, она Дарьи не видела. Только когда девушки пошли пускать венки по воде, где-то промелькнула сестрица, а уж после того ни сама Настёна, ни сын мельника Егор её не видели.
— Егор? — удивлённо спросил Берег. — Егор вон уж третий воз домалывает на мельнице, отца сегодня к работе не подпускает, а ты? Разгулялась и разленилась за праздник. Покормила бы брата, прибрала в доме, а то лежишь полдня на лавке. Вот скажу жениху твоему купальскому, как ты до работы охоту вылёживаешь. Гляди, — пригрозил брат неохотно поднимающейся с лавки Настёне, — купальские цацки потом пищать начинают, титьку просят…
— Дурак, — обиделась сестра. — Типун тебе на язык.
Она молча собрала посуду и уже вознамерилась идти во двор, но отчего-то остановилась у самого порога.
— Знаешь, — сказала она вдруг и хитро подмигнула брату, — а ведь Егор никогда бы три воза с утра не намолол, если б вчера я…
— Иди, иди, — ответил ей Берег с улыбкой. — Это он сдуру. Такая скалка, как ты, эдак закатает за полгода после свадьбы-любомира, что он и с полатей не поднимется, не то что три воза намолоть.
— Было бы что молоть, — игриво сказала сестра и вышла из дома.
Да и то правда. Хлеба прошлый год дал, хоть отбавляй. Сеяли в срок, определённый Ортаем. Никто и зёрнышка в землю не бросил, пока волхв не пропел, не проплясал, не проговорил все положенные гимны старым Богам и Духам земли. Зато до весны с хлебом. И этой весной тоже отсеялись по всем волховским канонам. Уж всё взошло, прёт, зреет, вона, до Купалы дотянули, а прошлогодний хлеб ещё маленько есть...
Дарья появилась в тот миг, когда солнце уже перевалило за небесную гору и начало свой путь к дальней кромке леса. Берег, погружённый в переживания о пропавшей сестре, вышел полный тяжких дум из-за угла дома, смотрит — а обе сестры сидят на крыльце как ни в чём не бывало и весело о чём-то шепчутся.
— Дарья, — тихо и с поддёвкой сказал он, — я уж подумал, что купальских ночи две, и ты осталась на вторую...
— Я бы и осталась, Берег, — смело ответила сестра, и её взгляд заставил смягчиться сердце брата. Столько было в нём чистоты, любви и… наглости, что Берег даже не сдержался:
— Ой, девки. Нет у нас отца, а матери недосуг вами заниматься. Только она за порог — ваш и след простыл. Вот будет ей утешенье под старость, когда обе дочки в подоле принесут по сыночку. Всё! Больше мать одну к тётке не пущу, путь забирает и вас с собой…
— Чего бранишься, — вдруг отозвалась мать из-за частокола.
Того, что говорил Берег, она, конечно, не слышала, однако же, коли сын стоит руки в боки, знать, снова поучает сестёр. Благо, есть мужик в доме, девчат держит в кулаке да и в обиду никому не даст, можно на него положиться…
— Да ничего, мамо, — отмахнулся Берег, — так, про жизнь говорим…
— Это что ж такое нешуточное говорите? — хитро спросила мать, присаживаясь к дочерям.
— Да вот, — улыбаясь, сказала Настёна, — говорим, что нашему Берегу и Купала не Купала. Ни тебе на игрище, ни…. До седой бороды будет ходить холостой и бубнить бу-бу-бу-бу…
— Ну, уж не над вашими ушами будет это бу-бу-бу, — с укоризной ответил Берег, — как бы на следующий год мы с матерью вдвоём не остались на Купалу.
Мать хитро посмотрела на дочерей и ответила так:
— Ничего, сынок, им время про то думать…
Время — не время, а Берег всё равно решил разведать, с кем это гуляла в купальскую ночь Дарья. Вечером, против всех своих привычек, пошёл он по игрищам. Долго гулял, глядя на всеобщее веселье, а младшей сестры так и не нашёл. Несколько раз мимо него в весёлом хороводе проносилась Настёна, позже подбегала и с Егором, понуро красневшим при встрече с будущим родственником, даже подсылала подруг, чтобы те затянули брата в игры, но у них так ничего и не вышло.
Вскоре Берег как-то незаметно исчез. Вдали от посторонних глаз он дворами пробирался к околице, потом к лесу. Будто лисица за деревенскими огородами, беззвучно перебегая из-за куста за куст, он следил за замеченной им Дарьей. Сестра же в этот миг была слепа и беспечна, впрочем, как и все влюблённые на белом свете. Очень скоро Берег узнал её тайну…
Будто сам не свой появился он после того на игрище. Влетел в хоровод, скакал, смеялся, даже поцеловал подругу Настёны, скромную тихоню Всенежу. Веселей и бездумней Берега в этот вечер не было никого.
Подруги его ошарашенной сестры становились в очередь, наперебой выпытывая у неё, как бы сегодня подобраться к Берегу. О, бедная Всенежа! Она едва не лишилась чувств, когда шальной купальский вихрь вынес княжеского гридня к ней вторично, и во второй раз его горячий поцелуй обжёг ей губы.
[i] Бог Ний — покровитель водных просторов.
ЛАРЬ 3 КЛУБОК 9
КЛУБОК 9
Недели за две до той самой купальской ночи в Еменце разворачивался ежегодный торг. Каждый раз народу для такого небольшого печища собиралось очень много. Вроде и Полоцк недалеко, и место не ахти какое, а съезжалось на местный кирмаш чуть ли не полмира. Везли, несли, волокли всё и отовсюду. Ещё с рассвета торгового дня тянулись лесными тропами обозы. Казалось, что всё это многолюдье весь год пряталось где-то рядом в кустах или меж деревьев вблизи от печищ, а теперь, услышав клич, спешат на торг, будто комарьё на свет.