Чакра Фролова
Шрифт:
Кажется, впервые Варя смутилась. Фролов с удивлением скосил на нее глаза – еще недавно она бы легко и со смехом ответила на такой вопрос. И с интересом понаблюдала бы за его реакцией. А тут вдруг замялась.
– Вообще-то… есть тут один… офицер немецкий… Ухаживает за мной… Духи вот подарил.
– У вас уже что-то было?
– Да, – тихо ответила Варя. – Но я его не люблю.
– Понятно, – отозвался Фролов, попутно отметив про себя, что не испытывает ни ревности, ни патриотического негодования по поводу этого факта. – А у меня фильм сгорел.
– Какой фильм?
– Тот, что я сдавал месяц назад.
«Боже, неужели прошел всего месяц? – мысленно удивился он. – Кажется, что целая жизнь».
– Бедный, – пробормотала Варя и еще сильнее прижалась к Фролову.
Фролов подумал, что после информации об офицере он имеет полное моральное право не предлагать Варе бежать. Но ему казалось постыдным воспользоваться этим фактом в оправдание своей нравственной черствости.
– У тебя совсем стоптались ботинки, – сказала она.
– Знаю, – ответил он.
Повисла пауза.
«Бог мой! – ужаснулся Фролов. – Нам что, даже говорить больше не о чем?»
Пустота, которая еще пару минут назад казалась приятной, теперь отозвалась внутри тянущей болью, и Фролов почти физически ощутил, как она с жадностью саранчи поедает его мысли и душу, оставляя бесполезную оболочку тела.
«Фильма нет, любви нет. Можно бежать, а можно остаться. Можно жить, а можно умереть. Ничего не изменится».
Фролов почему-то вспомнил ожиревших чаек из своего далекого дореволюционного детства. И ту одну, которую все клевали и отгоняли, поскольку она никак не могла приспособиться к новой реальности. Он вдруг представил чеховскую героиню с ее знаменитым «Я – чайка!» Интересно, увидь она тех жирных грязных чаек, стала бы она так отчаянно пытаться изобразить из себя чайку? А может, Чехов, как всегда, иронизировал? Ведь он и сам жил в Ялте. Правда, умер за десять лет до появления там маленького Саши.
Фролов невольно улыбнулся.
– Ты чего? – испугалась Варя.
– Да так, вспомнил кое-что…
– Тьфу, какая я дура! – вдруг всполошилась Варя как-то по-простонародному. – Я тебе даже поесть не предложила. Ты же голодный, наверное…
– Нет, нет, – испуганно замотал головой Фролов.
Есть ему, конечно, хотелось, но он не хотел быть чем-то обязанным Варе.
– Брось ты свой идиотский политес. Сытых сейчас нет.
Она попыталась встать, но Фролов удержал ее.
– Ты знаешь, я ведь ненадолго, – выдавил он после паузы.
«Надо сказать, – думал он. – Надо. Надо выдавить из себя. Заставить. Иначе я буду себя потом всю жизнь корить».
– Я… я сегодня вечером попытаюсь уйти из города. Если хочешь, пойдем со мной.
Он сказал это такой болезненной скороговоркой, что Варя все поняла, улыбнулась и ласково погладила Фролова по голове.
– Ты меня больше не любишь?
«Вот оно, – мысленно содрогнулся Фролов. – Теперь попробуй не ответить».
Но Варя вопреки привычке не стала его мучить.
– Вижу, что не любишь. Зачем же предлагаешь?
– А разве ты меня любишь? – выкрутился Фролов, но тут же понял неуклюжесть маневра – а что, если она вдруг скажет, что любит? Любит без памяти и готова бежать с ним на край света. Что тогда?
– Нет, – ответила после паузы Варя, но что-то в горле помешало ей сказать это спокойно и с достоинством. «Нет» вышло каким-то сдавленным и неестественным.
Фролов предпочел этого не заметить.
– Значит, не поедешь? – спросил он так равнодушно, что мысленно чертыхнулся – актер из него никудышный.
– Нет. Рисковать жизнью… Да еще на тебя вешаться… Нет. Я и здесь не пропаду. Ты меня знаешь.
«Надо заканчивать разговор», – раздражаясь на самого себя, подумал Фролов.
Он встал с кожаного дивана. Продавленность мгновенно исчезла, словно диван только и ждал момента, когда можно будет стряхнуть с себя Фролова.
– Ты уже? – испуганно вскочила следом Варя.
– Да, – замялся Фролов. – Надо еще домой зайти… забрать вещи… кое-какие дела сделать…
– Ты еще придешь?
Фролов качнул головой.
– Нет. Я, наверное, не успею…
Он поцеловал Варю в щеку и направился в прихожую.
У самой двери Варя неожиданно задержала его.
– А хочешь знать, почему муж не взял меня с собой?
– Ну? – спросил Фролов, хотя его это совершенно не интересовало.
– А ты меня простишь?
Варя посмотрела ему прямо в глаза.
– Да за что? – пожал плечами Фролов.
– Я… я ждала ребенка.
– Понимаю, – кивнул он.
– Ни черта ты не понимаешь, – раздраженно сказала Варя. – Я ждала ребенка от тебя.
Фролов замер, не решаясь нарушить наступившую тишину. На мгновение ему даже показалось, что поедавшая его изнутри саранча тоже замерла и перестала хрустеть.
– Это было незадолго до того, как ты исчез. Я тогда не знала, что ты пропадешь так надолго. Сказала мужу, что жду ребенка не от него.
– Зачем?!? – удивился Фролов.
– Да потому что я его никогда не любила и не хотела быть с ним. Там как-то это все подвернулось… У него какие-то неприятности на работе, у меня настроение паршивое…
«Паршивое настроение» в контексте столь важной новости звучало как-то мелочно. Варя с досадой отвернулась.
– Так а что с ребенком? – спросил Фролов после паузы.
– А что мне было делать?! – вдруг закричала Варя, и Фролов снова с изумлением отметил, что в искаженном виде лицо ее гораздо ближе к тому внутреннему оригиналу, который он так долго хранил в своей памяти. – Объявили войну. Немец вот-вот в город войдет. А муж, как узнал, так просто бросил меня.
– Ну и сволочь, – сказал Фролов скорее удивленно, нежели осуждающе.