Чародейка
Шрифт:
После ужина, активизировав охранный круг, легли спать, растянувшись, как и в прошлый раз, прямо на земле.
Удобно устроившись между воительницей и ведьмочкой, укутавшись теплым плащом, Надежда с удивлением вдруг подумала о том, что почти счастлива. Ну, если уж и не счастлива, так, по крайней мере, вполне довольна.
На небе, одна за другой, загорались звезды, большие и маленькие. И глядя наверх она впервые не только поняла, но действительно прочувствовала – это не прошлое и не будущее, не параллельный мир – это вообще
Но удивительное дело, отчего–то это нисколько её не трогало.
***
Разбудили Надежду резкие, возбужденные голоса, звучащие на повышенных тонах.
– Убери от меня свои грязные лапы, Эмпар!
Как ни странно, рычал не Сурэй, а спокойный Паркэс.
Смех, раздавшийся в ответ, показался Надежде издевательским и злым.
– Держи себя в руках, – вплелось в низкое рычание мужских голосов бархатное контральто Антриды. – Они нарочно провоцируют. Разве не понимаешь?
Окончательно проснувшись, Надежда села, с тревогой разглядывая новых людей, невесть откуда взявшись, пока она безмятежно спала.
Их окружали всадники. Один из них явно занимал главенствующее положение. Остальные составляли эскорт либо охрану.
Главным был молодой человек, уверенно держащийся на горячем гнедом скакуне. И всадник, и конь были стройны, можно даже сказать, изящны.
Молодой человек держался в седле с горделивой небрежностью.
Взгляд Надежды невольно отмечал мелкие детали его облика – чёрные кожаные сапоги, тонко выделанный плащ.
Словно почувствовав её взгляд, всадник обернулся, и на груди его блеснули кольчужные кольца. Руки, едва удерживающие поводья, были в тонко выделанных чёрных перчатках.
Задувающий порывами ветер действительно был пронизывающим.
Почти таким же пронизывающи, как взгляд незнакомца, обращённый к Надежде.
– Ваше величество, – склонились все перед ним.
Одна она осталась стоять и моргать, словно сова, вытащенная из дупла на солнце.
– В чём дело, господа? – прозвучал манерный холодный голос. – Мы условились встретиться совсем в другом месте. Стоит ли мне оценить ваше неповиновение как измену?
– Сир, – привычно выступил вперёд Сандар, – о неповиновении речи быть не может. Мы сбились с курса после того, как в указанном месте Чародейки не оказалось. Вы же знаете, как искажает пространство магия Проклятого Леса? Мы сбились с пути. Простите нас.
Вымораживающий до дрожи взгляд высокородного всадника вновь устремился к Надежде.
Губы его презрительно скривились:
– Чародейки не оказалось на месте?
– Комедианты, по ошибке забредшие в лес, опередили нас. Но нам в итоге удалось её отыскать.
– Это она? – качнулся высокомерный острый подбородок.
– Да, ваше величество.
– Уверены?
– На девушке перстень. И она – волшебница. Вряд ли это простое совпадение.
– Подойди, – холодно велел король Надежде.
Она нехотя
– Как твоё имя?
– Надежда.
– Громче, леди! Хотелось бы услышать, что вы там лапочете?
– Меня зовут Надеждой, – повысила голос она. – Но ваши люди отчего–то зовут меня Джайной.
Чтобы видеть лицо короля, Надежде приходилось запрокидывать голову.
Нельзя сказать, чтобы это было приятно – смотреть снизу–вверх на узкое надменно–презрительное лицо его Величества.
Похожим на этого короля Надежда представляла себе Кая, которого она никогда не считала достойным устремлений своей любимицы Герды.
Стоит ли любви мальчик, способный убить взглядом пренебрежения в ответ на самую преданную верность? Можно ли отогреть того, кого раздражает малейший намек на человеческую слабость лишь потому, что он успел сложить жестокое слово «Вечность» и понять – оно того не стоило.
Насмешливая печаль во взоре короля смешивалась с расчетливой беспощадностью. Лёгкие, прямые, рыже–каштановые волосы падали на лицо, обрамляя острые, резкие птичьи черты, наводящие на мысль о лезвии.
Изящные брови чуть сдвинулись, образуя легкую складку на переносице.
Уголки тонких королевских губ дрогнули в недоброй усмешке:
– Эта сахарная блондиночка и есть грозная спасительница нашего мира? – король зло выругался. – Столько усилий и риска! А что в итоге?
Не впервые карамельная внешность Надежды внушала людям мысль о её бесполезности, что совершенно не соответствовало действительности.
Хотя… хотя на этот раз он прав. Спасительница мира из неё никакая.
Свита испуганно безмолвствовала.
– Как смеешь ты так пристально разглядывать меня, женщина? – вскинул голову высокородный всадник.
Надежда послушно опустила ресницы.
Спешившись, широкими стремительными шагами король подошёл к Паркэсу, которого охрана уже принудила опуститься на колени перед Его Величеством.
– Ну? Что будем с тобой делать, красавчик? Мне почти жаль тебя. Я ведь далеко не так жесток, и, чтобы не говорила про меня молва, способен сочувствовать и сострадать. Иногда. Тебе дали шанс. Ты его проворонил.
Надежда хмурилась, не понимая, что происходит.
Король склонился над пленником. Длинные пальцы в перстнях сомкнулись на подбородке Паркэса:
– Как же так случилось, друг мой, что проводник с твоим опытом и знаниями вдруг ошибся с определением места и времени?
Ни один мускул на треугольном королевском лице не дрогнул, лишь в глазах промелькнула едкая, как кислота, злость.
– Отвечай мне, когда я тебя спрашиваю.
Голос Его Величество звучал зачаровывающе–мягко, будто кто–то крался по снегу на мягких лапках, стараясь не оставлять следов.
– Ты, в отличии от других, знал, чем именно мы рискуем. Знал, кто идёт по вашему следу. И ты медлил. Специально. Почему?