Час джентльменов
Шрифт:
— Лучше просто воды, — сказал Бун.
Петра принесла ему стакан.
— О! — воскликнула она. — У меня есть крекеры!
Пару недель назад Петра устраивала у себя небольшую вечеринку с аперитивами и легкими закусками, призванную разжечь аппетит перед походом в ресторан. С тех пор крекеры так и валялись у нее в шкафу. Порыскав по полкам, она нашла коробку и отправилась на поиски подходящего блюда.
— Я могу и из коробки поесть, — заверил ее Бун.
— Правда?
— Конечно.
Петра передала
Бун слушал ее вполуха. Предоставив полиции Дэна Николса, он спихнул с себя роль главного подозреваемого. Взлохмаченная прическа и крошки, прилипшие к уголку губ Петры, внесли нотку несовершенства в ее идеальный образ, от чего она стала еще привлекательнее. Халат чуть соскользнул с ее левого плеча, приоткрывая тонкую бретельку чего-то голубого, шелкового и…
Как можно поцеловать девушку, когда у тебя рот набит крекерами? И вообще, стоит ли ее целовать, задумался Бун, непринужденно делая глоток воды, пытаясь избавиться от слипшейся крекерной массы, приклеившейся к нёбу.
Пока Петра продолжала о чем-то там рассуждать, Бун наклонился, стряхнул пальцем крошки с ее губ и поцеловал ее. Если она и удивилась, то в хорошем смысле — ее губы затрепетали, и, обняв Буна за шею, она прижала его к себе покрепче.
До чего же у нее потрясающие губы, думал Бун. Такие мягкие и поразительно полные. Они все целовались и целовались, пока наконец Бун не оторвался от ее губ, чтобы спуститься к белой, нежной, хрупкой шее. Петра соблазнительным движением повернула голову, чтобы ему было удобнее ее целовать.
Ее духи сводили его с ума. Санни никогда не пользовалась духами, придерживаясь мнения, что солнце, соль и воздух — наилучший из парфюмов (и Бун ее в этом поддерживал, на него соль и солнце действовали как мощный афродизиак). Но Петра, с ее пеньюарами и духами, была совсем другая, воплощение женственности. И Бун вдруг обнаружил, что ему это нравится, и даже очень. Покрывая ее шею поцелуями, он нежно заправил черную прядку волос за ушко и принялся его целовать.
— Если продолжишь в том же духе, — сказала Петра, — я не смогу тебя остановить.
— А я и не хочу, чтобы ты меня останавливала, — прошептал он.
— Хорошо… я тоже не хочу.
Так что Бун продолжил целовать ее ушко, а она начала ласкать его шею. Буну казалось, будто он тонет в аромате ее духов. Петра не остановила его, когда он потянул за пояс ее махрового халата. Тот распахнулся, и Бун почувствовал прикосновение шелковистой ткани. Прижавшись к плоскому животу Петры, он начал целовать ее грудь, спускаясь все ниже и ниже.
— Секс на кухонном столе, — услышал он вдруг ее голос.
— М-м-м-м…
— Я не хочу, чтобы наш первый раз был на кухонном столе, — прошептала Петра, покрывая поцелуями его ключицу. — Можно мы пойдем в спальню? Пожалуйста?
О да, подумал Бун, мы можем пойти в спальню, пожалуйста. Мы определенно, несомненно, можем пойти в спальню — пожалуйста. Подхватив Петру на руки, он снял ее со стола. Если бы он попробовал поднять Санни, то очутился бы в приемной «скорой помощи». Но Петра была легонькой, почти невесомой. Бун пронес ее через гостиную.
— Ты прямо так меня в спальню и потащишь? — засмеялась она.
— Ну… да.
— Немножко по-неандертальски, тебе не кажется?
Бун ногой распахнул дверь спальни.
— Ты против?
— Ничуть.
Уложив Петру на кровать, он пристроился сверху. Тонкий пеньюар задрался, и она прижалась к Буну голыми бедрами. Почувствовав его возбуждение, она пробормотала: «М-м, мило», — и потянулась к пряжке его ремня. Бун приподнялся, чтобы ей было удобнее, и Петра расстегнула ремень и стянула с него джинсы. Они вновь принялись целоваться, нежно и страстно — ее язычок дразнил его, а рука тем временем скользнула вниз, нашла…
И зазвонил телефон.
— Не подходи, — прошептал он.
— Не буду.
Они старательно не обращали внимания на телефон, который издал еще три дребезжащих вопля, прежде чем включить автоответчик с ясным голосом Петры, которая не может сейчас подойти, будьте любезны оставить сообщение. После сигнала послышался голос Алана Бёрка: «Петра! Я в полицейском участке. Давай просыпайся, вытаскивай свою задницу из кровати и дуй сюда. Живо!»
Петра попыталась было снова поцеловать Буна, но настрой уже сбился.
— Мне надо идти, — вздохнула она.
— Нет, не надо, — возразил Бун.
Но они оба понимали, что момент безнадежно упущен. Такое случается иногда с волной — вот она растет и растет, и кажется, вот-вот взлетишь на ней, как никогда в жизни, а потом — бац! — и она растворяется в океане.
Бог Любви Дэйв называет такое явление «волнусом прерыванусом».
— Надо, — повторила Петра.
— Ты права, — признал Бун и скатился с нее.
— Мне очень жаль.
— Да ладно, все в порядке.
— Себя жаль, я имею в виду.
Встав с кровати, она подошла к шкафу и вытащила несколько вешалок с одеждой. Затем исчезла в ванной комнате, и через пару минут оттуда появилась Петра Холл, с которой Бун был знаком раньше, — элегантная, компетентная, хладнокровная.
— По мне видно, что я только что выбралась из страстных объятий? — поинтересовалась она.
— Только мне.
— Отличный ответ, — оценила Петра. — Слушай, а можно мне получить этот… ну, как в бейсболе?