Час нетопыря

Стреттон Роберт Ф.

Кнаупе надевает очки и читает: «В интересах расследования я обязуюсь хранить в полной тайне все относящееся к делу, по которому являюсь свидетелем. Обязуюсь не разговаривать с посторонними лицами без разрешения судебного следователя или представителей окружного управления полиции ни на какие темы, прямо или косвенно связанные с предметом следствия. Я предупрежден о том, что разглашение тайны влечет за собой наказание в виде лишения свободы».

— И что вы на это скажете, герр Пфёртнер? — спрашивает Кнаупе, беспомощно разводя руками. — Что это значит?

— Именно то, о чем мы только что говорили, — отвечает Георг. — Теперь я уж точно знаю, что мне делать.

— О чем вы говорите, господа? — вмешивается полицейский

служащий. — Если о деле, которое является предметом следствия, то вам, господин, тоже придется дать подписку о неразглашении тайны. Это важное дело государственного значения.

— Нет, — говорит Георг. — Мы говорили с господином Кнаупе о политической обстановке в нашей стране, то есть о делах, которые полицию не интересуют.

VI

Пятница, 12 июня, 9 часов 05 минут. Кабинет командира 14-й дивизии генерал-лейтенанта Курта Зеверинга. Присутствуют:

1. Заместитель командира по строевой части майор Эрнст Штам.

2. Заместитель командира по технической части подполковник Пауль Фретциг.

3. Начальник штаба полковник Адольф Румбейн-Визер.

4. Заместитель начальника штаба майор Гюнтер Кирш.

5. Начальник разведки подполковник Карл-Хайнц Пионтек.

6. Начальник Секретной базы № 6 майор Руно фон Чиршке.

7. Офицер контрразведки дивизии, капитан Хорст Шелер.

8. Командир комендантской роты капитан Лампрехт фон Горальски.

9. Адъютант командира дивизии лейтенант Себастьян Мюллер.

Из десяти присутствующих здесь офицеров шестеро принадлежат к тайной организации. Четверть часа назад эта шестерка успела вернуться из поездки на базу № 6, снова надеть офицерские мундиры и остыть после пережитого. План майора Штама удался полностью. Как раз в этот момент солдаты специальной части перевозят боеголовки на расположенную в безлюдном месте Секретную базу № 3. Ее начальник — член организации, в ранней молодости служивший в войсках СС и умеющий молчать. Ему спокойно можно доверить секретный груз до того времени, когда он будет использован в соответствии с решением организации.

— Начнем, господа офицеры, — говорит генерал Зеверинг. — Время идет. У нас только двадцать минут на обсуждение этого неслыханного происшествия. В девять тридцать я ожидаю прилета инспектора Главного командования бундесвера и должен знать все, что можно по этому поводу сказать. Генеральный инспектор ждет нашего доклада не позднее десяти, поскольку в одиннадцать министр обороны будет на заседании правительства и должен выступить с отчетом.

Генерал строго оглядывает собравшихся офицеров и выдерживает небольшую паузу.

— Прежде чем перейти к событиям на Секретной базе № 6, — очень медленно говорит Зеверинг, что всегда означает у него высшую степень негодования, — я не могу не выразить своего глубочайшего неудовольствия по поводу вялых, чтобы не сказать скандально медленных, темпов тех предварительных действий, которые вами предприняты. Специальная комиссия изучит все документы по этому делу. Виновные понесут наказание. Я хотел бы напомнить, что кража столь строго охраняемых нейтронных боеголовок произошла впервые в истории и еще неизвестно, каковы будут последствия. Каждый кадровый офицер должен понимать, что это может означать. И вообще, господа, я замечаю в нашей дивизии признаки явного ослабления дисциплины и предупреждаю, что этого не потерплю. Например, у майора Кирша на ногах обыкновенные солдатские ботинки вместо офицерских штиблет. Майор Штам не выбрит, что я воспринимаю как личное оскорбление. Чем вы, господа, занимались и почему я был извещен о налете на базу спустя целый час после того, как это произошло? Почему офицер контрразведки был разбужен только за пять минут перед возвращением первой инженерной группы? Впрочем, пока оставим это. Прошу докладывать. Пожалуйста, майор фон Чиршке.

— Что ж, господин генерал, — говорит начальник

базы, — факты в основном известны. Меня не было на месте, но я успел в общих чертах восстановить ход событий. Около шести утра, как раз в тот момент, когда на базе должен был смениться дежурный офицер, на нее был произведен дерзкий налет, в результате которого убиты дежурный офицер и четверо караульных, после чего со склада вывезены одиннадцать нейтронных боеголовок мощностью от половины до трехсот килотонн. Подробный перечень прилагается. По нашему мнению, группа нападения состояла примерно из тридцати человек, превосходно вооруженных с военной точки зрения и наверняка состоявших в сговоре с кем-то из гарнизона базы, потому что ничем другим нельзя объяснить полный выход из строя Главной сети безопасности и беспрепятственное вторжение в караульное помещение с целью отравить отдыхавших после службы солдат. Точнее говоря, это не отравление со смертельным исходом, а поражение каким-то сильным психотропным или психохимическим средством. К числу потерь следует также отнести таинственное исчезновение взводного, унтер-офицера Паушке. Принимая во внимание личность этого офицера и всем известную деятельность его отца, к этому исчезновению следует отнестись со всей серьезностью. Кроме того, неизвестно, какова судьба обер-лейтенанта Вейтмарка, который в положенное время покинул казарму в Эшерпфаре, но до базы не доехал.

— Напротив, господин майор, — вмешивается офицер контрразведки. — Судьба Вейтмарка, к сожалению, известна. Он был застрелен из автомата в двух километрах от Эшерпфара в пять часов сорок семь минут. Это время показывали часы на его руке. Прошу прощения, что я вас прервал.

— Что еще установлено нашей контрразведкой? — спрашивает генерал.

— Немного. Но через несколько часов будем знать больше. Исключено, чтобы дежурный офицер, капитан фон Випрехт, был в сговоре с нападавшими…

— А почему? — сердито спрашивает майор Штам.

— Господин майор! — резко прерывает его генерал. — Здесь вопросы задаю я. Докладывайте, капитан Шелер.

— Мы исключаем участие капитана фон Випрехта по той простой причине, что он направил в штаб дивизии все предусмотренные инструкцией донесения, а дверь в контрольное помещение открыл потому, что никакая сигнализация не действовала. Что касается числа участников нападения, то мы совершенно уверены на основании оставленных следов и некоторых других данных, что их было пять или шесть человек, в том числе одна женщина.

— Женщина? — не скрывая злости, говорит майор Штам. — Вы хотите нас уверить, что у русских не хватает мужчин для такой работы? Хорошо же работает наша контрразведка, ничего не скажешь.

— Майор Штам, объявляю вам выговор, — сквозь зубы цедит генерал. — Кажется, я ясно запретил прерывать? Капитан Шелер, продолжайте доклад.

— Что касается исчезновения унтер-офицера Паушке, оно действительно наводит на размышления, — продолжает офицер контрразведки. — С одной стороны, есть данные, что Паушке вел огонь по нападавшим. Но, с другой стороны, тонкая полоска крови внезапно обрывается неподалеку от главного въезда, а метров через шестьдесят появляется снова. Напрашивается вывод: или это кровь одного из участников налета, что нами еще не установлено, или тяжело раненного Паушке несли до какой-то машины целых шестьдесят метров, что представляется маловероятным. Если до вечера дело удастся сохранить в тайне, мы с большей точностью восстановим случившееся. Наконец, последнее: из того, что пока удалось установить, следует, что главная система была выведена из строя посредством какого-то неизвестного электронного устройства, изготовить которое — дело необычайно сложное и дорогостоящее. Это аргумент против предположения насчет террористов, так как, насколько нам известно, среди них нет лиц со столь выдающимся конструкторским талантом и столь обширными профессиональными знаниями. Я кончил, господин генерал.