Час нетопыря
Шрифт:
В зале слышится короткий, приглушенный смешок.
— Хорошо, — говорит миссис Уизер, — я это соответствующим образом прокомментирую в моей сегодняшней корреспонденции. Кругом одни невиноватые! Мой второй вопрос: в Западной Германии сегодня утром произошли какие-то подозрительные события, связанные, кажется, с нейтронными бомбами. Имеет ли наша ужасная катастрофа какую-либо связь с тем, что произошло в Федеративной Республике Германии?
— Нет, миссис, — отвечает Гаррисон. — Разве что психологическую. Но психология — это не по моей части. Что касается вооруженных сил Соединенных Штатов, они подчиняются мне всегда, а тем более в момент кризиса. Происходящее за границей может повлиять на президентские решения лишь в такой степени, в какой оно связано с нашей безопасностью и нашими стратегическими целями. Это был не такой случай.
— Иначе говоря, имели место два случая, друг от друга не зависящие?
— Так это и надо понимать.
— Хорошо. Теперь мой третий вопрос: израильское радио час назад сообщило, что корабли Шестого флота обстреляли советский крейсер в Средиземном море. Это тоже случайность?
— Дорогая миссис Уизер, вы невнимательно слушаете. Я об этом уже говорил и предупредил вначале, что я еще не обо всем могу сказать. Факт, о котором вы упомянули, является предметом расследования.
— Вы считаете, что командующий Шестым флотом тоже не несет ответственности за этот инцидент? А может быть, это вы дали ему такое указание?
— Я не могу в данный момент комментировать какие-либо события этого рода. Если есть еще вопросы…
— Я еще не кончила. Из того, что мы к настоящему времени от вас узнали, следует, что во всем мире произошла целая серия чудовищных случайностей, за которые никто не несет ответственности. Просто невезение. Какие-то колдовские действия неизвестных сил. Аляска, Дарданеллы, Виртемберг, Нью-Мексико — половина земного шара охвачена этими таинственными случайностями. Простые люди обязаны верить, что какие-то зловредные карлики в одно и то же время проказничают за тысячи миль друг от друга. Я так и напишу, господин президент. Буквально так, как сказала. И наконец, мой четвертый вопрос: где гарантия, что через полчаса зловредные карлики не устроят миру очередную каверзу? Почему жители моего штата должны быть уверены, что генерал Тамблсон не допустит новой катастрофы?
— Я опасаюсь, — прерывает ее президент, — что эмоции, хотя для них и есть основания, не помогут нам в этой ситуации. Господин Вестхофер, пожалуйста…
— Постойте же! — кричит Синтия Уизер. — Не так быстро, господин президент! Я еще раз спрашиваю: кончилась ли эта кошмарная игра в прятки?
— Да, кончилась. Господин Вестхофер, пожалуйста.
— От имени жителей Среднего Запада я хотел бы спросить, следует ли ожидать, что атомное облако дойдет вскоре до нашего сельскохозяйственного пояса? Может ли оно нанести ущерб нашим посевам?
— Мне кажется, господин Вестхофер, что в этот момент гораздо важнее судьба живых людей, чем будущность вашей пшеницы.
— Не знаю, господин президент. Часть этого зерна в будущем году будет использована для сева. Откуда мы знаем, что оно не подвергнется генетической мутации и не заразит будущие поколения?
— Я не агротехник, господин Вестхофер. Прошу обратиться с вашими сомнениями в департамент сельского хозяйства. Мистер Киндейл, пожалуйста.
— Господин президент, мы все знаем, что интенсивное радиационное облучение может вызвать бесплодие. Каким образом федеральное правительство намерено удовлетворить претензии тех лиц, которые в результате катастрофы никогда не будут иметь потомства?
— Вопрос о возмещении ущерба я уже затрагивал. Наша конференция приближается к концу. Кто еще? Да, вижу, господин Шмиде из «Гамбургер альгемайне цайтунг».
— Господин президент, мне впервые удается задать вам вопрос, и я несколько волнуюсь. Но я получил из своей редакции недвусмысленные сообщения о том, что в Европе продолжается паника. Пропал бензин для автомобилей, люди забирают из банков свои вклады, противоатомные убежища в осаде. Учитывая, что ваша пресс-конференция транслируется и в нашу страну, можете ли вы заверить европейцев в том, что опасность миновала?
— Господин Шмиде, я благодарю вас за этот вопрос. Я хочу ясно и без недомолвок заявить, что это несчастное стечение обстоятельств стало уже главой истории, из которой мы, разумеется, сделаем все выводы. Опасности уже нет. Повторяю, нет никакой опасности. Общими усилиями правительств СССР и Соединенных Штатов удалось избежать, если можно так выразиться, непроизвольной эскалации.
— Благодарю, господин президент, — согласно обычаю, говорит старейшина корреспондентского корпуса при Белом доме седоволосый Сильвен Келли.
— Благодарю вас, господа. Пишите что хотите, но помните, что от серьезности ваших слов и от вашей ответственности на этот раз зависит гораздо больше, чем когда-либо.
LIV
Пресс-конференцию президента Гаррисона в напряжении слушает вся Европа. Больше всего говорят о горластой и настойчивой миссис Уизер. Конечно, не все ей симпатизируют, потому что в вопросах миссис Уизер чувствуется нечто вроде порочного пацифизма, что-то трусливое, какая-то боязнь рискованных решений. Но редкий не восхищается этой до тех пор неизвестной американской журналисткой из маленькой провинциальной газеты. Одним махом она сделала себе имя, прославилась сразу на два континента.
— Бой-баба, — одобрительно говорит унтер-офицер Штур, прибавляя скорость. — С такой женой… да, только повеситься.
Унтер-офицер особой воинской части Ханс-Якоб Штур — начальник команды, которая перевозит десять нейтронных боеголовок с Секретной базы № 6 на Секретную базу № 3. Его подчиненные, отборные и не склонные к болтовне ребята, в общем-то догадываются, что они везут уже несколько часов в этих тяжелых бронированных машинах. Но гонор не позволяет солдатам частей особого назначения разговаривать о служебных делах. Говорят о девушках, о спорте, в крайнем случае о погоде, вспоминают про школьные годы. Откровенно признаться, даже переносные транзисторные приемники в кабине водителя держать не положено. Но в этих частях смотрят сквозь пальцы на подобные отступления от правил.
Как раз в тот самый момент, когда старейшина журналистского корпуса при Белом доме по обычаю произносит слова благодарности, унтер-офицер Штур видит в зеркальце кабины отражение мигающих огней. Водитель едущей следом машины подает какие-то сигналы. Раз, два, пауза, раз, два, пауза… Придется остановиться.
Машины останавливаются на обочине. Недовольный задержкой, Штур высаживается из кабины. Его подчиненные до сих пор ничего не ели. До базы номер три осталось всего пятнадцать километров.