Час нетопыря
Шрифт:
Куно фон Ризенталь не знал лишь того, что каждую секунду пребывания в запертом кузове транспортной машины его тело пронизывают невидимые, безжалостные, смертоносные лучи.
От голода, холода и потрясения после полученных ударов Куно фон Ризенталь снова потерял сознание. Оно вернулось к нему лишь около 23 часов, когда транспортная машина дрогнула от какого-то удара. Капитан понял, что помощь пришла как раз вовремя, потому что чувствовал себя все хуже и хуже.
Но помощь не пришла.
В лес, где стояла машина под номером три, въехал небольшой автомобиль спортивного типа. Его вел молодой инженер, а пассажиркой была актриса из регенсбургского театра, по возрасту гораздо старше инженера. Парочка собиралась пережить любовное приключение ночью в лесу. Инженер хорошо знал этот участок дороги и не ждал на ней никаких сюрпризов. Когда за одним из поворотов выросла мощная, погруженная во тьму громадина транспортной машины, было уже поздно. В какую-то долю секунды инженер получил легкую травму позвоночника, перелом обеих ног, четырех ребер и ключицы. Актриса отделалась легкими повреждениями. Около полуночи она вышла из шокового состояния, выбралась из раздавленного автомобиля и пошла через лес искать помощи. На мгновение ей показалось, что из кузова транспортной машины доносятся какие-то голоса, но она это приписала тому, что после аварии была немного не в себе.
«Скорая помощь» прибыла в лес только в час тридцать минут, так как актриса не знала дороги и к тому же во время езды несколько раз теряла сознание. Инженера доставили в больницу.
Дежурный лаборант, который делал инженеру анализ крови, так как выяснилось, что без переливания крови не обойтись, на минуту задумался, глядя в микроскоп. Кровь пациента напоминала кровь больного лейкемией. Врач, которому лаборант об этом доложил, отмахнулся от него и ответил, что для клинического исследования времени нет. Однако утром в субботу уже не было сомнения, что у пациента какое-то странное и быстро прогрессирующее заболевание крови. Кровяные шарики таяли прямо на глазах, тромбоциты распадались, плазма была похожа на пену. Кровь из пациента хлестала как из ведра; не помогло и троекратное переливание. Ординатор пробормотал, что это, по его мнению, похоже на лучевую болезнь. Поначалу коллеги посмеялись над его догадкой, но около полудня лучевая болезнь оказалась единственно возможным объяснением смерти пациента. Уведомили полицию и заодно Ведомство по охране конституции. Быстро убедились, что инженер никогда не имел дела с радиоактивными веществами. А когда выяснилось, что и в крови раненой актрисы налицо, хотя и в меньшей степени, отклонения от нормы, все это связали с происшествием в лесу.
Около 13 часов 30 минут в субботу вызванный полицией сварщик разрезал с помощью горелки бронированную дверь транспортной машины.
Внутри, в луже крови и рвоты, скрюченный, как корень итальянской сосны, с выражением несказанной муки на застывшем лице лежал капитан фон Ризенталь.
LV
С тех пор как компьютеры вошли во всеобщее употребление и стали послушными рабами человека, готовыми выполнить даже самые странные его поручения, началось продолжающееся до сегодняшнего дня соревнование между тем, чему дали шутливое определение «душа компьютера», по-английски «software», и его физическим устройством, которое без почтительности называют «hardware», то есть «железки».
Даже самые лучшие электронные устройства были бы совершенно бесполезны, если бы не существовало хитроумного способа общения с ними, ибо, с точки зрения человеческих представлений об интеллекте, компьютеры все равно что дебилы и не поймут даже самой несложной команды, если не разложить ее на простейшие элементы. Но, с другой стороны, даже самая блистательная программа, для составления которой требуются только ручка и лист бумаги, не выполнит возложенных на нее задач, если ее нельзя будет реализовать в четко работающей быстродействующей машине, которая наделена достаточно емкой оперативной памятью.
Компьютеры вооруженных сил США всегда были подлинной аристократией в мировой информатике: самые современные и самые надежные устройства были на службе у самых умных и самых оригинальных программ. Поэтому авария системы передачи команд, которая произошла 12 июня, была потрясением для американских военных информатиков. Неправильное подключение конечного звена «цепного устройства» явилось результатом механической ошибки, которая сама по себе, несмотря на роковые последствия, не влекла за собой никакой серьезной опасности стратегического масштаба. За двадцать минут был теперь разработан способ, который раз и навсегда исключает такого рода неполадки: неверное подключение вызывает короткое замыкание в контрольном мостике и отключение подающего команды компьютера. Даже удивительно, что это никому не пришло в голову раньше. Может быть, потому, что идея использования обыкновенного предохранителя казалась инженерам слишком простой и банальной. Существует неписаное правило, известное всем конструкторам: чаще всего появляются дефекты в самых простых и хорошо известных элементах, а не в экспериментальных или отличающихся большой степенью сложности системах.
Но почему все-таки «цепное устройство» направило все ракеты в одно место?
Информатики поняли, что в течение долгих лет Соединенные Штаты, по сути дела, не имели защиты на случай ядерной войны. Сущность стратегического оружия заключается в том, что первый залп ракет с ядерными зарядами приводит к уничтожению тысячи разных целей на территории противника. Эти цели разбросаны на огромной территории СССР и стран Варшавского Договора, на других континентах, в океанах, в околоземном космическом пространстве. Каждая из ракет должна сама вывести себя на ту или иную цель. Правда, цель никому заранее не известна, ибо только после использования президентом программного модуля компьютер определяет для каждой ракеты ее курс, параметры траектории и точку попадания. Вместе с тем принцип первого залпа оставался неизменным: ни в одном из вариантов ядерной войны не предусматривалась посылка такого количества ракет в одно и то же место на земле, в атмосфере или в космическом пространстве. В этом просто не было необходимости. Так называемый коэффициент поражения уже давно не превышает 2,25. Иначе говоря, совершенно достаточно поразить цель зарядом, позволяющим уничтожить ее два с четвертью раза.
Следовательно, в систему передачи команд была заложена, по всей вероятности, какая-то ужасная ошибка, которая в случае ракетно-ядерной войны привела бы Соединенные Штаты к поражению.
Информатики исключили возможность ошибки в конструкции «hardware». Центральный компьютер в Омахе был изготовлен из элементов, многократно проверенных, высшей степени надежности, тщательно покрытых кремниевой оболочкой, прошедших испытание под давлением. Каждая интегральная схема, каждое соединение, каждая механическая деталь были подвергнуты испытаниям в сто раз более строгим, чем в каких-либо иных устройствах. Вся аппаратура была изолирована от каких бы то ни было сотрясений. Поддерживались постоянная температура, которая контролировалась с точностью до десятой доли градуса, и постоянный уровень влажности. Некоторые особо чувствительные элементы работали в полном вакууме.
Ошибка коренилась, должно быть, в «software», то есть в программном обеспечении центрального компьютера стратегических ВВС. Комиссия по расследованию сосредоточила поэтому все усилия на том, чтобы разобраться в «душе» компьютера, который именовался Главной командно-аналитической системой (ГКАС), по-английски — MACAS (Main Commanding and Analytical System).
Программа для ГКАС имела вид толстой книги, насчитывающей около пятисот страниц, потому что каждое состояние триггеров и каждую операцию в блоках оперативной памяти ГКАС надо было тестировать по отдельности. У компьютера имелось, впрочем, более десятка входов и он наверняка был самым большим компьютером, если считать подключенные к нему системы его составной частью. Он был соединен с центральной системой управления войсками (то есть на практике с черным чемоданчиком, который носил за президентом его адъютант), американскими ракетными установками во всем мире, с сетью искусственных спутников связи, разведывательных и синхронизирующих спутников, командным пунктом стратегических ВВС. В его оперативную память были заложены десятки миллионов единиц информации, которая обрабатывалась непрерывно, двадцать четыре часа в сутки.
Если символы, используемые в программе ГКАС, перевести на понятный обыкновенному человеку язык, а затем сократить таким образом, чтобы они сложились в более или менее понятное целое, то разговор с ГКАС немного напоминал бы монолог в высшей степени терпеливого учителя на уроке в школе для умственно неполноценных детей. В сильном упрощении он выглядел бы так:
001. Начинай работу. Объявлена «желтая тревога».
002. Доложи, все ли твои системы действуют исправно.
0021. Если тебя что-либо беспокоит, доложи, какую их часть ты считаешь неисправной.