Час нетопыря
Шрифт:
— Полковник Гюнтер Шляфлер.
— Так я тебе еще кое-что скажу. Откровенность за откровенность. Из одиннадцати похищенных боеголовок десять до сих пор не найдены. Ты, Фёдлер, всегда считал меня дураком, но теперь сам видишь, что ошибся.
LII
Через двадцать минут после этого разговора два офицера штурмовых войск погранохраны арестовали начальника канцелярии министра обороны полковника Гюнтера Шляфлера.
Спустя еще тридцать минут полковник Шляфлер был освобожден из-под ареста и доставлен на машине в здание министерства обороны.
Первое событие было результатом распоряжения, которое канцлер Лютнер дал министру внутренних дел Ламхуберу.
Второе событие произошло после внезапного визита, который нанес канцлеру руководитель Ведомства по охране конституции доктор Пфейфер. Он представил
У вице-канцлера Фёдлера произошло, как установили его личные врачи, резкое нарушение работы коронарных сосудов, и его доставили в одну из частных клиник.
Политическая власть в Федеративной Республике Германии практически перестала существовать. В этой ситуации начальник тайной организации полковник Гюнтер Шляфлер привел в состояние боевой готовности несколько отборных частей бундесвера, и в их числе 14-ю Ганноверскую механизированную дивизию под командованием подполковника Штама. Все это произошло без ведома бундестага, прессы, союзных правительств и американской разведки. Одним махом арестовали всех известных уже агентов ЦРУ в западногерманских вооруженных силах, в Ведомстве по охране конституции и в министерствах, имеющих ключевое значение. Это были как раз те люди, которых перед смертью не мог перечислить майор Томпсон. Доктор Пфейфер знал их всех как облупленных, потому что, за небольшим исключением, это были просто его люди. Для пользы дела им пришлось отсидеть по нескольку дней. Позже они получат денежные награды и отпуска.
LIII
Пятница, 12 июня, 16 часов 08 минут по среднеевропейскому времени, 11.08 по восточноамериканскому. Вся Европа слушает пресс-конференцию президента Гаррисона, которая уже трижды откладывалась, а теперь транслируется на полмира.
Президент заканчивает вступительное заявление, в котором выражает скорбь по поводу трагического стечения обстоятельств. Говоря о своем сочувствии жертвам обоих взрывов, президент констатирует вместе с тем, что эта катастрофа является высокой, но неизбежной ценой, которую Соединенные Штаты платят за свою безопасность. Количество жертв лучевой болезни, согласно произведенным подсчетам, не превышает к настоящему времени ста человек, но это случаи особенно сильного облучения, последствия которого сказываются почти немедленно. Следует ожидать, что к вечеру число жертв возрастет. Вся американская медицина будет мобилизована для спасения облученных. Все завоевания науки будут обращены на решение главной задачи, которой является уменьшение числа жертв. Президент Гаррисон призывает население сдавать кровь. Правительство принимает на себя все расходы по лечению или погребению жертв ядерных взрывов, а также в соответствующее время и в установленном конституцией порядке обратится к конгрессу с просьбой рассмотреть обоснованные и должным образом документированные претензии иностранных государств. Соединенные Штаты пребывают сегодня в трауре по случаю гибели стольких невинных людей. Но президент должен со всей твердостью подчеркнуть, что роковая неисправность в системе передачи команд ни в коем случае не отвлечет правительство Соединенных Штатов от дальнейшей заботы о безопасности страны и не повлияет на размеры военных усилий, которые предпринимаются во имя свободы. Верно, что в атмосфере всеобщей напряженности и нервного возбуждения имели место достойные сожаления случаи потери самообладания, в том числе — неспровоцированная торпедная атака против советского крейсера в Средиземном море. Соображения государственной безопасности не позволяют пока предать гласности такого рода инциденты. Однако президент хотел бы заверить, что специальная комиссия, которая создана для расследования подобных случаев, оправдает ожидания общества. Правительство Соединенных Штатов приносит извинения правительству СССР и выражает готовность возместить нанесенный ущерб. Президент Гаррисон хочет выразить благодарность и признательность Советскому правительству за то, что в этой сложной ситуации оно сохранило выдержку и спокойствие. Белый дом располагает информацией, что состояние боеготовности в войсках Варшавского Договора отменено.
Что касается технических причин катастрофы, то президент еще не может представить исчерпывающие объяснения. Необходимы подробные доклады гражданских и военных специалистов, которые, во-первых, тщательно проанализируют эти причины, а во-вторых,
Президент считает своим моральным долгом еще раз выразить соболезнование семьям всех пострадавших. Но вместе с тем он чувствует себя обязанным решительно выступить против всех тех, кто хотел бы извлечь политические выгоды из сегодняшней трагедии. Если сенат действительно хочет привлечь президента к ответственности, он, Говард Джеффри Гаррисон, готов в любую минуту предстать перед сенатом и доказать, что он действовал в национальных интересах. Никто другой на его месте не смог бы поступить иначе. В достойной горького сожаления чрезвычайной ситуации, с которой столкнулся американский народ, не должно быть места своекорыстным распрям и низким интригам. Теперь президент готов ответить на несколько вопросов представителей печати. Мистер Серж Лёвенберг, пожалуйста.
Серж Лёвенберг, корреспондент телевизионной компании Ву-би-си, хотел бы узнать, верно ли, что Америка сегодня утром находилась на шаг от ядерной войны.
— Не хотите ли вы дать определение слову «шаг»? — спрашивает президент.
— У меня нет желания шутить, господин президент, — резко отвечает Лёвенберг. — Мои слушатели — это люди, понимаете ли вы — люди! У них только одна жизнь. Некоторые из них, может быть даже не зная об этом, уже носят в себе зародыш смерти. Вас, господин президент, не будет рвать кровью через несколько часов. У вас не вылезет эта великолепная шевелюра. У вас не будет кровавых пятен на теле. Прошу вас дать объяснения. Скажите, если вам есть что сказать.
— Полагаю, что я уже сказал все существенное. Мистер Сейджмен из «Нью-Йорк таймс», пожалуйста.
— Господин президент, тот факт, что все мы еще живы, следует объяснить каким-то счастливым стечением обстоятельств. Ведь на нас могли обрушиться русские ракеты. Воспользовались ли вы «горячей линией»?
— Разумеется. Воспользовался.
— Что вам сказал Генеральный секретарь?
— Я не могу об этом говорить. Мистер Френчер из «Чикаго трибюн», пожалуйста.
— Господин президент, можете ли вы сказать, как наши союзники отреагировали на эту, как вы выразились, катастрофу?
— Они отреагировали с полной ответственностью и пониманием. У меня нет никаких претензий. Мы были в постоянном контакте.
— Прошу прощения, но я продолжу свой вопрос. Ведь речь шла о судьбах десятков миллионов людей. Неужели ни одно из правительств не отказалось от своего участия в нашем злополучном крестовом походе против неизвестно чего? Например, Франция…
— У меня был с президентом Пейо сердечный и деловой разговор. Я хочу подчеркнуть, что все наши союзники проявили полное понимание той чрезвычайной ситуации, которая возникла. Мы можем гордиться механизмом, который создали в недрах нашего союза, и гордиться руководителями, которые представляют союзные нам народы. Миссис Уизер, пожалуйста.
— Я Синтия Уизер, представляю «Орегон дейли экзэминер» и впервые за семь лет, что состою при Белом доме, получаю наконец слово. Ваша пресс-служба, господин президент, не видит ничего в мире, кроме «большой пятерки» газет и телевизионных станций. Я убеждена, что мои уважаемые коллеги из «большой пятерки» уже получили гораздо более исчерпывающую информацию, нежели та, которая дается нам, бедным провинциалам. У меня к вам четыре вопроса, господин президент, и я не позволю лишить себя слова, пока не получу ясных и исчерпывающих ответов. Хватит с нас этих дипломатических уверток. Первый вопрос: если катастрофа была следствием какой-то технической ошибки и повлечет за собой смерть или мучения сотен людей, то должен ли кто-то в этой стране нести за это ответственность — моральную и юридическую? Намерены ли вы выступить перед конгрессом с предложением об отставке председателя Комитета начальников штабов генерала Тамблсона или же он сам подаст в отставку?
— У меня нет такого намерения. Генерал Тамблсон не совершил никакой ошибки. То же самое я могу сказать о командующем стратегическими военно-воздушными силами генерале Фоули. Оба они поступали так, как должны были поступать. Я не думаю также, что генерал Тамблсон намеревается сам подать в отставку…
Президент смотрит в сторону председателя Комитета начальников штабов, который скромно сидит в углу.
— Нет, миссис, — встает Тамблсон, — у меня нет намерения уйти. Я полагаю, что в такой ситуации стране нужны военные специалисты, а лично я не считаю себя в чем-либо виновным. Думаете ли вы, что людей надо привлекать к ответственности за землетрясения и лунные затмения? Кажется, в Древнем Египте был такой обычай…