Час волка
Шрифт:
– Давай!
– подгоняла она его.
– Не медли!
Это было узкое место. И, глядя на него, Майкл понял, что с Мышонком ему ни за что не пролезть через эту трубу раньше, чем солдаты настигнут их. Решение было принято им в одно мгновение; в то время как Чесна, лежа на животе, залезала в трубу, Майкл повернул в сторону и побежал от ручья в лес. Чесна продолжала пробираться сквозь тину, и пропитанная грязью трава сомкнулась за ней.
Винтовочная пуля срезала сосновую ветку у Майкла над головой. Он зигзагами бежал между деревьев, пока газовая граната не разорвалась у него
Майкл бился, стараясь высвободиться. Он видел, как со всех сторон подступают солдаты. Он глянул на Мышонка и увидел, что изо рта маленького человечка потекла кровь.
– Пожалуйста... пожалуйста, - задыхался Мышонок.
– Пожалуйста... не дайте им пытать меня...
Майкл высвободил руки и выхватил из-за пояса "Люгер". Он застрелил первого солдата, в которого быстро прицелился, и остальные припали к земле. Следующие две его пули безрезультатно просвистели между деревьями, но четвертая лязгнула о каску. Майкл прицелился в высунувшееся побелевшее лицо и нажал на курок. Ничего не произошло; обойма "Люгера" была пуста.
По колючкам ударила автоматная очередь, обдав Майкла и Мышонка грязью. Раздался крик:
– Да не убейте их, вы, идиоты!
Это был Эрих Блок, приникший к земле где-то выше по холму. Потом:
– Бросайте пистолет, барон! Вы окружены! Одно мое слово - и вы будете искромсаны на куски!
Майкл почувствовал головокружение, тело его было на грани изнеможения. Он опять глянул на Мышонка и выругал себя за то, что втянул друга в этот смертельный водоворот. В глазах Мышонка была мольба, и Майкл узнал то самое выражение глаз Никиты, когда давным-давно искалеченный волк лежал возле рельсов.
– Я жду, барон!
– позвал Блок.
– Не дайте... им пытать меня, - прошептал Мышонок.
– Я этого не выдержу. Я расскажу им все и я... не смогу с этим ничего поделать.
– Его изодранная колючками рука вцепилась в локоть Майкла, и слабая улыбка заиграла на его губах.
– Вы знаете... я только что понял... вы ни разу не сказали, как же вас зовут.
– Михаил.
– Михаил, - повторил Мышонок.
– Как ангел, да?
Наверное, черный ангел, подумал Майкл. Ангел, для которого убийство было второй натурой. Ему пришло в голову, совершенно внезапно, что оборотни ведь никогда не умирали от старости, и никогда Майкл-человек не будет таким, как Мышонок.
– Барон! Пять секунд - и мы открываем стрельбу!
Майкл знал, что гестапо найдет способ сохранять некоторое время жизнь Мышонку. Они накачают его под завязку лекарствами, а потом замучат до смерти. Это будет страшный путь к смерти. Майкл знал, что такая же судьба ожидает и его; но ему к боли не привыкать, и пока будет хотя бы один шанс, что ему удастся вырваться и продолжить свое задание, он должен оставаться
Пусть будет так. Майкл бросил "Люгер", и тот звякнул о землю.
Он взялся руками за голову Мышонка, слегка пошевелил ее. Слезы подступили к его глазам, прожигая дорожки на изодранных колючками щеках. Ангел, подумал он горько. О, да. Ангел, но проклятый.
– Ты... позаботишься обо мне?
– тихо спросил Мышонок, уже впадая в беспамятство.
– Да, - ответил Майкл.
– Позабочусь.
– И резко повернул его голову.
Спустя мгновение опять прозвучал голос Блока:
– Выползайте на открытое место! Вы оба!
Из кустов появилась одна фигура. В пыли, крови и изнуренный, Майкл снова лег на землю, в то время как шесть солдат с винтовками и автоматами окружили его. Подошел Блок в сопровождении Бутца.
– Где другой?
– Он глянул в кусты, увидел неподвижное тело, лежавшее в колючих зарослях.
– Вытащите его!
– приказал он двум солдатам, и они залезли в колючки.
– Стоять, - сказал Майклу Блок.
– Барон, вы слышите меня?
Майкл медленно встал и вызывающе уставился в глаза Эриха Блока.
– Куда делась эта сука?
– спросил полковник.
Майкл не отвечал. Он вздрогнул, слыша треск одежды Мышонка, рвущейся на колючках, когда солдаты выволакивали его из кустов.
– Куда делась эта сука?
– Блок наставил дуло "Люгера" ниже левого глаза Майкла.
– Нечего тут в меня тыкать, - ответил Майкл по-русски. Он увидел как кровь отлила от лица Блока.
– Х.. вы меня убьете.
– Что он сказал?
– полковник огляделся в поисках, кто бы мог перевести.
– Это было по-русски, да? Что он сказал?
– Я сказал, - продолжил Майкл на родном языке, - что ты будешь сосать ослиный хер и свистеть задницей.
– Что, черт возьми, он сказал?
– потребовал Блок. Он глянул на Бутца.
– Ты был на русском фронте. Что он сказал?
– Я... э... думаю, он сказал... что у него есть осел и петух, который поет.
– Он пытается шутить, или он не в себе?
Майкл разразился горловым лающим хохотом, и Блок отступил на два шага. А потом Майкл посмотрел вбок, на труп Мышонка. Один из солдат пытался раскрыть правый кулак Мышонка. Пальцы не поддавались. Вдруг Бутц шагнул вперед, поднял сапог и каблуком с маху наступил на кулак. Кости хрустнули, как спички. Майкл стоял, потрясенный, а Бутц всем своим весом с хрустом давил на руку. Когда громадный человек поднял сапог, кости были раздавлены и переломаны. Ладонь раскрылась, в ней был Железный Крест.
Бутц склонился, чтобы подобрать медаль.
Майкл сказал по-немецки:
– Если ты ее тронешь, я тебя убью.
Голос человека, уверенный и спокойный, заставил Бутца остановиться. Он неуверенно моргнул, рука его протянулась, чтобы схватить последнюю собственность мертвеца. Майкл уставился на него, ощущая в своих венах жгучий жар озверения. Он был близок к превращению... очень близок. Если он не сдержится, оно произойдет прямо тут, когда он легко доступен...
Пистолет Блока описал свирепую дугу и ударил Майкла в яйца. Майкл задохнулся от боли и упал на колени.