Чаша цикуты. Сократ

Домбровский Анатолий Иванович

— Верно, — улыбнулся Архит, наливаясь румянцем после кружки доброго вина.

— Но ты мог бы и тогда не пить, если бы у тебя было мало денег. Только я решил, что у. тебя нет ни обола, потому что ты играл с мальчишками в кости не на деньги, а не щелчки. Будь у тебя хоть немного мелочи, ты не стал бы играть на щелчки. Я угадал?

— Да, ты угадал.

Сократ ещё налил вина, и они снова выпили.

— Теперь о больной матери.

— Да, пожалуйста, — попросил Архит.

— Теперь о твоей больной и старой матери. Хозяину лавки я сказал,

что ты мог отдать деньги жене. Но, едва сказав это, я понял, что ошибся. Ты не отдал бы все деньги жене, потому что молодые матросы, отправляясь в плавание, никогда так не поступают. И тогда я подумал, что все деньги можно отдать только больной матери. Будь твоя мать здорова, она возвратила бы тебе часть денег. Она поступила бы так и если бы была молодой и не вдовой. Итак, она больна и стара, решил я. А раз она стара, подумал я, а ты ещё так молод, то у тебя есть старшие братья и сёстры. Впрочем, от сестёр я тут же отказался: будь у тебя старшие сёстры, тебе не пришлось бы так заботиться о матери и оставлять ей все деньги. Значит, у тебя есть только старшие братья, и они теперь не дома. Братья тебе были друзьями, и потому ты не завёл себе других друзей, иначе они пригласили бы тебя на пирушку. Ещё я подумал, что если твои братья не здесь, то они очень далеко, раз не пришли тебя проводить. Значит, где они? Значит, они в Сицилии. Вот и всё, мой мальчик. Прав ли я?

— Ты прав, — ответил Архит. — Но как ты узнал, что у меня два брата?

— А! — засмеялся Сократ. — Значит, я и это угадал?

— И это!

— Тут мне просто повезло, — признался Сократ. — Хотя как знать... И где же твои братья, Архит? — спросил он, став серьёзным. — Действительно в Сицилии?

— Да, они ушли с Алкивиадом.

— Конечно, мой мальчик. И вот у тебя радость: ты скоро увидишься с ними.

— Не знаю, — ответил Архит. — У меня будет мало времени. Успею ли я их найти? Взяв Алкивиада на триеру, мы сразу же помчимся обратно. Может быть, в тот же день.

— А ты попроси Алкивиада, пусть он прикажет разыскать твоих братьев и привести их к тебе, — предложил Сократ.

Эвангел допил вино и встал.

— Вы тут болтайте, а мне пора к моим бочкам, — сказал он. — Позже я ещё загляну. Хорошее ли вино?

— Да, хорошее, — ответил Сократ. — Принесёшь нам ещё. Эвангел ушёл: матросы во дворе уже стучали по столам пустыми кружками.

— О том, чтобы попросить Алкивиада, и думать нечего, — вздохнул Архит. — Ведь не гостинцы мы ему везём, а приказ архонтов. Очень неприятный для него приказ. Ты ведь знаешь.

— Да, знаю. Кто об этом не знает? Об этом знает даже моя коза.

— Коза?

— Конечно. Она паслась на Пниксе, когда архонты объявили народному собранию, что пошлют за Алкивиадом «Саламинию». Алкивиад будет огорчён. А может быть, и взбешён. Ты не сможешь обратиться к нему с просьбой. Когда человек в дурном расположении духа, к нему лучше не подходить.

— Вот и я о том же, — сказал Архит. — А мать просила передать братьям... А, да что говорить об этом! — досадливо махнул рукой Архит. — Налей ещё вина, старик.

— Но я, кажется, смогу тебе помочь, — сказал Сократ, когда они опустошили кружки.

— Ты? — не поверил Архит. — Разве ты плывёшь снами?

— Нет, Архит. Но я дам тебе одну вещицу, которая согреет сердце Алкивиада. Благодаря этому он обратит на тебя внимание, и ты сможешь попросить его о братьях.

— Мне хотелось бы поверить, что ты не шутишь, старик, и что у тебя есть такая вещица, — сказал Архит.

— Да, у меня есть такая вещица. — Сократ сунул руку за пазуху и достал деревянное колёсико от детской игрушки.

— Это?! — прыснул Архит, вертя в пальцах колёсико. — Такой пустяк?

— Это не пустяк. — Сократ взял колёсико и зажал его в кулаке. — Но если ты не хочешь встретиться с братьями, Архит, я, конечно, не дам тебе эту вещицу. Решай сам.

— Я хочу встретиться с братьями! Я должен встретиться! — прижимая руку к груди, заговорил Архит. — Мать, она так больна, она так просила! Слова привета. Может быть, последние. Знаешь ли ты, что это такое, старик?

— Да, я это знаю. Здесь, — Сократ раскрыл кулак, — здесь тоже слова привета. И тоже, может быть, последние. Посмотри на колёсико внимательно. Оно не деревянное, как ты думаешь. Это плотно свёрнутая лента папируса. Боковые части покрашены. А сверху надето деревянное кольцо. Итак, что же это, Архит?

— Письмо?

— Ну вот, теперь ты знаешь тайну этой вещицы. Да, это письмо. И ты передашь его Алкивиаду. — Сократ помолчал и спросил: — Передашь?

— Передам, — сказал Архит.

— Но тайно. Так, чтобы никто не видел.

— Да.

— Ты поторопился с ответом, Архит, — улыбнулся Сократ, вертя колёсико на указательном пальце. — Сначала ты должен был спросить: «Почему тайно?» И если б ты спросил, я ответил бы: «Потому что иначе ни тебе, ни мне не сносить головы». Так передашь?

— Передам, — твёрдо сказал Архит.

— Я уже старый человек, и мне умирать не страшно, — продолжал Сократ, после того как они снова хлебнули вина. — А тебе ещё жить. Я не хочу, чтобы ты погиб из-за меня. И потому ещё раз прошу: сделай всё тайно. При этом ты должен будешь сказать Алкивиаду: «Оберни папирусной лентой рукоять своего кинжала. Это спасёт тебя от смерти. Так велел Сократ».

— Лента заговорена? — спросил Архит.

— Заговорена, — улыбнулся Сократ, похлопав Архита по руке. — Ведь я колдун, верно?

— Очень похож, — сказал Архит.

— Тем лучше. Но запомнил ли ты, что надо сказать Алкивиаду? Ты скажешь ему, — повторил Сократ. — «Оберни папирусной лентой рукоять твоего кинжала. Это спасёт тебя от смерти. Так велел Сократ».

— Я запомнил. У меня хорошая память.

— И когда он это сделает, ты попросишь его о братьях. Но не раньше.

— И он мне поможет?

— Да, — сказал Сократ и вручил Архиту колёсико.

Пришёл Эвангел, принёс кувшин вина. Сократ уплатил Эвангелу за выпитое и за новый кувшин и сказал Архиту: