Чаша цикуты. Сократ
Шрифт:
— Мне было приятно убедиться в том, как ты мужествен, Сократ, — сказал Критий.
— В такой же степени мне было неприятно убедиться в том, как ты подл.
Критий в ответ рассмеялся.
Выйдя за ворота виллы Крития, Сократ сразу же направился к дому Тимандры, хотя и был уверен в том, что Критий, вероятнее всего, опередил его; что несчастные Феодата и Филомел уже схвачены и отведены в тюрьму. Но и в этом надо было убедиться. В другое время он постарался бы сделать это осторожно, чтобы не подвергать себя напрасному риску. Теперь же, оказавшись в том же положении, что и Феодата с Филомелом, он уже ничем не рисковал. Его приговор был, в сущности, подписан, а исполнение приговора оставалось лишь делом времени. Если не через три дня, то через пять, через десять. Возможно, что его казнят в тот же день, когда казнят Феодату и Филомела.
По узким улочкам, по скользким мокрым камням — опять моросило — Сократ поднялся к дому Тимандры и увидел у ворот охрану — двух молодых и незнакомых ему скифов.
— Хайре, — сказал, подойдя к ним, Сократ. — Я притан от дема Алопеки и хотел бы поговорить с привратником этого дома. Кажется, его зовут Филомел.
— Приказано никого не впускать, — ответил ему один из скифов.
— Почему? — спросил Сократ.
— Дом пуст.
— Я знаю, что умерла Тимандра, — сказал Сократ. — Но куда же делись привратник и прислуга?
— Привратник сбежал прошлой ночью, — ответил другой скиф. — Вместе со служанкой Феодатой.
Тот, что отвечал Сократу первым, взглянул на своего товарища с осуждением: должно быть, им было приказано никому ничего не рассказывать.
— Жаль, — сказал Сократ. — Он был мне нужен. Надеюсь, что привратника скоро найдут. Выходит, что я зря тащился сюда. Жаль.
Это была неожиданная радость. Он чувствовал себя виноватым, думая, что Феодата и Филомел оказались в руках тюремщиков. Чувство вины — это страдание, душевная мука. Теперь же он был свободен от этого тягостного чувства. Был рад этому, но ещё более тому, что юная Феодата и влюблённый в неё Филомел не пострадали. Мысленно похвалил их: они предугадали то, чего не мог предугадать он.
VI
Дома его ждали друзья: старый и преданный Симон, добрейший Критон с сыном Критобулом, юный Аполлодор, Платон и его брат Адимант. Оказалось, что всех их собрал Симон, узнавший первым о том, что Сократа повели к Критика Они ждали дурных вестей, но Сократ вернулся живым и невредимым. Они обнимали его, смеялись, а Критон заплакал. Все пришедшие, даже башмачник Симон, считали себя учениками Сократа. И лишь Критон был только другом. Он никогда не вступал с ним в философские споры, ни с кем из его друзей не состязался в красноречии. И вообще, говорил мало, больше слушал, а уж если и говорил, то о делах обыденных, житейских — о доме, о жене и детях, о здоровье, о ценах на рынке, об одежде, о хлебе и вине, об урожаях оливок и пшеницы и, конечно, о погоде, от которой так много зависело в жизни — и урожаи, и цены, и здоровье. Он был человеком практичным и всегда мог дать добрый совет. За это его более, чем других друзей Сократа, ценила Ксантиппа и всегда ставила в пример своему мужу, которого считала в делах житейских бестолковым и бесполезным.
Ксантиппа приготовила всем кикеон, старинную похлёбку, замесив на вине и мёде ячменную муку, мелко нарезанный лук и растёртый солёный сыр. Ничего другого в доме не нашлось — ни мяса, ни хлеба, ни хорошего вина.
— Ксантиппа думает, что мы устроили здесь походный привал, — смеясь, извинился за бедное угощение Сократ. — Хотя, конечно, все мы в походе, всю жизнь. А в походе для подкрепления сил эллины пьют кикеон.
— Зачем он тебя звал? — спросил Сократа Симон. И это, кажется, был тот вопрос, который хотели ему задать все.
— Чтобы объявить мне приказ, — ответил Сократ. — Он посылает меня и четырёх других пританов на остров Саламин. Мы должны привезти на казнь несчастного Леонта.
Ксантиппа услышала его ответ, хотя была за дверью. Сократ тут же пожалел, что говорил слишком громко и его слова дошли до ушей жены. По правде говоря, он думал, что её поблизости нет. Знай он о том, что она за дверью, он повременил бы с ответом.
— А вам достанется что-нибудь из богатства Леонта? — спросила Ксантиппа, появляясь в дверях. — Ты попросил об этом Крития?
— Достанется, — с досадой произнёс Сократ. — Нам всем достанется.
— Но ты, конечно, получишь меньше других, — ворчливо заговорила Ксантиппа. — Тебе ведь меньше всех надо, потому что ты так богат! Вот и наша ласка [129] сдохла, потому что в доме перевелись мыши. Критон, скажи ему, какую часть богатства он должен потребовать для себя.
— Я получу больше всех, — сказал Сократ и попросил Ксантиппу уйти.
Ксантиппа обиделась, но ушла.
129
Древние греки не знали кошек и держали вместо них в доме ласок.
— Ох, неразумны наши женщины, — вздохнул Сократ. — Простим Ксантиппу: для неё и Леонт только богач.
— Простим, — сказал Критон и, присев рядом с Сократом, сказал: — Я помогу тебе спрятаться от Крития. В моём саду за Филами есть надёжное убежище — я построил его сам. Стоит лишь забросать его травой и листьями, и тебя никто не найдёт. Мой сын Критобул станет привозить тебе пищу, а о Ксантиппе мы позаботимся.
Платон предложил переправить Сократа в Сицилию к своему другу, сиракузскому тирану Дионисию.
Симон сказал, что уведёт Сократа в одно из ущелий Гиметты, где есть падеж пая и тёплая пещера с родниковой водой.
Сократ был счастлив тем, что ни один из его друзей даже не предположил, будто он согласился с приказом Крития и намерен отправиться за Леонтом на Саламин. Сказав им об этом, он объявил, однако, что прятаться от Крития не станет.
— Тогда он убьёт тебя, — сказал Критон, глубоко опечалясь. — И это будет горе и позор для всех нас. Все скажут: «Они могли спасти Сократа и не спасли».
— Нет, — возразил Сократ. — Все скажут: «Сократ мог спастись бегством, не предпочёл смерть, как истинный афинянин».
Друзья долго молчали. Критон заплакал: он был старым человеком и не мог сдерживать слёз.
Тогда заговорил Платон, прелестный юноша с чутким сердцем и благородной душой, сын Аристона и племянник Хармида, одного из Тридцати.
— Я пойду к дяде Хармиду, — сказал он, — и попрошу его, чтобы приказ Крития был отменен. Хармид был твоим учеником, Сократ, и он любит тебя. Он поможет, я упрошу его, я стану умолять его, как только могу.