Чаша кавалера
Шрифт:
Но Г. М. выглядел вполне серьезным.
— Когда речь идет о профессиональных мошенниках, куколка, — заговорил он куда более спокойно, прислонившись спиной к передней доске кровати, — можете доверять Мастерсу. Если он скажет, что настоятель Кентерберийского собора в действительности отравитель Рыжий Джо, я поверю ему на слово. Это его работа, и он знает ее от корки до корки. Продолжайте.
— Они начали спорить и наконец поднялись в спальню Дженнингса. Но его там не оказалось. Он исчез и больше не вернулся. По крайней мере, мы не можем его найти.
— Так! — пробормотал Г. М., как будто эти новости его
— Вы ожидали этого, сэр Генри?
— Ну, как я говорил Мастерсу, есть несколько странных и привлекательных моментов в том, что я слышал сегодня. Внезапно этого Дженнингса скрутила зубная боль — причем такая, которая вынудила его оставаться в своей комнате. Когда она началась? Как только он услышал по телефону, что вы возвращаетесь в Телфорд с копом из Скотленд-Ярда.
— Мне это не приходило в голову, — промолвила Вирджиния.
— Более того, ваш муж выпил большую чашку черного кофе, прежде чем уселся сторожить Чашу Кавалера в среду ночью. Но он заснул. Кто подал ему кофе? Вы говорили, что это был Дженнингс. Так что, куколка моя, если вы отнесетесь к этому серьезно…
— По-вашему, я этого не делаю? — перебила Вирджиния. — Вы все еще не понимаете! Я звоню вам, сэр Генри, потому что это случилось снова!
Г. М. открыл рот, но закрыл его, не произнеся ни слова.
— Чаша Кавалера! — объяснила Вирджиния. — С одиннадцати часов мистер Мастерс находился в Дубовой комнате с запертыми изнутри дверью и окнами. Чаша была заперта в сейфе, как и раньше. Но он заснул. Кто-то вошел, вынул чашу и поставил ее перед мистером Мастерсом там же, где она стояла перед Томом. А дверь и окна оставались запертыми изнутри!
Снова наступило молчание.
Взгляд Г. М. скользнул по комнате. Помимо круга света, отбрасываемого лампой у кровати, в спальне было темно — только за открытыми окнами небо стало серым. Птицы еще не проснулись. Было холодно, но на лбу сэра Генри Мерривейла выступил пот.
— В каком-то смысле это скверно, — заметил он, прочистив горло.
— Скверно? — воскликнула Вирджиния. — Да это просто чудесно! Неужели вы не понимаете? Это доказывает без всяких сомнений, что Том не безумен! Он не ходит во сне, а в комнату проник кто-то еще!
— Угу, — задумчиво произнес Г. М. — Да, полагаю, так оно и было.
— Но мне нужна помощь. Я просто не в состоянии справиться с Томом, папой и мистером Мастерсом. Не знаю, кто из них хуже! Мы должны выяснить, каким образом кто-то входит и выходит из Дубовой комнаты! Мистер Мастерс…
— Кстати, где Мастерс? Почему он не говорит со мной?
— Мистер Мастерс не может говорить с вами, сэр Генри. Он в постели.
— В постели? — рявкнул Г. М. — Что этот лентяй делает в постели в такое время?
— Вы не должны так говорить. Бедняга пострадал. Его оглушили ударом по голове, и сейчас у него на затылке ужасная шишка.
— Мастерса стукнули по башке? — оживился Г. М. — Но вы сказали, что он спал.
— Мистер Мастерс говорит, что заснул, но что-то его разбудило. Вроде он услышал кого-то в комнате позади него, но, прежде чем он успел обернуться, его ударили по голове дубинкой. — Теперь в голосе Вирджинии звучало отчаяние. — Но мы не нашли никакой дубинки. Единственными предметами, которые могли использовать как оружие, были лютня XVII века и… помните, я говорила вам о рапире с рукояткой-чашкой? Предполагали, что она принадлежала сэру Бингу Родону, и она висела на стене снаружи двери Дубовой комнаты.
— Конечно помню!
— Так вот, — сказала Вирджиния. — В комнате, запертой изнутри, у ног мистера Мастерса лежала рапира с рукояткой-чашкой!
Глава 11
— Слушайте внимательно! — сказал Г. М., крепче сжимая телефонную трубку. — И отвечайте «да» или «нет», как предписывает ваш старик! Значит, Мастерс сторожил Чашу Кавалера, и кто-то стукнул его по башке. Когда это произошло?
— Не знаю.
— Не знаете?
— Точно не знаю. В одиннадцать…
— Погодите. Вы говорили, что собираетесь показать Мастерсу какой-то фильм. Вы сделали это?
— Нет. Спор из-за Дженнингса продолжался так долго, что нам не хватило времени. — Вирджиния заколебалась; ее голос звучал еще более обеспокоенно. — Если вы приедете сюда, сэр Генри, все будет в порядке. Папа сначала хотел перерезать вам горло, но теперь уже не хочет.
— За каким чертом ему было хотеть перерезать мне горло?
— Это моя вина. Я не сплетница, но это сорвалось у меня с языка. Я рассказала ему о мисс Чизмен и о том, почему она хочет засадить вас в тюрьму.
— Ох, куколка моя! Рано или поздно он все равно бы об этом узнал! Но Билл Харви тоже думает, что меня следует упечь в каталажку?
— Нет.
— Почему?
— Он говорит, что мисс Чизмен не должна выглядеть нелепо, а так произойдет, если она подаст на вас в суд из-за падения в люк на сцене. Но именно это бесит папу. Он утверждает, что такой старый… я не могу повторить слово, но он говорит, что вы как раз на это и рассчитывали. — Вирджиния снова сделала паузу и добавила почти жалобно: — Пожалуйста, поддержите меня, сэр Генри! Я так волнуюсь из-за папы! Эта ужасная женщина…
— Илейн Чизмен?
— Да.
Г. М. отодвинул от себя трубку и некоторое время смотрел на нее, перед тем как снова заговорить в микрофон.
— Что с вами, куколка? Разве вы не современная дочь?
— Надеюсь, что да.
— Разве вы не хотите, чтобы ваш папа имел возможность расширить свои познания в этой области?
— Конечно хочу! — горячо ответила Вирджиния. — Меня всегда радует, когда папе удается… э-э… расширить познания. Но сейчас другое дело.
— Почему?
— Во-первых, мне не нравятся статные блондинки. А во-вторых, я всегда знала, что в один прекрасный день это станет серьезным. Вчера вечером, когда папа не спорил с Томом или не объяснял мистеру Мастерсу разницу между демократами и республиканцами, он только и делал, что бормотал: «О, лилия Астолата! [43] Меня перенесла сюда любовь, ее не останавливают стены!» [44]
43
«Лилией Астолата» в «Королевских идиллиях» А. Теннисона именуется Илейн, возлюбленная Ланселота и мать сэра Галахада.
44
Шекспир У. «Ромео и Джульетта». Пер. Б. Пастернака.