Чашечка кофе. Рассказы о приходе и о себе
Шрифт:
– Как-то ваша девочка странно сидит за инструментом. Такое впечатление, будто у нее болит живот.
Мама вздохнула:
– Болит, и еще как болит, – и рассказала об их злоключениях.
Женщина, выслушав, ответила:
– Я так и поняла. И вот что мы сделаем. Это моя визитка, здесь номер телефона. Я сама врач и работаю в Н-ской больнице. Завтра же приводите девочку, возьмем анализы. На днях мы начинаем испытание одного нового препарата. Давайте пробовать.
Девочку удалось спасти.
Так что, батюшка, ты подскажи своей знакомой, путь родители девочки сами в храм придут. На службе с нами постоят, о дочечке своей помолятся. Глядишь, Господь о них что-нибудь и придумает.
Сегодня ходил к людям, что вышивают для нашего храма плащаницу Пресвятой Богородицы. Вышивают на специальной вышивальной машинке. Сперва ей задается программа, а потом машинка всю работу выполняет самостоятельно.
У них это первый такой опыт, заказов, подобных нашему, еще не было. Два месяца просидели над программой, и ничего не получается.
А потом к ним пришла женщина. Недавно она родила долгожданную девочку. Та пожила немного и умерла. У мамы после нее не осталось ничего, одни только бирочки, что привязывают новорожденным к ручке в роддоме. Она пришла к ним в мастерскую и попросила:
– Вышейте что-нибудь, что напоминало бы мне о моей девочке.
Я видел их работу. На куске коричневого бархата серебряными нитками они вышили скорбящего ангела, над ним имя малышки, день ее рождения, рост и вес.
Мама обрадовалась, прижала к груди вышитого ангела и, уходя, благодарила. Вечером того же дня они снова засели за программу для вышивки плащаницы, и у них все получилось.
Одиночество
Утром 15 февраля отслужил молебен в часовне, что находится у нас в поселке, и собрался ехать в храм на отпевание. До назначенного времени у меня оставалось еще минут тридцать. Потому и решил заехать на почту и наконец-то получить бандероль. Неделю уже не получалось забрать.
Захожу, а там пенсионеров тьма-тьмущая, пришли за обещанными пятью тысячами добавки к пенсии. Обещали подвезти, ждут. Подхожу к окошку, там несколько знакомых пожилых женщин. Когда-то знал их еще совсем не старыми. Смеюсь:
– Пенсионеры, пропустите, бандероль нужно за брать.
Меня пропускает одна бабушка, года два назад я отпевал ее супруга. Пока получал бандероль, разговорились.
– Давно вас не видел.
– Что делать, теперь я одна. После смерти мужа все больше в Москве у детей.
– А сейчас по какому поводу приехали?
– Просто почувствовала, что надоела им там, пусть отдохнут от меня немного. Поживу здесь пару недель и назад.
– Понятно. Ну, будьте здоровы.
Приехал в храм. Готовлюсь к отпеванию, умерла стооднолетняя старушка, а из головы все не выходит муж той самой женщины, что уступила мне очередь на почте. Когда же я его отпевал? Беру в руки требник, листаю, и вдруг из него выпадает листок с именем этого самого человека и датой его отпевания. 15 февраля 20… года.
Почему-то сохранился. Наверное, я использовал этот листок как закладку.
Отпевал бабушку и одновременно служил панихиду по мужу той женщины. Все удивлялся, как ловко он мне о себе напомнил. И кто его еще помянет, кроме меня? Больше некому.
Когда звонят колокола
28 августа, прямо на праздник Успения Пресвятой Богородицы, мы отпевали старенькую тетю Лену. Скончалась она рано утром в субботу. Накануне, вечером в пятницу, к ней приходила внучка. Тетя Лена, ей было 89 лет, совсем глухая, несколько дней назад упала и сломала ногу.
Лежит бабушка, рассказывает внучка, и словно прислушивается к чему-то.
– Бабушка, что ты там слышишь? – интересуется молодая женщина.
– Колокола звонят… А ты разве не слышишь? Колокола. И так громко. Праздник, что ли, сегодня какой?
Когда я стал священником, тете Лене было уже за семьдесят. На пару с сестрой они шили разноцветные облачения на престолы всех храмов, что стоят у нас в округе. Еще шили воздухи, платы для Причастия.
Копили деньги, покупали на них ткань и шили. Она одна из последних праведников, которых я застал еще в той прежней своей жизни.
На следующий день после похорон служили молебен в часовне, и я рассказал нашим о тети-Лениных колоколах. Потом подходит ко мне один наш прихожанин, мы с ним приблизительно одного возраста, и тоже делится:
– В детстве мама водила всех нас на воскресные службы в церковь. И крестики нам обязательно повязывала. Помню, мне уже исполнилось десять лет, и я иду вдоль проезжей дороги, думаю о чем-то своем, иду и смотрю себе под ноги. Вдруг непонятно откуда громыхнул церковный клирос. Да как запоет, запоет!
Я остановился как вкопанный, озираюсь вокруг и вижу: прямо на меня летит грузовик. Как я сориентировался, как умудрился одним махом улететь в сторону от дороги и спрятаться за какую-то каменную преграду, не помню. Только грузовик всей своей массой ударился об эту преграду, остановился и заглох. Оказалось, шофер напился и заснул за рулем.
Впечатление о пережитом
Сегодня должен был отпевать сразу после крещения. Родственники умершей попросили оставить гроб с телом бабушки еще с вечера у нас в храме. Бабушка, мол, верующая была и перед смертью все им наказывала последнюю ночь провести ей в церкви.
Мы согласились. Одна половина храма у нас летняя, не отапливаемая, а другая приспособлена для службы в зимних условиях. Крещу малышей в зимней части, а покойников отпеваю – в летней. Так что никто никому не мешает.
Староста рассказывает, пришли родственники в летний храм незадолго до отпевания, в это время я еще крестил. Подошли к своей бабушке, глянули в гроб и отпрянули.
– Ой, – говорят, – это не она.
– Как это не она? – спрашивает староста. – Вчера, значит, была она, а сегодня получается, что и не она? Что, я вам ее подменила?