Часовня "Кловер"
Шрифт:
Десять лет.
Мы не были женаты десять лет. В любом случае, это был не тот брак, которого я хотела. Сегодняшний день был чудесным, но мне казалось, что это наша первая годовщина, а не десятая. Я хотела отметить бриллиантовую годовщину с мужчиной, который спал рядом со мной каждую ночь в течение десяти лет. А не месяцы.
Это была именно та причина, по которой я хотела, чтобы мы развелись.
Но сначала Нику нужно было перестать наказывать себя.
— Ты должен простить себя. Ничто из того, что ты можешь сделать, не изменит того, что произошло.
— Как я могу простить себя, когда ты не можешь? — спросил он.
Я уже сделала это.
Где-то по дороге мой мозг догнал мое сердце. Я простила его. Я больше не переживала из-за того, что он оставил меня в Вегасе.
Нравилось ли мне думать об этом? Нет. Больно ли было говорить об этом? Немного. Но это было остаточное чувство. Всякая обида или гнев, которые я испытывала по отношению к Нику, исчезли.
Я наконец-то преодолела это.
— Я прощаю тебя.
Замешательство сменило боль на его лице.
— Прощаешь?
Я кивнула.
— Мне не нужны большие сюрпризы и необычные подарки. Я знаю, ты сожалеешь о том, что произошло в прошлом. Нам обоим нужно забыть об этом и перестать поднимать эту тему. Давай просто будем собой. Хорошо?
— Хорошо, — сказал он. — Давай просто будем собой.
Мне не нравилось расстояние между нами, поэтому я повернулась на другой бок и подождала, пока Ник прижмет меня к своей груди.
— Мой папа всегда изо всех сил старался ради мамы на их годовщину, — сказал Ник мне в волосы. — Каждый год она порхала по дому, желая увидеть, что он для нее приготовил. Мне нравилось, что он это делал. По крайней мере, раз в год она убеждалась в том, какая она особенная. Я обещаю не придавать значения подаркам, но я не могу обещать, что не буду делать сюрпризов. Это кое-что значит для меня. Большой жест. Я хочу этого для тебя.
Я поцеловала его руку, ближайшую к моим губам.
— Я могу с этим жить.
Мы спали, свернувшись калачиком, до следующего утра, когда Ник разбудил меня и потащил на кухню.
— Что ты хочешь на завтрак в свой день рождения? — спросил Ник.
Я была впечатлена тем, что он помнил и о моем дне рождении. В Лас-Вегасе я упомянула об этом лишь вскользь, так что либо у него была отличная память, либо он недавно украдкой взглянул на мои водительские права.
Я подозревала первое. Мой мужчина был умен. В любом случае, я собиралась наслаждаться тем, что меня баловали.
— Ты собираешься испечь мне сегодня торт? — спросила я.
— Да.
— Тогда торт, пожалуйста.
— Это займет некоторое время.
— Все в порядке. Я хочу почитать свою книгу, — сказала я, хватая свое первое издание со стойки. Два часа спустя он прервал мое чтение и протянул мне огромный кусок торта.
— Торт «Фанфетти» с радужной глазурью? — закричала я. — Как ты узнал, что он мой любимый?
— Я позвонил твоей маме.
Огромная ухмылка расплылась по моему лицу. Он был хорош.
— Спасибо, — сказала я. Мой рот был набит тортом, поэтому получилось больше похоже на «фафибо».
Смеясь, он вернулся на кухню, вероятно, чтобы приготовить завтрак, состоящий не только из сахара.
Мы чудесно провели выходные вместе. Одни из лучших, которые у меня когда-либо были.
— Это плохо, что я не хочу видеть своих учеников? Мне нравится наш «счастливый пузырь» здесь, — сказала я Нику, загружая свой чемодан.
Он с трудом справился с упаковкой моих вещей, но я похвалила его за попытку. Но для следующей неожиданной поездки я намекнула, что ему следует привлечь в помощь Джиджи или Мейзи.
— Мне тоже нравится здесь. Мы спланируем поездку, чтобы вернуться, — пообещал он.
Когда мы выехали с подъездной дорожки, я помахала рукой.
— Пока-пока, шато. — У меня было неприятное предчувствие, что я никогда больше не увижу это место снова.
И была права.
Глава 17
— Какой холодный ветер! Ты не возражаешь, если я оставлю тебя на минутку? Я хочу сбегать в класс и взять пальто потеплее, — попросила я учительницу пятого класса школы Прескотта. На этой неделе мы в паре дежурили в автобусе, присматривая за детьми, когда они загружались для поездки домой.
— Просто зайди внутрь и оставайся там. — Она улыбнулась. — Дети почти все загружены, и я могу закончить здесь одна. Ты иди и грейся.
— Спасибо! — мои зубы стучали, когда я вбежала внутрь.
Мои короткие шаги превратились в длинные, когда из моего класса донесся разочарованный крик. Мои каблуки застучали, когда я ворвалась в дверь и увидела Мейсона Карпентера, лихорадочно копающегося в мусорном баке у моего стола.
Как ему удалось вернуться внутрь так, чтобы учителя этого не заметили? И какого черта он рылся в мусорном баке?
— Мейсон?
Он обернулся с широко раскрытыми глазами.
Нежно улыбнувшись ему, я пересекла комнату и опустилась перед ним на колени.
— Почему ты роешься в мусорном баке?
Его глаза наполнились слезами, а подбородок задрожал. Отчаяние на его лице было подобно выстрелу в сердце.
— Я хочу есть! — взвыл он и прижался ко мне. — Я пытался найти яблоко, которое вы ели во время перекуса.
Боль пронзила мое сердце, и я боролась с собственными слезами, прижимая Мейсона к своей груди. Моя агония быстро сменилась пылающей яростью.
Шестилетний мальчик ел из мусорки. Его одежда была такой же грязной, как и тело. Это больше не могло продолжаться. Не могло.
Социальному работнику были даны месяцы, чтобы помочь Мейсону. У нее был шанс. Теперь настала моя очередь. Чего бы это ни стоило, я проникну в дом его тети и докажу, что этому ребенку там не место.
Но сначала мне нужно было успокоить Мейсона и принести ему немного еды.
— Все будет хорошо, дорогой. Сделай несколько глубоких вдохов, — сказала я, поглаживая его спину. — Ты хочешь совершить со мной особое путешествие в учительскую? Я приготовлю тебе бутерброд с арахисовым маслом и желе. И я думаю, что там осталось немного брауни.