Часовые Запада
Шрифт:
– Ах, и ты здесь!
– обратился Гарион к молодому астурийцу.
– Что это ты делаешь в Мимбре?
– Я? Я? Мандореллен мой друг, Гарион.
– Он просил тебя о помощи?
– Ну...
– Не думаю. Ты сам в это ввязался.
– Он распространил свои комментарии и на Лелдорина, жестикулируя при этом горящим мечом, который держал в правой руке.
Все трое, широко раскрыв глаза, следили за движениями меча с вполне оправданным беспокойством.
– Прекрасно, - произнес Гарион, выговорившись, - вот что мы теперь сделаем.
–
– Хочешь со мной сразиться?
– предложил он, задирая кверху подбородок.
Лицо господина Эмбрига сделалось мертвенно-бледным, а глаза чуть не вылезли из орбит.
– Я, ваше величество?
– Он судорожно глотнул воздух.
– Я не достоин помериться силами с Богоубийцей.
– Он затрясся крупной дрожью.
– И я так думаю, - ухмыльнулся Гарион.
– А раз так, ты немедленно передашь мне все свои полномочия в отношении баронессы Нерины.
– С превеликим удовольствием, ваше величество, - произнес Эмбриг заплетающимся языком.
– Мандореллен, - сказал Гарион.
– А ты хочешь со мной сразиться?
– Ты мой друг, Гарион, - возразил Мандореллен.
– Я скорее умру, чем подниму на тебя руку.
– Прекрасно. Тогда ты передашь мне все территориальные претензии баронессы. Теперь я ее защитник.
– Согласен, - серьезно произнес Мандореллен.
– Господин Эмбриг, - продолжал Гарион.
– Я передаю в твое распоряжение все баронство Во-Эмбор целиком, включая земли, принадлежащие Нерине. Ты их принимаешь?
– Разумеется, ваше величество.
– Господин Мандореллен, я предлагаю тебе руку опекаемой мною Нерины Во-Эмборской. Ты ее принимаешь?
– Всем сердцем, господин мой, - произнес Мандореллен прерывающимся голосом; на глаза его навернулись слезы.
– Как славно, - восхищенно проговорил Лелдорин.
– Молчать, Лелдорин, - приказал ему Гарион.
– Итак, господа, война ваша окончена. Собирайте свои войска и отправляйтесь по домам, а если опять повторится нечто подобное, я снова вернусь. И в следующий раз я буду очень сердит. Мы все друг друга поняли?
Они молча кивнули.
На этом война и завершилась.
Однако у баронессы Нерины возникли серьезные возражения, когда по возвращении армии Мандореллена в Во-Мандор ее известили о решении Гариона.
– Я что - крепостная, чтобы меня отдавали в распоряжение первому же понравившемуся моему господину мужчине?
– спросила она напыщенным, как у трагической актрисы, голосом.
– Ты ставишь под сомнения мои полномочия как твоего опекуна?
– прямо спросил ее Гарион.
– Нет, мой господин, господин Эмбриг передал их тебе, теперь ты - мой опекун. Я должна поступать, как ты прикажешь.
– Ты любишь Мандореллена?
Она бросила на короля быстрый взгляд и покраснела.
– Отвечай!
– Да, мой господин, - тихо призналась она.
– В чем же тогда дело? Ты уже много лет его любишь, но теперь, когда я приказываю тебе выйти за него замуж, ты возражаешь.
– Господин мой, - упрямо ответила она, - надо соблюдать определенные приличия. Дамой нельзя так бесцеремонно распоряжаться.
– И, повернувшись, она удалилась прочь.
Мандореллен простонал, и у него вырвался вздох.
– Ну что еще?
– спросил Гарион.
– Боюсь, что мы с моей Нериной никогда не обвенчаемся, - произнес Мандореллен срывающимся голосом.
– Ерунда. В чем дело, Лелдорин?
Немного помявшись, тот решился наконец открыть рот.
– Послушай, Гарион. Существует множество тонкостей и формальностей, через которые ты перескакиваешь. Необходимо решить вопрос о приданом, получить формальное письменное согласие опекуна - твое согласие и, самое важное, должно быть сделано официальное предложение - при свидетелях.
– Она отказывается из-за этих формальностей?
– недоверчиво спросил Гарион.
– Для женщины формальности очень важны.
Гарион с досадой покачал головой. Дело, по-видимому, затягивается.
– Пошли, - сказал он.
Нерина заперла дверь и отказалась ответить на вежливый стук Гариона. Наконец, оглядев стоявшие у него на пути дубовые планки, он произнес: "Разлетись!", и дверь, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпала щепками сидящую на кровати ошеломленную баронессу.
– Итак, - сказал Гарион, наступая на обломки, - приступим к делу. Какого размера нам подойдет приданое?
Мандореллен был согласен - более чем согласен - принять чисто символическое приданое, но Нерина упрямо настаивала на чем-то более значительном. Слегка поморщившись, Гарион предложил приемлемую для дамы сумму. Затем приказал принести перо и чернила и с помощью Лелдорина нацарапал подходящий документ.
– Прекрасно, - сказал он, обращаясь к Мандореллену, - теперь спроси ее.
– Такое предложение не делается со столь неприличной поспешностью, ваше величество, - запротестовала Нерина.
– Паре подобает получше познакомиться друг с другом.
– Вы уже знакомы, Нерина, - напомнил он ей.
– Так что действуй.
Мандореллен, бряцая доспехами, опустился на колени перед баронессой.
– Ты согласна взять меня в мужья, Нерина?
– спросил он.
Она беспомощно воззрилась на него.
– У меня не было времени, мой господин, чтобы обдумать ответ.
– Попробуй сказать "да", Нерина, - предложил Гарион.
– Это твой приказ, господин мой?
– Да, если хочешь.
– Тогда я должна повиноваться. Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем.
– Замечательно, - улыбнулся Гарион, потирая руки.
– Поднимайся, Мандореллен, и пошли в церковь. Найдем священника и к ужину завершим все формальности.
– Нельзя так торопиться, это неприлично, мой господин, - упавшим голосом произнесла Нерина.