Шрифт:
Воля наставника
1
Это утро выдалось особенно дивным. Вид с тенистой террасы завораживал взгляд. До самого горизонта, насколько хватало глаз, простиралась безупречная гладь озера Эшрия, обрамленная зеленью свежих лугов. Ясное небо отражалось в воде благородной лазурью с россыпью золотых бликов. Мир вокруг замер, словно живописное полотно. Его тревожили редкие порывы ветра. Они врывались в замкнутое пространство спальни, наполняли комнату ароматом весны. Прекрасный пейзаж дышал легким цветочным дурманом. Вирана тоже была прекрасна – впрочем, как и всегда. С момента их знакомства Эл так и не привык к безупречной внешности
– Что-то не так? – спросила она заспанным голосом.
– Все прекрасно, любовь моя.
Вирана улыбнулась, еще раз потянулась и грациозно перевернулась на живот. Воздушная ткань одеяла скользнула на пол, из-под нее проявилась мраморная белизна женского тела. Эл ощутил сильное возбуждение, но попытался сдержаться: у этой игры были свои правила. Проигрывал тот, кто хуже справлялся с инстинктами. Вирана понаблюдала за его тщетными стараниями и звонко рассмеялась.
– Обнаженному мужчине невозможно скрыть чувства, – весело заметила она. – Даже такому мудрому, как ты. У вас все на виду!
Эл не стал возражать, охотно признавая поражение. Он нежно, но настойчиво заявил о намерениях, и весеннее утро заиграло новыми красками. Мгновения сливались в бесконечность, ощущения дразнили, эмоции переполняли. Любовники не сразу опомнились, когда в их идиллию вторглись глухие удары колокола.
– Семь! – выдохнула Вирана. – Твой наставник будет в ярости!
Эл крепко ее обнял – укрыл своим телом, как драгоценный сосуд. Ему не хотелось второй раз за утро лишаться волшебства. Возвращаться в реальный мир к его вызовам, проблемам, нелепостям. И даже к безмерно уважаемому наставнику. Наконец Эл нехотя отпустил Вирану, перевернулся на спину и протянул руку в поисках кувшина с водой.
– Ярость Лангара – одно из проявлений его многогранного характера, – с притворной серьезностью продекламировал Эл, утолив жажду. – Не испытав на себе его ярости, я не сумел бы проникнуться его мудростью.
– Угомонись, ты не в лектории. – Вирана поморщилась и жестом попросила кувшин. – Мы оба знаем, что сдержанность – не самая сильная сторона Лангара. К тому же сегодня у него есть повод тебя ненавидеть.
– После вчерашнего? – Эл откинулся на ложе, давая понять, что не торопится его покидать. – Не думаю. Старик суров, но он умеет признавать заслуги. А вчера я наверняка заслужил одно ленивое утро. «Проницательные» повержены, «крикуны» посрамлены. Даже старина Алтан сидел смирно. Возможно, после той пары шрамов, которыми я его наградил.
– Опасайся Алтана, он тебя ненавидит.
– Это не открытие, моя прелесть. И это прекрасно, потому что Алтан – один из немногих, чья ненависть для меня почетна. Большинство окружающих он презирает.
– И все-таки будь осторожен. Он наверняка попытается восстановить репутацию. Ваш последний поединок унизил его в глазах всего Храма.
– Наш последний поединок состоится, когда я решу его прикончить, – весело поправил Эл. – Думаю, это случится нескоро, ведь Алтан такой забавный! К тому же наставник подобного не одобрит, а его отношение для меня гораздо важнее расправы над каким-то выскочкой.
– Если ты так ценишь отношения с Лангаром, почему мы еще в постели? Время идет, и я не думаю, что с каждой минутой твой наставник добреет.
– Потому что ты нравишься мне больше, чем Лангар, – с шутливой вкрадчивостью пояснил Эл. – Наставник любит напоминать, что время – величайшая ценность, которой мы располагаем. Неразумно тратить его на сухие нравоучения, когда рядом любимая, это солнце и это утро. Поскольку Лангар мудрец, он должен со мной согласиться.
Вирана рассмеялась, она не сводила с него восхищенного взгляда. Подсознательно Эл обожал такие моменты, когда его по достоинству оценивали значимые люди. Подобных
Не отрывая глаз от любимой, Эл насторожился: за дверью спальни послышались шаги. По слабому, ненавязчивому стуку Эл понял, что возмутитель спокойствия и сам не рад выпавшей ему роли.
– Мастер Элсидан! Прошу простить за беспокойство в столь… ранний час. Мастер Лангар приказал, чтобы вы явились к нему незамедлительно.
– Зевил, это ты? – надменно бросил Эл и подмигнул Виране.
– Да, мастер.
– Ты всегда отличался особой проницательностью. Поведай, в каком настроении ты застал мастера Лангара? Что нынче слышалось из-за его двери? Презрение? Язвительность? Гнев?
– Мне показалось, что мастер Лангар был спокоен. Говорил ровно, бесстрастно. Его голос дрогнул лишь на слове «незамедлительно».
– Старик в ярости, – поморщился Эл, быстро поднимаясь с постели. – Что ж, за прелести жизни нужно чем-то расплачиваться. Люблю тебя, моя радость!
2
Главный храмовый комплекс Ардии представлял собой целый город, заключенный в стенах многоярусного сооружения. И все в этом городе подчинялось единому порядку, единому правилу, определяющему жизненный уклад на протяжении веков. Здесь повсюду был камень: от серых, едва обтесанных блоков до изящных полированных плит. Бледные мраморные полотна сочетались с россыпями разноцветной мозаики, строгие формы дополнялись скульптурными вольностями. За прекрасным фасадом воплотилась мечта одного человека. Эшкебетский Храм создавался по проекту гениального Иркана Землевержца, который заложил основу его безупречной планировки. Будущие поколения старательно следовали принципам вдохновителя, развивая и расширяя его детище. Архонты других городов строили Храмы с оглядкой на Эшкебет, но ни один из них не смог его превзойти. Благодаря сложной системе лестниц, мостов, тоннелей, лифтов и переходов, любой жрец мог попасть в другой конец Храма по кратчайшему пути.
Такой же путь проделывал Элсидан Прекрасный Эшкебетский, мастер Третьего Посвящения, воспитанник Лангара Жестокого. Рослый юноша резво шагал по протяженным галереям мимо залов, бассейнов, арен и крытых садов. Он направлялся в Высокую Башню, под величественным сводом которой располагались покои наставника. Правила храмового этикета не допускали небрежный вид, однако Эл понимал, что на этот раз его расторопность будет оценена выше. Кроме нижней рубахи, тело жреца укрывал лишь длинный лиловый плащ, на ногах свободно болтались кожаные ботинки. Любой храмовник оценил бы такой вид неподобающим – Эл уже готовился получить первый за этот день выговор. У дверей в покои Лангара он слегка замешкался, убрал с лица золотистые пряди и ударил в дверной молоток.
– Я прибыл, мастер! – громко, но тактично произнес Элсидан.
– Входи, – небрежно приказал голос из-за двери. Любой незнакомец рассудил бы, что ему здесь совсем не рады, но Эл хорошо знал своего наставника, как и акценты его небрежности. На этот раз небрежность была притворной.
Как и все помещения Храма, приемная Лангара выглядела одновременно скромно и изысканно. Она не поражала ни размерами, ни сложностью планировки, ни богатством обстановки. При этом от каждой вещи здесь веяло благородством и уместностью. В центре комнаты располагался массивный дубовый стол, окруженный резными стульями из того же дерева. Стол был круглым, что по философии ардийцев означало равенство хозяина с гостями и мастера с воспитанниками. В лучшие годы Лангар Жестокий имел несколько воспитанников, но на закате жизни решил вложить все свои знания, надежды и устремления лишь в одного. Во всяком случае, именно это он втолковывал Элсидану с детства. Эл старался не разочаровывать наставника и к двадцати пяти годам сумел пройти три этапа Посвящения – результат, недостижимый для большинства жрецов.