Частное расследование
Шрифт:
Невельского хоронили, как и положено майору, без лишней помпы, на Истряковском кладбище.
«Странно устроена жизнь, — подумал тогда Кассарин, идя за гробом Невельского. — Возможно, те самые могильщики, что-напоили тогда «Сахрой» группу, посланную Невельским сюда, на кладбище, для ликвидации Турецкого, пили тогда эту самую «Сахру» над уже раскопанной для самого Невельского могилой. Тогда была осень и земля была еще мягкой. Они копали могилы впрок и пили «Сахру».
Именно странная сентиментальность, охватившая в тот момент Василия Васильевича Кассарина-младшего заставила его во время процедуры погребения Невельского
Каково же было удивление Кассарина-младшего, когда он обнаружил вместо аккуратного семейного некрополя хамски перерытый-перекопанный участок, с криво торчащими временными пирамидками-памятниками… Целым и невредимым можно было признать лишь ритуально-фиктивное захоронение, содержащее уже упомянутый прах, порошок…
Что сей сон означает?!
Кассарин почувствовал, как внутри у него все внутренности мгновенно похолодели, став такими же ледяными, как у его бывшего сослуживца Невельского, которого как раз в это самое время зарывали в ста двадцати шагах отсюда.
Одних — зарывают, а других — разрывают… — подумал
Кассарин-младший и, не дожидаясь окончания траурной церемонии, зашагал к зданию администрации кладбища.
Сокращая дорогу и шагая между могил, Кассарин даже и не предполагал, насколько он в своих рассуждениях был близок к истине в данный момент, близок к скрытому, но в общем-то ясному по своей гуманности смыслу происходящего… «Одних— зарывают, а других— разрывают»— эта мысль была абсолютно точна как в прямом, так и в переносном смысле.
Но Кассарин-младший об этом не знал.
— Да, — подтвердили в администрации, — могилы, о которых вы говорите, были разграблены. Подчистую причем. Их так и оставили пустыми, как у нас говорят, «нараспашку»… Наши уже сотрудники их закидали кое-как… А что мы можем сделать? На это денег нам не выделяют. А вы, видно, родственник? Так вы и займитесь! Нет, все могилы раскопали не одновременно. У нас записано: смотрите. Работали по графику: сначала С. А. Грамову. И на другой же день забрали тело мужа: А. Н. Грамова. И, наконец, затем уж О. А. и
Н. Ю. Грамовых, — вот, значит, дочку с внуком. Да пожалуйста, да хоть сто раз перепишите. Откуда же я знаю кто? В милицию? Конечно! Они, я думаю, конечно, тоже ничего не знают. Здесь много банд орудует, «археологов» так называемых… А что мы можем сделать? У нас ни средств, ни штатов: мы ж не КГБ. Какие ж шутки здесь? Пожалуйста, пожалуйста.
В тот же вечер Кассарин вышел на «своих», комитетских людей, внедренных к «археологам», и выяснил мгновенно, что «археологи» и сами рады бы узнать, кто «Грамовых разул». В их «археологической среде» объявлена за это даже премия чего-то чуть ли не в сто тысяч, кто это сделал? Кто-то неизвестный. Кто-то «незаконно» стал орудовать на их исконной, Истряковской территории — то ли чечня, то ли солнцевские. Еще агент просил сообщить, что если МБ узнает, кто «Грамовых разул», то пусть он не таит: все три истряковских группы «археологов» на это скинутся, отблагодарят. А с разорителями наших-то, родных, могил они и сами мигом разберутся.
Эта «археологическая» история сильно выбила Кассарина из колеи. Он потерял, наверное, не менее двух дней, подробно, досконально разбираясь с «археологами».
Еще два дня Кассарин упустил, «шифруя» срочно «Витамин С» и последнего, кто мог с ним обращаться, — Чудных Бориса Валерьевича. Обстановка приобретала настолько опасный, чреватый Бог знает чем окрас, что следовало перестраховаться дважды, трижды!
Чудных он устроил в сейфовый блок внутренней тюрьмы, в хороший блок, прекрасно оборудованный, с сауной и бассейном. И вместе с тем — не выйти, не войти. Живи и радуйся на полном автономе. Как в подводной лодке.
А психотрон Кассарин стал держать всегда перед глазами, при себе. Упаковав его в две сумки, снабдив каждый блок генератора отдельно, а сами сумки отдельно индивидуальными радиоизотопными датчиками, исключающими подмену, и идентификаторами, настроенными только лично на него, на Кассарина, и, таким образом, всегда распознающими хозяина. Все системы были продублированы трижды и в совокупности имели не менее чем три миллиона лет наработки на отказ. Это была очень надежная электроника: на нее не действовал ни гипноз, ни электромагнитное излучение, ни акустика. Ее можно было, конечно, уничтожить — заодно с «Витамином С», конечно, можно было, но! — не украсть, не обмануть, не заболтать…
На все это в совокупности пришлось ухлопать почти четыре дня, прежде чем Кассарин смог, не откладывая более ни секунды, заняться дачей Невельского.
То, что покойный Альберт Петрович был человек запасливый и обстоятельный, и в ЦКК, и в ОНПО знала каждая собака. И знали же почти наверняка, что именно на даче Невельский прятал свой архив. Однако лезть туда шабашинцы конечно ж не посмели бы — тут мог быть замешан и сам Сомов… А значит, в случае удачи будет крупный выигрыш, но вместе с тем случись облом, тогда уж это точно смерть тому, кто сунет нос свой в эту дачу.
На архив Невельского могла реально «претендовать», точнее, просто наложить реально руку его дочь, но та уже одной руки лишилась и находилась под надзором у врачей (не только у хирургов, разумеется)… Более того, Кассарин тут же, как только погиб сам Невельский, перебросил дочь первым же бортом спецрейса в Сибирь, в Новосибирск-43, в закрытый госпиталь Третьего управления Минздрава.
Потому что вторым, куда более серьезным «кандидатом» на «наследство» был сам Кассарин. Вот у него-то точно было все для этого — власть и возможности. Неписаное «право» было тоже на его стороне. Таким образом, зная, что никто туда не осмелится сунуться (так как все сторожа предупреждены и тут же заблокируют попытку, буде такая возникнет), Кассарин мог себе позволить манкировать архивом три-четыре дня.
И проманкировал, как оказалось.
— Еще раз, Егор Петрович, ну вспомните, как это было! — Кассарин-младший лично тряс старика Портнягина, дачного сторожа.
— Да я уж все сказал же вам, Василь Васильич, приезжал Невельский. Альберт Петрович. Сам. Лично.
— Да как! Ведь он же умер, я же вас предупредил!
— Я так и доложил Альберт Петровичу: вы умерли. Сказал ему. А как же!
— А он?
— Что он? Он мне вот так вот, по плечу: «Егор, пойми: так надо было!» Надо было, ну — понятно.