Частное расследование
Шрифт:
Невельский — Кассарину
СРОЧНО!!!
Настоящим докладываю Вам, что только что (в 15.43) стало известно о том, что мой рапорт от 16 ноября 1992 года не вполне соответствует действительности. А именно, воспользовавшись тем обстоятельством, что о смерти А. Б. Турецкого органам внутренних дел еще не стало известно, мы приняли решение проникнуть в квартиру М.А. Грамовой и произвести наряду с осмотром тела погибшего осмотр его личных документов, бумаг, находившихся при нем.
Спецгруппа, сформированная нами только к 14.20 (из-за занятости специалиста по полиграфии), прибыла на место лишь к 14.55 и обнаружила уже, к сожалению, что в указанной квартире находится ряд официальных лиц, а именно участковый, стажер А. Б. Турецкого С. М. Седых, врач и двое понятых.
Это неприятное обстоятельство усугубилось также тем фактом, что сам А. Б. Турецкий, как и его собака, оказались живы и здоровы (из разговора, частично проконтролированного нами, следовало, однако, что сам А. Б. Турецкий испытывает значительные мучения из-за глубокого абстинентного синдрома (находится в похмелье, говоря попросту).
Узнав об этой новости, я немедленно затребовал записи всех телефонных разговоров, которые велись из квартиры М. А. Грамовой. На счастье, несмотря на нашу вчерашнюю полную уверенность в гибели А. Б. Турецкого, прослушивание телефона нами снято не было (моя досадная оплошность, обернувшаяся некоторым плюсом).
Прослушивание записи показало, что в ночь на 17 ноября А. Б. Турецкий в абсолютно пьяном состоянии беседовал по телефону со своим стажером С. М. Седых (в 02.11–02.23, 03.25–03.57 — два раза!).
Мне представляется опасным не столько сам факт «ложного самоубийства» А. Б. Турецкого, сколько полная потеря нами контроля, непонимание нами сути происходящего.
Напомню Вам, что случай, с которым столкнулась наша группа, не первый и уже, увы, даже не второй. Первая Градская больница. Внезапное исчезновение А. Б. Турецкого от неизбежной санации в Киев с непонятной целью. Далее — перестрелка около дендрария с таким непредсказуемым и непредставимым по тяжести исходом. Смерть Иванникова, последовавшего за объектами в Сиртак (в результате землетрясения? — спрошу я теперь), и, наконец, это псевдосамоубийство.
Чрезвычайно настораживающим является и тот факт, что во всех вышеперечисленных случаях А. Б. Турецкий оказывается весьма нетрезв (стычка возле дендрария произошла после посещения объектами ресторана!), что говорит в первую очередь о наплевательском отношении А. Б. Турецкого к нашим действиям и носит, с моей точки зрения, отчетливо издевательский характер.
Мы что-то крупно недопонимаем в происходящем. Напомню Вам в этом ряду странный «архивный бред», мимо которого мы, как бы сказать, прошли летом и в начале осени, философскую подкладку событцй последнего этапа (при котором влияние психотрона осложнялось рождением определенной картины мироздания, почти что религии).
Считаю, что в настоящий момент нам следует немедленно «закапсулироваться», свернуть всякую деятельность за исключением пристального и всестороннего наблюдения за А. Б. Турецким.
Учитывая, что наши попытки навязать свою инициативу постоянно наталкивались на внезапные и труднообъяснимые сложности, следует временно передать инициативу противной стороне, заставить ее проявить свое активное начало, получив при этом преимущества наблюдателя.
17 ноября 1992
Кассарин позвонил Невельскому сразу после прочтения его рапорта с грифом «срочно»..
— Значит вот что, Альберт Петрович, — голос Кассарина был ровен, хотя Невельский сразу ощутил, что полковник сильно нервничает. «Тоже почувствовал край», — мелькнуло в голове у Невельского. — Я только что ознакомился с вашим последним рапортом…
— Так, — Невельский постарался придать своему голосу максимальное безразличие.
— Да, — Кассарин слегка помолчал. — Вы абсолютно правы, Альберт Петрович. Так вот. Я приказываю вам свернуть всякую инициативу, — Кассарин подчеркнул интонацией слово «приказываю». — Передадим инициативу Турецкому. Пока. Временно. Заставим его тем самым проявить свою сущность и степень информированности, выдать свои цели и мотивы. Вам же, Альберт Петрович, я приказываю организовать предельно скрытное и максимально всестороннее наблюдение за действиями Турецкого. Что он будет делать, предоставленный сам себе, при полном отсутствии каких бы то ни было воздействий с нашей стороны. Письменный приказ я вам пришлю через час.
«Он не дурак, Кассарин, — подумал Невельский. — Не дурак и не подлец — раз письменный приказ пообещал. Да, сколько ни живи, а все не перестаешь удивляться…»
— Есть, товарищ полковник! — отчеканил Невельский, положил трубку на аппарат и лишь после этого позволил себе шумно, с облегчением вздохнуть.
18
Василий Васильевич Кассарин-младший мерил шагами свой рабочий кабинет на Лубянке.
Было уже 11.23, было уже 25 декабря 1992 года. Тикали часы, надвигалось окончание срока, отпущенного Кассарину-младшему на полное проявление обстановки, связанной с психотронным оружием.
Прошло уже 37 суток с того дня, когда Кассарин-младший пробился на «длинный» прием к В. А. Сомову и лично доложил ему обстановку, сложившуюся к тому моменту на последнем этапе операции «Полоса отчуждения».
Это был очень непростой разговор. Но Кассарину-младшему удалось захватить Сомова во время более-менее благодушного настроения, что бывало теперь все реже и реже.
Они проговорили не менее двух часов и пришли к консенсусу: лечь на дно, посмотреть, что будет. Разобраться.
В иное время Кассарин-младший мог бы, заручившись пониманием председателя, «разбираться» и год, и два — сколько потребуется. И звезды б шли, и деньги б шли, и время шло б…
Но теперь, когда эта огромная страна явно стронулась с места и все пришло в состояние все ускоряющегося скольжения по наклонной плоскости, Сомов долго ждать не хотел и не мог. Ему был нужен психотрон как воздух. Если бы он был и функционировал как часы уже теперь, разве возникло бы это противостояние ветвей высшей власти в России? Нет, ни за что. Надо было крутиться, быстрее давить. Этот процесс нужно было тут же тормознуть и, медленно выворачивая руль государства направо, развернуть назад, может быть, к СССР.