Чебурашка
Шрифт:
Представленная картина кажется мне забавной. Да, пожалуй, таким образом встретиться с Соколовским было бы лучше. По крайней мере, не выглядела бы в его глазах такой жалкой неудачницей.
— Мам, хочешь, я поговорю со Стефаном? Ну, если ты его еще любишь… Я мог бы… мог бы извиниться и перед ним… Сказать, что я очень сожалею и, что я не против… вас…
Еще чего не хватало!
Принимаю сидячее положение, в сотый раз вытираю лицо краешком одеяла, чувствую, что мокрый хлопок до раздражения растер кожу, делаю глубокий вдох и начинаю каркать.
— Никого
— Мам…
— И никто мне не нужен. Все у меня прекрасно.
— Почему тогда ты плачешь?
— Потому что некрасивая.
— Чего?
— Я некрасивая, Степ. Не роковая. Не создана для сумасшедшей любви, понимаешь. Ради таких, как я не сворачивают горы, не развязывают войны, не бросают невест у алтаря, не переступают через собственную гордость. Это как бы немножко обидно. Особенно, если выпить. Я просто позавидовала Монике. Ее молодости, ее красоте, ее способности затмить всех вокруг. Это удел всех дурнушек — сравнивать и понимать, что не дотягиваешь. И смиряться с действительностью.
— Это неправда! Ты у меня очень красивая! Самая красивая на свете.
— Это потому что я твоя мама, и ты видишь меня через призму сыновьей безусловной любви.
— Мам!
— Не обращай внимания, родной. Водка — зло! Слушай, что мама говорит, и не повторяй моих ошибок. А я уже и не плачу вовсе. Пойду, умоюсь.
Я решительно поднимаюсь с дивана, но внезапная боль за грудной клеткой вынуждает пошатнуться. Успеваю сделать несколько шагов, прежде чем ноги невыносимо слабеют, а в глазах наступает полная темнота.
«Хорошо, что Матвей и его семья приняли Степу, теперь и умереть не страшно» — успеваю подумать я, прежде чем окончательно отключиться.
Глава 41
Матвей Соколовский
Дерьмовый вышел день. Сижу в машине и не знаю, что делать. Куда ехать? В пустующую темную квартиру, которую я снял для удобства, возвращаться нет никакого желания. Оставаться в доме отца было тошно. Ехать к Зое — вообще не вариант, хотя только туда и хочется.
Есть ли выход из этого заколдованного круга? Есть ли шанс, что наша семья действительно ею станет? И сколько еще я буду топтаться на месте, в ожидании милостивого знака?
В конце концов, не достаточно ли долго я околачивался где-то на обочине, чтобы Зоины мысли и чувства пришли в порядок? Может, настало уже время радикальных мер, и пора брать эту крепость штурмом?
За время жизни на два города я понял одну очень важную вещь — у меня нигде нет настоящего дома. Нет места, куда хочется возвращаться. Места, где тебя ждут и любят.
И, пожалуй, никогда не было.
Потому что не было рядом достойной женщины, ведь как ни крути, дом — это всегда женщина. Женщина, вокруг которой крутится весь мир, вокруг которой сосредоточена вся твоя жизнь.
Та, кто наполняет пустые безжизненные стены теплом и маленькими детьми, дарит уют и
Кто перелопатит сотни магазинов в поисках особенных штор или настенной плитки, название оттенка которой в принципе не вызывает у тебя никаких ассоциаций. Кто за бешеные деньги купит сервиз на двенадцать персон только для того, чтобы есть из него по праздникам; кто каждый новый год будет требовать огромную елку и романтическую фотосессию, а потом забивать ленту твоей небритой «няшной» рожей в своих соцсетях с хэштегом «любимый муж» и ссылкой на профиль.
Кто подарит пижаму из серии фэмили лук и заставит ее носить даже при твоих друзьях. Кто будет пихаться и ворчать, как ей тесно, жарко, не хватает воздуха и при этом все ближе и ближе прижиматься во сне. Кто запомнит, что по утрам ты пьешь не кофе, а протеиновый коктейль и будет покупать самое лучшее молоко…
Вредная, наглая и любимая.
Верная, любящая и желанная.
Женщина, которая счастлива потому, что ты просто есть. Женщина, которая вынесет мозг, но в итоге сделает тебя самым счастливым придурком на свете. Придурком, который входит в бетонные стены, а попадает домой.
Мне почти тридцать пять, но в эмоциональном плане я — бомж. Без дома. Но раз уж так счастливо сложилось, что я все же мужик, значит буду строить этот дом. И я сейчас говорю далеко не о возведении конструкций из стекла и бетона.
Хочу построить дом, в котором будет счастлива моя женщина, а значит и я сам, а значит, и наши дети. Следовательно, что? Правильно! Надо стиснуть челюсть и булки, засунуть поглубже предрассудки и прошлые обиды, дать волю чувствам и желаниям, не боясь показаться смешным, навязчивым или жалким.
Да, все это время Зоя мне отказывала, но давайте будем честны, я не старался на все сто процентов. Меня удерживали эта ее фраза «я не люблю тебя» и навязчивое нежелание как бы то ни было развивать отношения.
А может, все это время Зоя и отказывала лишь потому, что сама чувствовала недостаточность моих намерений? Да, я признался в чувствах, но на деле дальше слов не продвинулся. Какие-то цветы, подарки — так, шелуха одна.
Сегодня она была такая красивая, такая юная и весенняя в этом своем воздушном платье, что дух захватывало. Нежная, хрупкая, мягкая, очень родная и до боли желанная.
Зачем только носит эти скучные костюмы. Ах да, она же училка. Я, может, Зою нынешнюю и не очень хорошо знаю, но вот в том, что не об этом она мечтала — уверен на сто процентов.
Сидя рядом с ней за столом упивался ароматом кокоса, исходящим от ее блестящих вьющихся волос, и все, чего мне хотелось — это схватить малышку и впихнуть себе под кожу, эгоистично и жадно. Утащить к себе и целовать. Целовать везде, пока губы не распухнут, глаза не затуманятся, а горло не охрипнет от стонов. Пока не забудет собственного имени в водовороте удовольствия и наслаждения.