Чебурашка
Шрифт:
— Извините. Вы выглядели очень… юным в этой кожаной курточке среди зимы. Показались мне едва ли не подростком. От силы лет двадцать. Молодежь сейчас, знаете ли, вообще не любит одеваться в теплые вещи.
— Двадцать? Серьезно? Приму за комплимент!
— Надеюсь, мои слова были не очень обидными. Если честно, с трудом припоминаю, что конкретно Вам инкриминировала.
— Как же! Обвиняли в безалаберности, глупости и разжигании войны между адидасом и рибок.
— Боже!
— Может, перейдем на ты?
Дорога до гимназии пролетела
Красивый, образованный, и если судить по отсутствию кольца на пальце, свободный мужчина предлагает мне свидание. Видит бог, у него не было ни единого шанса получить отказ.
Так и начался наш короткий, но яркий, словно вспышка на солнце, роман.
Из воспоминаний выдергивает переливистый и звонкий, словно колокольчик, женский смех. С остервенением в третий раз намыливаю руки, когда в дверях появляется Матвей.
— Привет.
— Привет. Секунду подожди, я уже все почти, — и в четвертый раз подношу руки к дозатору.
— Еще чего, двигайся.
Матвей, пользуясь моментом, обхватывает своими ручищами меня за талию и нагло отодвигает вглубь ванной комнаты, пространство которой тут же заполняется свежим морским ароматом его туалетной воды от культового парфюмера.
Оказывается, некоторые вещи в жизни Соколовского не меняются никогда.
Спускаю с рук ему эту вольность, хоть и пребываю в довольно нервозном состоянии. Хочется проявить как можно больше выдержки, поэтому не стоит распаляться на мелкие проказы Матвея. Впереди настоящий ужас.
– Ты какая-то нервная, — участливо замечает он, подставляя руки под мои и начинает словно невзначай касаться пальцами пальцев, играя, — Случилось что?
— Все в порядке. Я обычная.
Прерывая дискуссию, едва промокнув ладони полотенцем, покидаю ванную, где тут же натыкаюсь на Тамару Яковлевну, спешащую в кухню.
— Зоя, ты только посмотри, Матвей принес такой же торт! Куда нам столько сладкого? — всплескивает она руками, в которых действительно «Наполеон», и тут же сама себя успокаивает, — Ну ничего, молодежь вы или как, съедите!
Киваю, не придумав ничего лучше. И в самом деле — столько народу, что одного торта вполне могло и не хватить.
— Ты потрясающе выглядишь, — раздается голос Матвея над самым ухом и вдоль позвоночника разбегаются мурашки.
— Пойдемте, пойдемте, будем знакомиться! — поторапливает Тамара, и мы спешим вслед за женщиной.
В кухне пусто и я коротко выдыхаю, обрадованная передышкой, но напрасно. Тамара ведет нас дальше, туда, где за широкой аркой расположена просторная столовая.
— Итак, мои дорогие, знакомьтесь! Этот очаровательный мужчина — мой сын, Стефан. Это его девушка Моника. Это Матвей, сын
После команды «транслейт Монике» рот раскрылся не только у Стефана. В три голоса молодые мужчины принялись знакомиться с девушкой. И сложно было хоть кого-то из них осуждать, потому как Моника…
Моника…
Моника оказалась неординарной личностью. Кошмар всех женщин и мечта всех мужчин. Само совершенство.
Гребаный пятый элемент.
И она была послана в этот мир, чтобы его спасти.
Высокая, как все присутствующие здесь мужчины, которым она смело смотрит прямо в глаза, а не куда-то ноздри в отличие от меня. Стройная, как ангел Виктории Сикрет, платиновая блондинка с огромными сапфировыми глазами на кукольном личике.
Даже Матвей со Степой уступают ей в голубизне глаз, а я всегда считала, что равных им нет.
Моника сияла ровными белоснежными зубами и бриллиантами, а платье-футляр популярного нюдового оттенка подчеркивало каждое ее достоинство. Осиную талию, маленькую округлую попку и воистину шикарную грудь, от идеальные полушария которой даже я не отказалась бы потрогать.
Что я там говорила? Что хорошо выгляжу? Забудьте! Вот Моника, да, царевна-лебедь, я же, так, — невзрачная куропатка. Еще и вырядилась, как дура!
Немного неловко потоптавшись, расселись за столом. Стефан с Тамарой Яковлевной и Игорем Михайловичем — по одну сторону, а я, Матвей и Степа — по другую. Принцесса Моника, как почетный гость, посажена с торца и тут же атакована кулинарными снарядами щедрой русской хозяйки, расстаравшейся, надо признать, на славу.
Голубцы, маринованные огурчики и помидорчики, селедка под шубой, холодец, салат «мимоза», оливье, блины с красной икрой и гусь в апельсинах. Я уже не говорю о таких закусках, как мясной рулет, сырная нарезка, рыбная тарелка и сало.
Под лозунгом «сынок, транслейт» Тамара воодушевленно расписывала каждое блюдо потенциальной невестке, ожидая от той восхищения или хотя бы каплю энтузиазма.
Прозвучавший же над столом голос Моники «I am a vegetarian» в нависшей тишине в переводе не нуждался.
Тамара Яковлевна ругнулась, я истерично хихикнула, поспешно прикрывая рот, остальные затаились в немом ожидании. И лишь Моника сочла необходимым произнести крамольную фразу вновь, но уже более медленно, почти по слогам, будто существовала вероятность, что ее и с первого раза не поняли.
— I am a ve-ge-ta-ri-an. I don't eat animal products.
— Зоя, помоги мне, пожалуйста, — Тамара Яковлевна пихнула меня ногой под столом и встала, кивнув в сторону арки. Пришлось потеснить Матвея, чтобы выбраться из-за стола. Зато, пока он, пропуская меня, придержал за талию, я поймала суровый сощуренный взгляд Стефана, устремленный на наш телесный контакт.