Челноки

Кострица Евгений Валерьевич

— Говорю же, не мы, — поднял Лешка мутный взгляд на меня.

— Что не вы? — не выдержал я. — Столько не выпить, кто на нее бы добровольно залез?

— Так ночь, темно вроде было… Я с Толяном говорил, ей даже полицаи не верят. В дом, типа, вломился кто-то из наших. «Верколак» — говорит.

— Почему сразу наш? На медведе и с балалайкой?

— По-русски ругался, в шею ее укусил. Не видела кто.

— А что «верколак» поняла сразу? Трахнул хоть?

— Вот про это не знаю, — пожал Лешка плечами. — Иди сам спроси. Может, хочет закончить, что начал. И чтоб женился на ней. Не просто так полицию с собой привела.

После «Загорки» друзья чуть ожили, но работа шла тяжело. С учетом их состояния ящики пришлось таскать мне, и настроение было минорным. Что, если «верколак» — это я? Вдруг пока «там», он живет тут?

Разговаривал же кто-то с Лешкой в автобусе. А потом еще гроб, девка с колом и пятно на подушке. С клыков натекло?

Улики так себе, возможно, совпало. Узнать бы еще, кто такой «верколак». Если баба пришла, значит, что-то приметила даже во тьме. Мою комплекцию бы вряд ли забыла. Раз не показала, выходит, не я. Интересно, придет ли та блондинка с колом еще? Вряд ли собиралась убить, раз начала говорить. В следующем «сновидении», возможно, расскажет. А лучше пусть оставит письмо.

Но жертва «верколака» ждать не хотела и подняла на ноги полгородка. Придя с работы, мы увидели возле наших бараков цыган. Как оказалось, их в Болгарии много. Не так, как в Румынии, но тоже порядком. Пять процентов от населения, как говорят.

Наш комсомольский вожак, увидев их, вжал голову в плечи и ощутимо напрягся. К счастью, машина полиции там тоже была.

От угрюмых и явно враждебных людей отделились несколько крупных мужчин в сопровождении двух полицейских. С ними был и, видимо, важный чиновник в костюме и галстуке, диссонировавшим с толпой в шлепках, майках и трениках. Толик, аки агнец на заклание, направился к ним.

Ужинали со скверным предчувствием грядущей беды. Девчонки баррикадировались в своей половине. Ребята мрачно выдергивали штакет из земли, заготовляя колы. Народ подобрался у нас всё же тёртый. Суровую школу рабочих районов прошли почти все.

Минут через сорок Толик вернулся, увидев сплоченный и неплохо вооруженный отряд. Натаскали даже воды, если вдруг подожгут.

— Ну что там? — зло прищурился Ванька, опираясь на противопожарный багор.

— В общем, никаких доказательств у них сейчас нет, — устало выдохнул Толик. — Может, той бабе причудилось что, следов насилия нет. Есть ранки на шее, ну так цапнул там кто-то. Те же клопы…

— Ну а решили то что?

— Полиция их пока придержала. Попросили подкрепления, скоро подъедут еще. В общем, хотят провести тут свой ритуал. Я согласился, пусть успокоятся. Темные ж люди. Проблемы с местными нам не нужны.

— Что за ритуал? — настороженно спросил я.

— Да ерунда! — небрежно махнул Толик рукой. — Традиции свои, суеверный народ. В любой непонятной для них ситуации — «ходьба по углям».

— Нас что ль заставят ходить? — заволновались мы.

— Не думаю. Для этого у них свои есть. Эзотерика чистой воды. Дескать, в процессе открывается третий глаз, а он нечисть видит. Любопытное шоу. По приезду, может, на кафедру доклад напишу.

— Толян, а что, если соврет или глюкнет, к примеру? Покажет, скажем, вот на тебя? — забеспокоились все. — Сожгут на костре? Посадят на кол?

— Утверждают, что ошибки не будет, — вытер испарину он. — Не бойтесь. В любом случае своих не сдадим.

Его обещание мало кого успокоило. Дракула рядом же у них где-то жил. Все знают, как тут с ним обошлись. Средневековье какое-то, а не социализм. У нас такой номер бы уже не прошел.

Побурчав, стали готовиться к худшему. Чтобы не упасть в грязь, то есть, в угли лицом, шаман наверняка на кого-то укажет. Надо же как-то отрабатывать хлеб. Но это, если сам не сгорит. В хождение по углям я не верил. Загипнотизировать можно только себя, но никак не огонь. Разве что антипригарное масло на пятки. Фокусы ведь.

Тем временем в таборе шла подготовка. Там натаскали дров, разожгли костер и под звуки бубна, похоже, уже разминались. Из любопытства мы подошли, сложив запасенные для обороны колы и дубинки в импровизированную оружейную пирамиду. К цыганам потихоньку подтягивались всё новые люди. Зевак было много, впору на шоу билеты давать.

Костер быстро сгорел. Самый пузатый и, видимо, старший цыган подошел к полицейскому и что-то сказал. Тот согласно кивнул и направился к нам, будучи своего рода арбитром и посредником сделки. Из соседнего городка приехала еще пара полицейских машин.

По указанию Толика мужская половина отряда образовала шеренгу, сцепившись локтями, словно гоплиты в фаланге. Женская встала за нами, поднимая мораль. Чувствуя их за спиной, мы были уверены и непобедимы, как гранитные скалы, об которые бессильно бьется прибой. Публика ждала представление с большим интересом. Ради такого и «велколака» не грех пригласить.

Остатки костра растащили по площади и разровняли граблями. На быстро темнеющем небосводе мягко мерцали уже далеко не первые звезды, а под ним, зеркально отражая их, раскаленные угли, по которым прокатывались волны нестерпимого жара. Мы хорошо чувствовали его, даже стоя в стороне.

Музыка стала ритмичной и громкой, и в круг вышел старый цыган. Его лицо, как печеное яблоко, а в черных, как ночь глазах не видно белков. Подняв руки к небу, он запричитал нараспев, взывая к каким-то своим божествам. Его подручные раздували угли длинными трубами, хотя было немыслимо жарко и так.

Красные искры взметнулись вверх, и отблески пламени заплясали на лицах. Старик замолчал и указал на красивую черноволосую девушку лет двадцати. Та стояла босиком в белой свободной рубахе и едва заметно качалась, погрузив себя в транс. В ее руках была небольшая икона, которую она прижимала к груди.

Музыка на мгновение смолкла, и девушка вдруг спокойно шагнула вперед.

Кто-то из нас испуганно вскрикнул. Все затаили дыхание, а я почувствовал, как в спину и локти впились Светкины ногти, которая стояла за мной.

Вновь заиграв, музыка становилась всё громче. Девушка не танцевала, а медленно двигалась, ступая по пышущим жаром углям. Шла, как крадучись. В глазах отрешенность, лицо совершенно бесстрастно. Ее самой в теле будто бы нет.

Пламя жадно лизало маленькие изящные ступни, но почему-то не жгло. Мы все были свидетелями невероятного, невозможного чуда, игнорировавшего физику, биологию, да и весь здравый смысл. Это зрелище заставило бы уверовать всех атеистов. Несомненно, есть нечто за гранью общепринятых и привычных представлений о мире. В них теперь зияет дыра.