Челноки

Кострица Евгений Валерьевич

Качаться не стал, вернее, не смог. Ночь выжала точно лимон, энергии почти не осталось. Трахались так, что кровь пошла носом. Будто в последний раз, не в силах надышаться друг другом. В Юльке ощущалось отчаяние, какой-то надрыв. Словно шаг в пропасть, свободный полет, и вот это мгновение со мной разделили.

— У тебя проблемы? — не выдержав, спросил ее я. — Всё разрулю, только доверься.

— Я их решу, Митя. Там ерунда. И пожалуйста, не жги больше машины, — улыбнулась она, сняв мои возражения одним поцелуем.

И вот теперь я сидел, кляня себя за то, что был не настолько настойчив. Юлька должна денег? Или у нее кто-то есть? А может больна? Или гнобят на работе?

Да и сам психанул, теперь без «девятки». В дурь, как поперло, вот и накрыло. А Юлька могла бы и раньше простить без таких эмоциональных порывов. Тоже дурная. Ну ее-то еще можно понять — убедилась, что любит, раз способен на жертву. А вот если бы повесился у нее перед домом?

Поморщившись, я отпустил эту мысль, чтобы бесследно исчезла. Вдох-выдох. Гул голосов, звон блинов, запах пота и разогревающих масел — зал для меня «место силы». Оно исцеляет, наполняет энергией, зализывает душевные раны. Тут расслабляюсь, отдыхаю, здесь мои корни. А все тяжелые мысли от беспокойного сна. Нервничал много.

С трудом дождавшись вечера, я побежал к Юльке, предвкушая столь же страстную ночь. Даже цветы купил, ей будет приятно. Место заказал в ресторане, всё по шаблону. Ни мне, ни ей это вроде не надо, но что еще можно придумать? После «девятки» свежих решений уже не осталось.

В радостном возбуждении я позвонил, но дверь не открыли. За ней никого, неслышно даже лая собаки. Посмотрел на часы — должна бы прийти. Мы ж говорили, что куда-нибудь сходим…

Слегка растерянный, спустился к подъезду и сел на лавку. Бабульки оценили цветы и, шушукаясь, на этот раз смотрели с сочувствием. Уже знают, что псих, огненное шоу тут нескоро забудут.

Я прождал Юльку до двух часов ночи. Если с ней что-то случилось, то где же собака? Раз забрала, значит, ушла или уехала куда-то надолго. Молчком, ничего не сказала. Не самый удобный способ порвать между нами. Значит, всё-таки «спонсор»?

Весь следующий день метался точно в горячке, но будто внутри космический холод. Воронка, высасывающая жизнь и тепло. Я обзвонил все больницы и морги, но паника лишь нарастала. Вечером снова вернулся на свой пост у подъезда.

— Дмитрий? — спросил меня кто-то.

Я поднял голову. Черный «бумер», два крепких типа в кожаных куртках. Короткие «ёжики» и бычьи шеи. Толстые золотые цепи на темных футболках. Классика жанра.

— Допустим.

— От Герыча мы. Есть тема, присядем в машину. — Один из них открыл заднюю дверь, уверенный, что ему не откажут.

— Здесь говори, к вам не сяду, — дерзко сказал я вставая.

— Ты чо, опух, комерс? — прошипел тот щурясь.

И даже дернулся, но второй остановил его жестом. Как щенка меня в багажник не кинуть. Я ничуть не уступал им в габаритах.

— Хорошо, слушай сюда, — сказал он, сверля жестким, как у крупного хищника, взглядом. Высокий лоб, мясистый подбородок, косой шрам на щеке. Выглядит не так тупо, как тот. — Я Миша Меченый, не слышал такого?

— Не.

— Теперь познакомились. Так вот, дружбан у нас был. Тынчу фиксатого, помнишь?

— Не знаю такого.

— Сразу в отказ? Знаешь, конечно.

— Напомни, кто это. Что ж он сам не приехал? — парировал я, стараясь казаться спокойным. Тут не тронут, свидетелей много. Но коленки дрожали.

— Братан на том свете, но весточка есть. Нарыли про тебя кое-что. Пять штук ему должен.

— А что не больше? — От приступа смелости голова чуть кружилась.

— Борзой, смотрю, очень. Но да, теперь уже больше. За эти три года набежало процентов. Расклад такой: отдашь сорок штук, по срокам — неделя. И это по-божески.

— У меня не было долга. И Тынчу вашего тоже не знаю. Расписка, может быть, есть?

— Всё у нас есть. Вдова его тетрадку нашла, а там твой должок, наш юный Ромео.

— Постой-ка! — Волнение мигом пропало. Я угрожающе придвинулся к Мише вплотную. — Где Юля, мудила?

Тот, скрючив пальцы, поднял руку, собираясь вцепиться в лицо, но получил тычок левой в печень. Короткий и резкий в подреберье, почти без замаха. Такой удар страшен, если проходит — нокаут. При точном попадании невыносимая, запредельная боль.

Миша рухнул на колени, а второго я толкнул так, что тот улетел через лавку и врезался в урну башкой. Бандит с трудом встал, потеряв волю к победе, но огрызаться всё еще мог.

— Конец тебе, падла! Кончим, сука, тебя! — бормотал он, помогая подняться ошеломленному болью коллеге. — Стрелка в десять в Белинском у касс! И не дай бог, спрыгнешь! Везде, сука, найдем!

Взвизгнув резиной, «бумер» пронесся по двору, распугивая прохожих и кошек. Я проводил его взглядом, жалея, что не мог кончить их прямо сейчас. Внутри всё кипело, убив инстинкты самосохранения, страх, логику — всё. Пофиг, что Герыч или хоть кто.

— Милок, это ж парень ее… — прошептала, взяв за локоть бабулька. — Всегда вежливый, но глаза рыбьи! Чай давно она с ним, ты-то лезешь куда?

Адреналин ушел, разум вернулся. И правда, куда же я влез? Юлька встретила матом не потому, что дулась три года. Пыталась отвадить, знала, что будет со мной. И только после «жертвы» решилась, когда поняла, как важна для меня. Но Меченый куда-то увез и не дал ей уйти. Если б не она, меня бы и без базара вальнул. Но тогда и поводка для Юльки не будет. Решил припугнуть, а заодно потрясти. Показать, что лох ее не достоин.

А «лох» не боится. Он знает, что будет. Видел, что смерти в обычном понимании нет. Есть колесо, гонка по кругу и призрачный шанс найти в нем дыру. В этот раз моя грозит оказаться короткой, но я не сольюсь. Пусть будет как будет.