Челноки
Шрифт:
Наверное, сейчас я немного растерян и даже подавлен несмотря на теплые объятия девушки, которую вроде люблю. «Вроде», потому что это не Гейла. Еще не она. А когда ею станет, будет ли ее любить Кай?
Юлька видела минор в настроении и молчала. Скорее всего, потому что мы в купе не одни. А может, из-за того, что на душе всё равно неспокойно. Мы бежим, нас вряд ли найдут, но облегчения нет. Я еще долго буду оглядываться, провожать взглядом мимо проезжающий бумер, видеть силуэты врага в каждой тени. Возможно, всё же придется вернуться, чтобы урода пришить. Иначе спокойного сна нам уже не видать.
Вероятно, поэтому, когда дверь тамбура хлопнула, я даже обрадовался, увидев Меченого с пистолетом в руке. Между нами всё решится сейчас прямо здесь, бегать друг за дружкой уже не придется.
Под ворвавшийся в вагон стук колес выстрелов почти не было слышно. Тело почувствовало лишь легкий толчок, а за ним еще и еще. Видимо, убили в этот момент, но оно еще не знало об этом.
Из купе в проход выскочила Юлька. Она не видела нападавшего, поэтому пуля ударила в спину, и девушка повисла у меня на руках. На ее груди словно распускался хищный алый цветок, вытягивая душу из слишком хрупкого для жизни сосуда.
Зарычав, я бросился вперед, сбив врага с ног. В узком проходе он не мог увернуться, а останавливающее действие пули слишком мало для меня. Бесполезное оружие отлетело в сторону. Навалившись, я сжал пальцами горло, выдавливая из него протестующий хрип. Обезображенное гримасой лицо посинело, пятки застучали по полу. Меченый беспомощно бился подо мной точно рыба, пока не затих.
Он умер, но я не ослабил хват, даже погружаясь во тьму. И там, в неясной, призрачной мгле всплыли слова, которые слышал, когда Гейла объясняла посмертную практику пховы: «В момент смерти отбрось все привязанности, отсеки свои узы и не цепляйся за чувства и вещи».
Я сделал всё наоборот, устремившись к единственному, что было сейчас для меня по-настоящему ценно, и словно выстрелил сияющей точкой сознания в Юльку. Вернее, в ее тающий образ.
Видимо, энергия последнего желания оказалась достаточно велика, потому что мы стали вместе падать куда-то. Судя по алым всполохам и черноте вокруг, едва ли процесс будет приятным. Кажется, всё это видел, когда Эдди отправил меня в тот чертов «кармограф». Выведет ли нас с нужную «дверь» та же собака? Впрочем, почти всё равно. Главное, Юлька со мною.
Глава 24
Яркие солнечные лучи пробивались сквозь полог листвы, высвечивая причудливые узоры теней. Ковёр мягкой травы, усыпанный полевыми цветами, занимал всю поляну, а на границах высились могучие вязы, чьи раскидистые ветви чуть колыхались в порывах легкого ветра. Где-то в них упорно долбил дупло дятел, перекликались невидимые с земли птицы и мирно жужжали пчелы, собирая нектар.
Воздух напоен ароматом трав, лёгкой сладостью цветов и отчетливым запахом крови. Центр поляны уродовали аккуратные борозды пентаграммы. Лесная идиллия, исполненная тихой красотой, осквернена и поругана очередной жертвой Жнеца.
Кай осторожно опустил на землю уже безжизненное тело святого. Тщательно вытер ладони от крови и, сложив их у груди «лодочкой», прочитал молитву на благо адских существ:
' Пусть бодхичитта, драгоценная и величественная,
Появится там, где она до сих пор не возникла;
А где возникла — пусть не увянет,
Но процветает и день ото дн я возрастает'.
Гейла, следившая за ритуалом, неодобрительно поджала губы. Понимая мотив, она не могла принять его цель, настаивая, чтобы Кай посвящал эти заслуги всем, а не только мученикам и демонам ада.
На что он обычно отвечал, что за остальных и так есть кому заступиться. Скорее всего, они не так сильно нуждаются в этой защите. А кто позаботится о тварях нижних миров? Ибо, пройдя через муки, они будут порождать лишь новое зло. Именно поэтому так трудно вырваться из восемнадцати адских миров, который Кай поклялся очистить.
— Если ты закончил, могу ли я вызвать Митю? — спросила Гейла, переживая за недалекого и влюбленного в нее по уши парня. Он в самом начале пути и запросто мог натворить глупостей.
— Ты его портишь, — сказал, покачав головой, Кай. — Ему еще рано.
— Мне лучше знать, кровосос. Боюсь, что в твоем случае, уже несколько поздно.
— Ты права, дорогая. «Если мне выпало счастье творить лишь добро, а дела мои пагубны, тогда, что же я сделаю, омраченный страданием ада?» — продекламировал он.
— Не ной, ты сам выбрал свой путь, — холодно отрезала Гейла. — Изыди, я вызываю мальчишку.
— Не сможешь, — сказал, тяжело вздохнув, Кай. — Я совсем не чувствую связи. С ним что-то случилось.
— Попробуй снова! — воскликнула, сжав кулачки, Гейла.
— Боюсь, его время вышло. Как и мое. Этот святой был последним. «Чаша терпения моего переполнена». Мне придется уйти.
Кай протянул руку и, вырвавшийся из нее красный луч, похожий на лазер, моментально сжег труп. Не осталось и пепла. На земле лишь выжженное силуэтом пятно.
— Как ты это сделал? — ахнула Гейла, отступая на шаг.
Кай с неожиданной нежностью посмотрел на подругу. Последняя из привязанностей, которую не смог побороть. И уже не успеет. Как палка, которую бросают в костер самой последней, когда дрова не требуется уже поправлять. Бедняжка считала, что учит его, но это не так. Всё как раз наоборот. Ее гуру — это он, но Гейла об этом не знает.
В отличие от нее, Кай помнил предыдущую жизнь, когда выдрал любимую из горячего ада. А сколько их было там? Сто, тысячу, миллион? Даже он этого больше не помнил. Но теперь ему надо вернуться туда.
— Милая, наконец-то можно признаться, — произнес он, наблюдая, как расширились от ужаса у Гейлы зрачки. Она догадалась. Теперь уже знает. Но ей нельзя в ады с ним.
— Ты…
— Да. Тысячеликий. Прости.
Гейла медленно села и несколько минут потрясенно молчала, нервно комкая и теребя в ладони рукав. Вероятно, подозревала, что неудачам в практике есть объяснение, но его не нашла. Оказывается, Кай валял дурака, позволяя укрепиться в понимании ей. Учеба всегда эффективней, когда предмет объясняешь сама. Но что ей делать теперь?