Человек, который упал на Землю
Шрифт:
– Хм, - сказал Ньютон, - интересно, кто приехал нас навестить.
Им пришлось миновать белый самолёт на пути к монорельсу, и, поравнявшись с ним, Брайс невольно поразился его красоте - его изящным пропорциям и грации очертаний.
– Если бы только мы всё могли делать так же красиво, - произнёс он.
Ньютон тоже смотрел на самолёт.
– Но вы не можете, - сказал он.
В кабине монорельса они ехали молча. У Брайса от усталости начало ломить руки и ноги, но его разум переполняли чёткие, живые образы, идеи, наполовину оформленные мысли.
Брайс собирался пойти домой, но когда Ньютон пригласил его к себе на завтрак, он согласился. Это было проще, чем самому искать себе пропитание.
Бетти Джо была уже на
– Здесь какие-то люди, мистер Ньютон. Я не знаю… - Она умолкла.
Они прошли мимо неё в гостиную. В креслах сидело пятеро мужчин. Когда Ньютон и Брайс вошли в комнату, они поспешно встали.
В центре группы стоял Бриннар. Кроме него там было трое мужчин в штатском, а четвёртый, в синей униформе, очевидно, был пилотом ВВС. Бриннар бегло представил их Ньютону. Затем Ньютон, не садясь, спросил:
– Долго вы нас ждали?
– Нет, - ответил Бриннар, - вовсе нет. На самом деле, нам пришлось задержать вас в аэропорту Чикаго до нашего прибытия. Время было рассчитано очень точно. Надеюсь, этой задержкой мы не причинили вам слишком больших неудобств?
У Ньютона ни один мускул не дрогнул на лице.
– Как вам удалось это проделать?
– Что ж, мистер Ньютон, - сказал Бриннар.
– Я из Федерального бюро расследований. Эти люди - мои коллеги.
Ньютон произнёс с лёгкой запинкой:
– Это весьма любопытно. Так значит вы… шпион?
– Боюсь что да. Как бы то ни было, мистер Ньютон, мне приказано взять вас под арест и привезти с собой.
Ньютон вздохнул - медленно, глубоко и очень по-человечески.
– За что меня арестовывают?
Бриннар вежливо улыбнулся.
– Вы обвиняетесь в незаконном въезде в страну. Мы думаем, что вы иностранец, мистер Ньютон.
Некоторое время Ньютон стоял молча. Затем спросил:
– Могу я сначала позавтракать?
Бриннар немного поколебался, затем улыбнулся с неожиданной благодушностью.
– Не вижу причин для отказа, мистер Ньютон, - ответил он.
– Думаю, нам можно присоединиться? Мои коллеги летели сюда из Луисвилла. Им всем пришлось встать в четыре утра, чтоб совершить этот арест.
Бетти Джо приготовила омлет и кофе. Пока они завтракали, Ньютон вскользь поинтересовался, может ли он позвонить своему адвокату.
– Боюсь, что нет, - ответил Бриннар.
– Разве нет такого конституционного права?
– Есть.
– Бриннар отставил свою чашку.
– Но лично у вас нет никаких конституционных прав. Как я уже говорил, мы считаем, что вы не являетесь гражданином Соединённых Штатов Америки.
6
Ньютон отложил книгу. Через несколько минут должен был прийти доктор, к тому же ему всё равно не читалось. За две недели заключения он мало чем занимался кроме чтения, если не считать тех моментов, когда его осматривали врачи - физиологи, антропологи, психиатры - или допрашивали люди в строгих костюмах - должно быть, правительственные чиновники. Они никогда не говорили ему кто они такие, сколько бы он ни спрашивал. Он перечитал Спинозу, Гегеля, Шпенглера, Китса, Новый Завет и принялся за несколько новых книг по лингвистике. Ему приносили всё, чего бы он ни попросил, - очень быстро и с подчёркнутой вежливостью. Кроме того здесь был музыкальный проигрыватель, который он включал нечасто, коллекция кинофильмов, телевизор от «Всемирной корпорации» и бар - но ни одного окна, сквозь которое можно было бы увидеть Вашингтон. Ему сказали, что они где-то неподалёку от города, но не уточнили, насколько близко. По вечерам он смотрел телевизор, отчасти из ностальгии, иногда из любопытства. Временами его имя упоминалось в новостных сводках - правительство не могло без шума посадить под замок человека его благосостояния. Но эти упоминания всегда были неопределёнными, исходили из неназванных официальных источников, и содержали фразы вроде «находится под подозрением». Говорили, что он «незарегистрированный иммигрант», но ни один из официальных источников не разъяснял, откуда он прибыл - или откуда, по их мнению, он мог прибыть. Один телевизионный комментатор, известный своим сдержанным остроумием, ехидно заявил: «Из всего, что мы услышали со стороны Вашингтона, можно заключить, что мистер Ньютон, который в настоящее время находится под следствием и содержится под стражей, является либо выходцем из Внешней Монголии, либо пришельцем из космоса».
Ньютон знал, что его начальство на Антее будет перехватывать эти передачи, и его немного позабавила мысль о том, в какой ужас они придут, когда узнают о его положении, и как будут пытаться понять, что же произошло на самом деле.
Честно говоря, он и сам не знал, что произошло на самом деле. По всей видимости, правительство его в чём-то подозревало, - что не удивительно, если учесть, сколько сведений они получили от Бриннара в течение тех полутора лет, что он проработал у Ньютона секретарём. К тому же Бриннар, который был правой рукой Ньютона в проекте, наверняка водворил немало шпионов на каждом уровне организации, так что у правительства в руках, несомненно, было море информации - как обо всей его деятельности, так и о самом проекте. Правда, было кое-что, что Ньютон держал в тайне даже от Бриннара, - об этом они вряд ли могли прознать. И всё-таки было совершенно непонятно, что им от него нужно. Иногда Ньютон спрашивал себя, что будет, если он скажет допрашивающим его чиновникам: «На самом деле я пришелец из космоса и собираюсь захватить Землю». Как они отнесутся к такому заявлению? Как угодно, но поверят едва ли.
У него не было связи с корпорацией, и иногда ему хотелось узнать, что с ней произошло. Руководит ли ей Фарнсуорт по-прежнему? Ньютон не получал никакой почты, никаких звонков. В его гостиной стоял телефон, но он никогда не звонил, и ему не разрешалось звонить с него. Телефон был бледно-голубого цвета и стоял на столике красного дерева. Несколько раз он пытался с него позвонить, но каждый раз, когда он поднимал трубку, чей-то голос - очевидно, записанный на плёнку - говорил: «Мы сожалеем, но это телефон ограниченного пользования». Голос был приятный, женский, искусственный. Он никогда не объяснял, в чём именно заключалось ограничение. Иногда, когда Ньютон чувствовал себя одиноко или был слегка пьян, - теперь, не испытывая больше такого давления, он не пил так много, как раньше, - он поднимал трубку только для того, чтобы услышать голос, произносивший: «Мы сожалеем, но это телефон ограниченного пользования». Голос был настолько плавным, что невольно наводил на мысли о безграничной вежливости электронного разума.
Доктор пришёл, как всегда, вовремя - охранник впустил его ровно в одиннадцать часов. В руке он нёс чемоданчик. Его сопровождала медсестра с умышлено бесстрастным выражением на лице - на нём словно было написано: «Мне всё равно от чего вы умрёте, но моё участие в этом будет добросовестным». Она была блондинкой, - на человеческий взгляд, весьма привлекательной. Доктора звали Мартинес, он был физиологом.
– Доброе утро, доктор, - сказал Ньютон.
– Чем могу быть полезен?
Доктор улыбнулся с деланной непринуждённостью.
– Ещё одна проба, мистер Ньютон. Ещё одна маленькая проба.
– Он говорил с лёгким испанским акцентом. Ньютону он, пожалуй, нравился - он был не таким формальным, как большинство людей, с которыми ему приходилось иметь дело.
– Кажется, вы уже узнали обо мне всё, что хотели, - возразил Ньютон.
– Вы просвечивали меня рентгеновскими лучами, забирали образцы крови и лимфы, измеряли электрические импульсы моего мозга, снимали с меня мерку и брали пробы непосредственно из моих костей, печени и почек. Я не думаю, что смогу удивить вас чем-нибудь ещё.