Человек, который упал на Землю
Шрифт:
Брайс перестал размешивать мартини и налил его в стакан. Затем, поддавшись внезапному порыву, он бросил туда три оливки. Немного мартини расплескалось на белую льняную салфетку на тележке, оставив мокрые пятна.
– Вы собираетесь остаться?
– спросил он. Прозвучало это так, будто он расспрашивает другого туриста, сидя за столиком в парижском кафе. Не хватало только фотоаппарата на шее у Ньютона.
– Да, я собираюсь остаться.
Сев, Брайс заметил, что его взгляд блуждает по комнате. Это была приятная комната с бледно-зелёными стенами, на которых висели картины невинного содержания.
Он перевёл взгляд на Ньютона. Томаса Джерома Ньютона, с Марса. С Марса или откуда-то ещё.
– Вы человек?
– спросил Брайс.
Стакан Ньютона уже наполовину опустел.
– Вопрос толкования, - ответил он.
– Как бы то ни было, во мне достаточно
Брайс хотел спросить: «Достаточно для чего?», но передумал. Пора было переходить ко второму главному вопросу, ведь ответ на первый он уже получил.
– Зачем вы здесь?
– спросил он.
– Что вы задумали?
Ньютон встал, налил себе ещё джина и снова сел на кровать. Он посмотрел на Брайса, мягко держа стакан в своей тонкой руке.
– Я не уверен, что знаю, зачем я здесь, - ответил он.
– Как это - не уверены, что знаете?
– переспросил Брайс.
Ньютон поставил стакан на прикроватный столик и начал снимать ботинки.
– Поначалу я думал, что знаю. Первые два года на Земле я был занят, очень занят. Но в прошедшем году у меня появилось больше времени для размышлений. Может быть, даже слишком много.
– Он аккуратно поставил ботинки под кровать. Затем вытянул свои длинные ноги на спинку кровати и откинулся на подушку.
Что и говорить, в этой позе он выглядел весьма по-человечески.
– Для чего предназначен корабль? Это ведь корабль, а не просто исследовательский аппарат, не так ли?
– Это корабль. Точнее говоря, паром.
Какое-то время после разговора с Канутти Брайс чувствовал себя оглушённым, всё казалось ему нереальным. Но теперь к нему начало возвращаться понимание действительности, и учёный внутри него вновь заявил о себе. Он отставил стакан, решив пока больше не пить. Сейчас важно было сохранять ясность мысли. Но когда он ставил стакан, рука его дрожала.
– Значит, вы рассчитываете привезти сюда других ваших… людей? На этом пароме?
– Да.
– Есть здесь кто-то ещё кроме вас?
– Я здесь один.
– Но зачем строить корабль здесь? Наверняка они у вас уже есть - там, откуда вы прибыли. Вы же сами как-то сюда попали.
– Я прилетел сюда на одноместном катере. Понимаете, проблема в топливе. Его хватило лишь на то, чтобы послать одного из нас, и только в один конец.
– Ядерное топливо? Уран или что-то подобное?
– Да. Разумеется. Но у нас почти ничего не осталось. Ни нефти, ни угля, ни гидроэлектроэнергии.
– Ньютон улыбнулся.
– У нас есть, наверное, сотни кораблей гораздо больших размеров, чем тот, что мы строим в Кентукки, но нет возможности доставить их сюда. Ими не пользовались уже больше пятисот ваших лет. Тот, на котором я прилетел, вовсе не был предназначен для межпланетных перелётов. Он был задуман как аварийное судно - спасательная шлюпка. После приземления я уничтожил двигатели и контрольный пульт, оставив в поле пустую оболочку. Я видел заметки в газетах о том, что какой-то фермер берёт по пятьдесят центов с носа за показ. Он построил над оболочкой навес и продает там безалкогольные напитки. Я желаю ему всего наилучшего.
– А это не опасно?
– Думаете, меня обнаружит ФБР или кто-то ещё? Вряд ли. Самое плохое, что может случиться - это какая-нибудь статейка в воскресном издании о возможном вторжении из космоса. Но для читателей воскресных газет всегда найдётся что-нибудь более диковинное, чем оболочка от космического корабля, обнаруженная в полях Кентукки. Я не думаю, чтобы кто-нибудь влиятельный принял это всерьёз.
Брайс внимательно посмотрел на Ньютона.
– А что, «вторжение из космоса» - это всего лишь чепуха?
Ньютон расстегнул воротник рубашки.
– Полагаю, что да.
– Тогда зачем вашим людям понадобилось лететь сюда? В качестве туристов?
Ньютон рассмеялся.
– Не совсем. Мы могли бы вам помочь.
– В чём?
– Почему-то Брайсу не понравился тон Ньютона.
– Помочь нам в чём?
– Если поторопимся, мы можем спасти вас от самоуничтожения.
– Затем, как только Брайс заговорил, он перебил его: - Позвольте мне выговориться. Думаю, вы даже не представляете, какое удовольствие мне доставляет говорить об этом - говорить долго.
– Ньютон больше не притронулся к своему стакану, с тех пор как лёг на кровать. Он сложил ладони на животе, и, мягко глядя на Брайса, продолжил: - Знаете, у нас тоже были войны. Гораздо больше войн, чем было у вас, и мы выжили лишь чудом. Бомбы - вот куда ушли все наши радиоактивные материалы. Мы были очень могущественным народом, очень могущественным… Но это было давно. Теперь мы едва выживаем.
– Он опустил взгляд на свои руки, как бы в раздумье.
– Забавно - в большинстве ваших романов о жизни на других планетах предполагается, что на каждой планете есть только один разумный вид, один тип общественного устройства, один язык, одно правительство. У нас на Антее - наша планета называется Антея, хотя, конечно, в ваших астрономических атласах у неё другое название, - когда-то существовало три разумных вида и семь основных правительств. Теперь остался, можно сказать, только один вид - мой собственный. Мы уцелели - после пяти войн с применением атомного оружия. И нас осталось не так уж много. Но мы много знаем о ведении войн. И у нас серьёзные технические знания.
– Ньютон не отрывал взгляда от своих рук, а голос его звучал монотонно, будто он произносил давно заготовленную речь.
– Я здесь уже пять лет, и у меня собственности больше, чем на триста миллионов долларов. За следующие пять лет я удвою эту сумму. И это только начало. Если план осуществится, то со временем эквивалент «Всемирной корпорации» появится в каждой крупной стране. Затем мы вмешаемся в политику. И в оборону. Мы многое знаем об оружии и о защите от него. Вашему оружию ещё далеко до совершенства. Мы можем, к примеру, обманывать радары - что было совершенно необходимо во время моего приземления и будет ещё нужнее для возвращения парома. Мы можем создать энергетическую систему, предотвращающую взрыв любого вашего атомного оружия в радиусе пяти миль.
– Думаете, этого будет достаточно?
– Я не знаю. Но моё начальство - не дураки, а они считают, что это может быть сделано. Пока мы держим нашу технику и знания под контролем, выстраиваем экономику маленькой страны здесь, скупаем излишки продовольствия там, запускаем промышленность где-то ещё, даём одному народу оружие, а другому защиту от него…
– Чёрт возьми, но вы же не боги.
– Нет. Но спасали ли вас когда-нибудь ваши боги?
– Я не знаю. Нет, конечно нет.
– Брайс зажёг сигарету. Это удалось ему с третьей попытки: его руки просто отказывались быть твёрдыми. Он сделал глубокую затяжку, пытаясь успокоиться. Он чувствовал себя словно софомор [40] , разглагольствующий о судьбах человечества. Но этот разговор не был таким уж абстрактным философствованием.
– Разве у человечества нет права избрать свой собственный способ саморазрушения?
– спросил он.
40
Софомор — студент второго курса, буквально — «мудродур» (от греч. «София» — «мудрость» и «мория» — «глупость»).
Прежде чем ответить, Ньютон немного помолчал.
– Вы и вправду верите, что у человечества есть такое право?
Брайс положил недокуренную сигарету в пепельницу.
– Да. Нет… Я не знаю. Разве нет такого понятия как судьба человечества? Право осуществить себя, прожить свою собственную жизнь и принять все последствия?
– Брайса внезапно пронзила мысль, что Ньютон - единственное связующее звено с - как он её назвал?
– Антеей. Если убить Ньютона, то его план не сможет воплотиться, и всё будет кончено. А Ньютон слаб, очень слаб. На минуту эта мысль захватила его: он, Брайс, был в шаге от того, чтобы стать героем из героев - человеком, который спасёт мир тяжёлым ударом кулака. Звучало это весьма забавно, но Брайсу было не до смеха.
– Может быть, и есть такое понятие, как судьба человечества, - ответил Ньютон.
– Но мне почему-то думается, что она будет похожа на судьбу странствующего голубя [41] . Или на судьбу этих больших существ с маленькими мозгами - кажется, их называют динозаврами.
Прозвучало это несколько надменно.
– Совсем необязательно, что мы вымрем. Уже подписан договор о разоружении. Не все из нас безумны.
– Но большинство из вас - да. Достаточное количество - хватит и нескольких безумцев в нужных местах. Кажется, ваш Гитлер был одержим термоядерными бомбами и межконтинентальными ракетами? Разве не применил бы он их, невзирая на последствия? Ближе к концу ему нечего было терять.
41
Странствующий голубь — вымершая птица семейства голубиных. До XIX века являлась одной из самых распространённых птиц на Земле.