Человек, который упал на Землю
Шрифт:
– Откуда мне знать, что ваши антейцы не станут гитлерами?
Ньютон отвёл взгляд.
– Это возможно, но маловероятно.
– Вы из демократического общества?
– У нас на Антее нет ничего похожего на демократическое общество. Нет у нас и демократических социальных институтов. Но у нас нет намерения управлять вами, даже если бы это было возможно.
– Тогда как же вы это назовёте, - возразил Брайс, - если вы планируете, что группа антейцев будет манипулировать людьми и правительствами по всей земле?
– Мы могли бы называть это так, как только что назвали вы - манипуляция, или руководство. Но это не сработает. Не сработает вовсе. Скорее вы взорвёте ваш мир, или обнаружите нас и начнёте охоту на ведьм - мы ведь уязвимы. Даже если мы получим большую власть, мы не можем контролировать каждую случайность. Но мы можем снизить вероятность появления гитлеров и защитить ваши главные города от разрушения. И это, - он пожал плечами, - больше, чем можете сделать вы.
– И вы хотите сделать это только чтобы нам помочь?
– Брайс уловил в собственном голосе язвительную нотку и понадеялся, что Ньютон её не заметит.
Если Ньютон и обратил внимание, то не подал виду.
– Конечно, нет. Мы хотим спастись сами. Но, - улыбнулся он, - мы не желаем, чтобы индейцы спалили нашу резервацию, как только мы в ней обоснуемся.
– От чего вы спасаетесь?
– От вымирания. У нас почти не осталось воды, топлива, природных ресурсов. У нас есть солнечная энергия - немного, ведь мы так далеко от Солнца, - и у нас ещё сохранились большие запасы еды. Но и они истощаются. Нас осталось меньше трёхсот.
– Меньше трёхсот? Господи, да вы почти стёрли себя с лица земли!
– Что верно, то верно. Полагаю, если мы не придём, это скоро случится и с вами.
– Может быть, вам и стоит прийти, - сказал Брайс.
– Может, и стоит.
– У него ком встал в горле.
– Но если что-нибудь… случиться с вами до того, как корабль будет построен? Ведь это будет конец?
– Да. Это будет конец.
– Не найдётся топлива для другого корабля?
– Нет.
– Тогда, - сказал Брайс, ощутив прилив возбуждения, - что может помешать мне остановить всё это - это вторжение, или манипуляцию? Может быть, мне стоит вас убить? Вы очень слабы, я знаю. Думаю, у вас кости, как у птицы, судя по тому, что мне говорила Бетти Джо.
Лицо Ньютона оставалось совершенно невозмутимым.
– Вы хотите меня остановить? Вы совершенно правы - вы можете свернуть мне шею как цыплёнку. Хотите? Теперь, когда вы знаете, что моё имя - Румпельштильцхен, хотите ли вы выгнать меня из дворца?
– Я не знаю.
– Брайс опустил глаза.
Ньютон мягко произнёс:
– Румпельштильцхен превращал солому в золото.
Внезапно разгневавшись, Брайс поднял взгляд.
– Да. Но он пытался украсть у принцессы ребёнка.
– Конечно, пытался, - сказал Ньютон.
– Но если бы он не перепрял солому в золото, принцесса умерла бы. И никакого ребёнка вообще бы не было.
– Ладно, - ответил Брайс.
– Я не стану сворачивать вам шею, чтобы спасти мир.
– Знаете что?
– сказал Ньютон, - Теперь я почти желаю, чтобы вы могли. Для меня всё стало бы гораздо проще.
– Он помолчал.
– Но вы не можете.
– Почему не могу?
– Думаете, отправляясь в ваш мир, я не подготовился к возможности разоблачения? Хотя я и не собирался никому рассказывать то, что рассказал вам. Но случилось уже столько всего, чего я никак не ожидал.
– Он снова опустил взгляд на руки, будто бы изучая свои ногти.
– Так или иначе, у меня есть оружие. Я всегда ношу его с собой.
– Антейское оружие?
– Да. Весьма эффективное. Вы не успеете даже пересечь комнату, чтобы добраться до моей кровати.
Брайс судорожно вздохнул.
– Как оно работает?
Ньютон ухмыльнулся.
– Разве конкуренты делятся своими секретами?
– парировал он.
– Не пора ли пустить его в ход?
То, как Ньютон это произнёс, - не ирония, и не псевдо-зловещее выражение самого вопроса, но еле уловимая странность в его манере говорить, - напомнило Брайсу о том, что всё-таки он имеет дело не с человеком. Искусный внешний налёт человечности, который Ньютон напускал на себя, вероятно, был всего лишь тем, чем и казался: очень тонким налётом. То, что за ним скрывалось, - самая сущность Ньютона, его особенная антейская природа, - скорее всего, было непостижимо не только для него, Брайса, но и ни для кого на Земле. То, как Ньютон чувствовал или думал на самом деле, по-видимому, было выше его понимания, совершенно ему недоступно.
– Каким бы ни было ваше оружие, - произнёс Брайс более осторожно, - я надеюсь, вам не придётся его применять.
– Затем он снова огляделся вокруг в этом просторном гостиничном номере, посмотрел на почти нетронутый поднос со спиртным и снова на Ньютона, полулежащего на кровати.
– Бог мой!
– сказал он.
– Невероятно - сидеть в этой комнате и думать, что разговариваешь с инопланетянином.
– Да, - отозвался Ньютон.
– Я как раз думал о том же. Знаете ли, я ведь тоже разговариваю с инопланетянином.
Брайс встал и потянулся. Затем он подошёл к окну, раздвинул шторы и посмотрел вниз, на улицу. Повсюду сияли автомобильные огни - почти неподвижные. Огромный, ярко освещенный рекламный щит прямо напротив отеля изображал Санта Клауса, пьющего кока-колу. Грозди мерцающих ламп заставляли Санту подмигивать, а его напиток - искриться. Где-то в отдалении куранты еле слышно наигрывали рождественский гимн «Придите к младенцу».
Брайс снова повернулся к Ньютону, который лежал всё в той же позе.
– Зачем вы рассказали? Вы были не обязаны.
– Мне хотелось рассказать.
– Ньютон улыбнулся.
– В последнее время я вовсе не уверен в своих мотивах. Я не знаю, почему мне захотелось вам всё рассказать. Антейцы не всезнающи. В любом случае, вы уже были в курсе.
– Вы имеете в виду то, что сказал Канутти? С моей стороны это мог быть всего лишь выстрел наугад. И я вполне мог промахнуться.
– Я не о том, что сказал профессор Канутти. Хотя я нахожу вашу реакцию на его слова уморительной; я думал, вас хватит апоплексический удар, когда он произнёс слово «Марс». Однако это ваша вина, что он завёл этот разговор, а не моя.