Человек, который упал на Землю
Шрифт:
– Думаю, мы полетим.
Брайс не смог удержаться.
– Как Икар?
– спросил он, усмехнувшись.
Ньютон рассмеялся.
– Надеюсь, всё же, как Дедал. Тонуть мне что-то не хочется.
Теперь пришёл черёд Брайса стоять. Сядь он, ему пришлось бы смотреть Ньютону в глаза, а этого ему вовсе не хотелось.
– На вашем самолёте?
– спросил он.
– Да. Думаю, мы вылетим в рождественское утро. Но только, если Бриннар сможет договориться на это время о месте в чикагском аэропорту. Что-то мне подсказывает, что там будет давка.
Брайс уже допивал свой скотч - гораздо быстрее, чем обычно.
– Именно в Рождество - не обязательно, - сказал он.
– Это время - как раз что-то вроде просвета между наплывами.
– Затем он спросил, сам точно не зная, зачем ему это нужно: - Бетти Джо поедет с нами?
Ньютон помедлил с ответом.
– Нет, - сказал он.
– Только мы двое.
Брайс несколько утратил чувство реальности - так же он ощущал себя в тот день, когда они вдвоём пили джин и беседовали на берегу озера.
– Она не будет по вас скучать?
– спросил он. Конечно, это было не его дело.
– Может быть.
– Казалось, Ньютона совсем не задел этот вопрос.
– Думаю, я буду скучать по ней не меньше, доктор Брайс. Но она не поедет.
– Он немного помолчал, глядя на очаг.
– Вы будете готовы выехать в восемь утра? Я пошлю Бриннара вас забрать - если хотите, прямо от вашего дома.
– Прекрасно.
– Запрокинув голову, Брайс вылил в рот остатки скотча.
– Как долго мы там пробудем?
– Два-три дня.
– Ньютон встал и снова начал одеваться. Брайса окатила волна облегчения - он уже чувствовал, что больше не может держать себя в руках. Что там со снимком?…
– Думаю, вам понадобится пара чистых рубашек, - сказал Ньютон.
– Все расходы я беру на себя.
– Почему бы нет?
– Брайс нервно хохотнул.
– Вы же миллионер.
– Именно, - подтвердил Ньютон, застегивая молнию на куртке. Брайс сидел в кресле и смотрел вверх. Ньютон, худой и загорелый, возвышался над ним, словно статуя.
– Вот именно. Я миллионер.
Затем он, нагнувшись, прошёл через дверной проём и легко шагнул под падающий снег…
У Брайса от волнения дрожали пальцы, и ему было стыдно за свое нетерпение, когда он снял решетку вентиляции, вытащил камеру, положил её на диван и вынул плёнку. Затем он надел пальто, осторожно положил снимок в карман и направился по снегу, уже довольно глубокому, к лаборатории. Ему стоило больших усилий не перейти на бег.
Лаборатория была пуста - как хорошо, что он заранее разогнал своих ассистентов. Брайс направился прямиком в комнату, служащую одновременно фотолабораторией и киноаппаратной. Он не задержался, чтобы включить отопление, хотя помещение уже совсем выстудилось. Он просто не стал снимать пальто.
Вытащив негатив из контейнера газовой проявки, Брайс никак не мог вложить его в проектор - так сильно у него тряслись руки. Но всё-таки он справился.
Когда Брайс включил проектор и взглянул на экран на дальней стене, у него сдавило горло, а руки совсем перестали дрожать. Целую минуту он смотрел на экран. Затем резко отвернулся и вышел из аппаратной в лабораторию - огромное, длинное помещение, пустое и очень холодное. Он насвистывал сквозь зубы мелодию, и почему-то это была «Если б вы знали Сьюзи, как я знаю Сьюзи…»
А потом, один в пустой комнате, он негромко рассмеялся вслух.
– Да, - сказал он, и слово вернулось к нему эхом, отразившись от дальней стены в конце комнаты, вернулось несколько приглушённое, пролетев над стойками с пробирками, газовыми горелками, склянками и тигелями, сушильными печами и испытательными установками.
– Да, - повторил он, - да, сэр Румпельштильцхен.
Прежде чем извлечь плёнку из проектора, он снова посмотрел на изображение на стене - окаймлённое тонким контуром кресла изображение неправдоподобного скелета в невероятном теле - без грудины, без копчика, без колеблющихся рёбер. Хрящевые шейные позвонки, крошечные, заострённые лопатки, сросшиеся второе и третье рёбра. Господи, подумал он. Господи. Венера, Уран, Юпитер, Нептун или Марс. Господи!
А в нижнем углу плёнки он увидел маленькие, едва различимые буквы: «ВК». И эти буквы, значение которых открылось ему больше года назад, когда он впервые заинтересовался источником цветной плёнки, вдруг явили ему свой пугающий скрытый смысл.
«Всемирная корпорация».
5
В самолёте они почти не разговаривали. Брайс взялся было читать какие-то материалы по металлургическим исследованиям, но мысли его блуждали и он всё время отвлекался. То и дело он поглядывал в другой конец узкого салона туда, где сидел Ньютон, невозмутимый, со стаканом воды в одной руке и книгой в другой. Книга называлась «Избранные стихи Уоллеса Стивенса». Лицо Ньютона было безмятежно, казалось, он полностью поглощён своим занятием. Стены салона украшали большие цветные фотографии водных птиц: журавли, фламинго, цапли и утки. Когда Брайс впервые оказался на борту этого самолёта, во время его первого путешествия на стройку, эти картины, расположенные здесь с таким вкусом, привели его в восторг; теперь они заставляли его чувствовать себя неуютно, казались почти зловещими. Ньютон потягивал воду, переворачивал страницы, пару раз улыбнулся Брайсу, но ничего не говорил. В маленьком иллюминаторе позади Ньютона виднелся прямоугольник грязно-серого неба.
Им понадобилось чуть меньше часа, чтобы долететь до Чикаго, и ещё десять минут, чтобы приземлиться. Они сошли с трапа самолёта на стеклянистый снег, ребристый, смёрзшийся и грязный, угодив в столпотворение унылых грузовиков непонятного назначения и толчею решительного вида людей. Ветер будто швырнул Брайсу в лицо целой горстью маленьких иголок. Брайс поглубже зарылся подбородком в шарф, поднял воротник пальто и надвинул пониже шляпу, взглянув при этом на своего спутника. Казалось, холодный ветер пронял даже Ньютона, судя по тому, как он спрятал руки в карманы и поёжился. На Брайсе было тёплое пальто, на Ньютоне - лишь твидовый пиджак и шерстяные брюки. Видеть его в такой одежде было непривычно. Интересно, как бы он выглядел в шляпе, подумал Брайс. Может быть, человеку с Марса пошёл бы котелок?
Их самолёт отбуксировал с поля курносый тягач. Казалось, изящный маленький джет следует за тягачом угрюмо, словно страдая от бесчестья находиться на земле. Кто-то прокричал кому-то «Весёлого Рождества!», и Брайс внезапно вспомнил, что на дворе и впрямь Рождество. Ньютон обогнал его, погружённый в свои мысли, и Брайс последовал за ним, медленно и осторожно переступая через возвышенности и кратеры изо льда под его ногами, похожие на грязно-серую поверхность луны.
В здании аэропорта было жарко, душно, шумно и людно. Посреди зала ожидания стояла гигантская вращающаяся рождественская ёлка из пластика, украшенная пластиковым снегом, пластиковыми сосульками и отвратительно мигающей гирляндой. «Белое Рождество» [38] , исполняемое невидимым слащавым хором под колокольца и электронный орган, время от времени взвивалось над гулом толпы: «Я гре-жу о Рождестве бе-лллом…» Старая добрая святочная песня. Спрятанные где-то воздуховоды источали аромат сосны - или пихтового масла, вроде того, каким пользуются в общественных банях. Стояли группками визгливые женщины в мехах, целеустремлённо пересекали зал мужчины с портфелями, свёртками и фотоаппаратами. Какой-то пьяный с рябым лицом рухнул в кресло из искусственной кожи. Рядом с Брайсом какой-то ребёнок во всю мочь проорал другому ребёнку: «Сам такой!». Брайс не расслышал ответа. «Я желаю весёлых дней вам и беее-лого только Рожж-десс-тваааа!»
38
«White Christmas» — американская рождественская эстрадная песня, написанная Ирвингом Берлином. Впервые была исполнена Бингом Кросби на Рождество 1941 года.
«I'm dreaming of a white Christmas. With every Christmas card I write May your days be merry and bright And may all your Christmases be white!»