Человек, который упал на Землю
Шрифт:
– Я тоже, - ответил Брайс.
– Ничто больше не пахнет так же хорошо, как раньше, - сказала она.
– Даже кофе - такой, как его теперь делают. Многие вещи вообще больше не пахнут.
– Кстати - не хотите ли чашечку кофе?
– С удовольствием, - ответила она.
– Хотите, я принесу?
– Я принесу сам.
– Он встал, допивая свою чашку.
– Всё равно я собирался налить себе ещё.
Брайс пошёл на кухню и приготовил две чашки кофе из кофейных таблеток - с тех пор, как страна разорвала отношения с Бразилией, ничего лучше было не достать. Он принёс кофе на подносе, и взяв свою чашку, экономка Ньютона мило улыбнулась. Она казалась очень спокойной, словно старая добродушная собака - не знающая ни гордости, ни размышлений, которые могли бы нарушить её покой.
Брайс сел в кресло, потягивая кофе.
– Вы правы, - сказал он, - ничто больше не пахнет так, как раньше. А может быть, мы слишком постарели и всё забыли.
Улыбка не сходила с её лица. Она сказала:
– Он хочет знать, поедете ли вы с ним в Чикаго. В следующем месяце.
– Мистер Ньютон?
– Ага. Там будет встреча. Он сказал, что вы, наверное, про неё знаете.
– Встреча?
– Некоторое время Брайс задумчиво пил кофе.
– А, Институт инженеров-химиков. Зачем он хочет туда поехать?
– Не знаю, - ответила она.
– Он сказал, если вы захотите поехать с ним, он придёт сегодня после обеда, чтобы поговорить о поездке. Вы же сегодня не работаете?
– Нет, - ответил Брайс.
– Нет, по воскресеньям я дома.
– Голос его не дрогнул, но мозг начал бешено работать. Удобный случай сам шёл ему в руки. У него был наполовину оформившийся план, который родился два дня назад, и если Ньютон действительно к нему придёт… - Я буду рад поговорить с ним об этом. Он сказал, когда придёт?
– Нет, не сказал.
– Она допила кофе и поставила чашку на пол рядом со своим креслом. «Она явно чувствует себя как дома», - подумал Брайс, но он не имел ничего против. Это была естественная непринуждённость, а не показная, как у людей вроде профессора Канутти и всех его коротко стриженых коллег в Айове.
– Он теперь почти ничего не говорит.
– В её голосе появилась нотка напряжения.
– На самом деле, я его и не вижу почти.
– Кроме напряжения, было в её голосе что-то мрачное, и Брайс задался вопросом, что же всё-таки могло связывать этих двоих. И тут ему пришло на ум, что её появление здесь тоже было удобным случаем - случаем, который может больше и не выпасть.
– Может, он был болен?
– Только бы ему удалось её разговорить…
– Насколько я знаю, нет. Он странный. Иногда на него что-то находит.
– Она уставилась на раскалённую спираль обогревателя, не глядя на Брайса.
– Иногда он разговаривает с этим французом - его зовут Бриннар, - иногда он говорит со мной. Иногда просто сидит в своей комнате. Дни напролёт. Или пьёт - но по нему и не скажешь.
– А что делает Бриннар? В чём состоит его работа?
– Я не знаю.
– Она бросила быстрый взгляд на Брайса, а затем снова уставилась в печь.
– Я думаю, он телохранитель.
– Она снова повернулась к нему, лицо её было озабоченным, встревоженным.
– Знаете, мистер Брайс, он носит с собой пистолет. И вы посмотрите, как он двигается! Он такой проворный!
– Она покачала головой, как это сделала бы обеспокоенная мать.
– Я ему не доверяю, и не думаю, что мистеру Ньютону следует ему доверять.
– У многих состоятельных людей есть телохранители. А помимо этого он что-то вроде секретаря, не так ли?
Она коротко усмехнулась:
– Мистер Ньютон не пишет писем.
– Да уж, думаю, что не пишет.
По-прежнему глядя на обогреватель, она робко спросила:
– Не нальёте ли вы мне чего-нибудь выпить?
– Конечно.
– Брайс поспешно вскочил - пожалуй, даже слишком.
– Джин?
Она подняла на него взгляд:
– Да, джина, пожалуйста.
Было в ней что-то горестное, и Брайс вдруг подумал, что, наверное, она очень одинока, и, наверное, ей практически не с кем поговорить. Ему стало жаль её - эту потерянную, старомодную деревенскую жительницу, - и в то же время он пришёл в восторг от мысли, что она вполне созрела для того, чтобы вытянуть из неё нужные сведения. Достаточно будет умаслить её малой толикой джина, позволить смотреть на огонь и дождаться, пока она заговорит. Брайс улыбнулся собственному коварству.
Когда он доставал бутылку с джином с полки над раковиной, она крикнула из гостиной:
– Не могли бы вы положить в джин немного сахара?
– Сахара?
– Ох ничего себе!
– Да. Ложки три.
– Хорошо, - ответил Брайс, покачав головой, и добавил: - Я забыл ваше имя.
В её голосе всё ещё слышалось напряжение - как будто она пыталась скрыть, как он дрожит, или удержаться от слёз:
– Меня зовут Бетти Джо. Бетти Джо Мошер.
В её ответе было некое кроткое достоинство, - и Брайс тут же устыдился того, что не запомнил её имя. Положив сахар в стакан и наливая в него джин, он почувствовал ещё больший стыд за то, что собирается её использовать.
– Вы из Кентукки?
– спросил Брайс со всей возможной вежливостью. Он наполнил стакан почти до краёв и размешал сахар.
– Да. Я из Ирвина. Примерно семь миль от Ирвина. Это на север отсюда.
Брайс поднёс Бетти Джо стакан, и она взяла его с благодарностью, стараясь при этом выглядеть сдержанной, что было одновременно трогательно и смешно. Эта женщина начинала ему нравиться.
– Ваши родители живы?
– Брайс напомнил себе, что собирался вытянуть из неё сведения о Ньютоне, а не о ней самой. Почему его мысли всё время отклоняются от главного, от самого главного?
– Мать умерла.
– Бетти Джо отхлебнула джин, задумчиво покатала его во рту, проглотила и зажмурилась от удовольствия.
– Я определённо люблю джин!
– заявила она.
– Папа продал ферму правительству для гидро… гидро…
– Гидропонной станции?
– Точно. Где делают эту противную еду из баков. Так или иначе, папа сейчас на пособии - в Чикаго, в муниципальной квартире, - как и я жила в Луисвилле, пока не встретила Томми.
– Томми?
Бетти Джо криво улыбнулась.
– Мистера Ньютона. Иногда я называю его Томми. Раньше я думала, что ему это нравится.
Брайс набрал в лёгкие воздуха и спросил, не глядя на неё:
– Как вы с ним познакомились?
Она отпила ещё один глоток джина, посмаковала его, проглотила. Затем негромко рассмеялась.
– В лифте. Я поднималась на лифте в Луисвилле - в окружную социальную службу - и Томми тоже был там. Какой же он был странный! Мне это сразу бросилось в глаза. А потом он сломал ногу прямо в лифте.
– Сломал ногу?