Человек по имени Феникс
Шрифт:
Уловив брошенный на него взгляд, ко мне обратился Восьмой:
— Может над чем задумались, что настроение подпортилось, господин?
— Ты еще не лезь! — рявкнул я на него.
Прошли еще немного. Я остыл, что в такую мерзкую погоду и с таким скверным настроением непросто. Вот странно: вроде под действием холодной воды остывание должно проходить скорее — ан нет! Под этой моросью жар гнева только разгорается сильнее. Но все же я приутих, и заговорил, ни к кому конкретно не обращаясь, озвучивая терзавшие меня мысли:
— Думал, вот, что я делаю и зачем. Вылупился такой весь из себя белый,
А может и не нужно играть эту роль? Может лучше просто сидеть тихо, да потихоньку мыслить, как вернуться домой. Ведь моя жизнь не такая уж и плохая. Да и вообще я только начал ее жить! А тут этот мир нарисовался, со всем волшебством и войнами... И не спросил я сам себя: "А оно мне надо?! А нужен ли я этому миру?". И "не нужен", и "не надо" — вот те ответы, что получи бы я, если бы задумался. Но я не задумывался. Нет. Словно пелена окутала сознания, и нет уж той ясности, той четкости мысли, что всегда помогала учиться. Нахожусь словно в тумане, прям как тот ежик из мультика! И ничего не понимаю. Но вот что странно: сколько бы не происходило странного, страшного, доброго, неожиданного, я все равно ничему не удивляюсь и все время принимаю все довольно спокойно! Никогда не замечал за собой подобного. Никогда и не думал, что смогу спокойно принять существование всяких магов, да личей и при том даже и не подумать: "А не сошел ли я с ума? Не пора ли звонить братьям—медикам?"
А между тем мысли путаются; сознание плывет; и я совсем не могу понять о чем хотел говорить в самом начале... Не понимаю, что со мной?!
Мир вокруг действительно закружился, завертелся и сделался туманным. Я почувствовал, что уже не чую ног и заваливаюсь навзничь. Не давая мне упасть, меня подхватили чьи—то руки и раздались приглушенные, словно слоем ваты, голоса:
— У него жар...
— Несите осторожно... под ель...
Сквозь спутанность мыслей и периодическую потерю сознания, я улавливал разные запахи, да иногда с трудом открывая глаза, видел силуэты людей, но никого не узнавал. Все, что я сумел понять, так это то, что я заболел.
Почти два дня я пролежал, не приходя в себя. Случится больным, являясь единственным в отряде дипломированным специалистом по борьбе с болезнями, оказалось не слишком удобно и моим товарищам приходилось творить надо мной свои колдовские ритуалы, о которых они ничего мне не поведали, да я и не хотел ничего такого знать... Еще расскажут как меня обмазывали испражнениями местных животных — так я сам не свой буду. Но каково бы ни было их лечение, оно оказалось достаточно эффективным (или это я справился с болезнью?).
Очнувшись, я захотел есть. А поев, осознал, что полностью здоров. Все вздохнули с облегчением, что сделало мне приятность: все же переживают за меня! Очень удачно складывалось и то, что никуда спешить нам не нужно, и задержка, хоть и на два дня, не помешала нашим планам. Настроение вновь стало обычным. От всех прежних эмоциональных вспышек осталось лишь чувство горечи и позднего раскаяния. Посчитав, что я был несправедливо суров с товарищами, я извинился, что,
Собрав вещи, мы отправились в дальнейший путь, и даже погода, которая так ничуть и не изменилась за время моей болезни, уже не раздражала меня. И только постоянные сокрушения товарищей по поводу болезни (столь могучий Феникс не должен болеть!) надоедали.
Чтобы обрадовать товарищей и хоть немного загладить вину за свое поведение, я решил устроить конкурс: "Отгадай—ка!". Мои соратники уже давно требовали с меня продемонстрировать на практике навыки чтения мысли. И в этот раз, пока мы шли, я решил им подыграть.
Все обрадовались нехитрому развлечению. И игра началась!
— Что я сейчас думаю? — спросил обрадовавшийся больше всех Рин.
— Ты думаешь: "какой же милорд удивительный человек! Я рад и жизнь за него отдать!"
— Поразительно... Но... Как?! Удивительно! Я именно об этом и думал! Про "жизнь" не думал, но... все именно так!
Я повернулся и с некоторым удивлением взглянул на восторженного соратника.
— Правда?.. Ну, да, конечно, как же еще! Я же читаю мысли! У—у—у, трепещите!
Ринальдо такой доверчивый, прям, как ребенок. Но ажиотаж разгорался. Заинтересованными моей непроверенной способностью оказались все.
— А я о чем думаю? — спросила Миа, отталкивая Владика, также готового задать вопрос.
И не глядя на ведьму, можно с большой вероятностью судить, о чем та думает.
— Даже не буду произносить то, что ты навыдумывала.
— Почему?
— Это неприлично.
— Феникст—На—Хье, скажите, что у меня в голове? — это влез, что и понятно, Харимон, вновь оттеснив художника.
— Я бы ответил: мозг. Но в твоем случае, велика вероятность присутствия в черепной коробке священного писания.
— Истинно так!
Все шумели. Гвалт поднялся страшный. Руководствуясь принципом "каждый задает по вопросу", я предоставил слово Владику, который, судя по хитрющим глазкам, подготовил каверзный вопрос. Загадал такую мысль, что и не отгадаешь, просто взглянув на простака, как в прошлые разы.
— Что задумал я? — хитро спросил он.
Ведь наверняка задумал мудреное словцо! Хитрец! Вот только нужно уметь задавать вопросы.
— Ты задумал перехитрить меня.
— Но... Да. Но, что я задумал? Какой цвет? — растерялся парень, осознавая свой провал.
— Один вопрос от одного человека — таково правило!
Видя, как расстроился художник, я смилостивился:
— Но, так уж и быть. Отвечу. Светло голубой, почти прозрачный — такой цвет ты загадал.
— А?! Как вы?! Вы действительно читаете мысли? Я вначале не поверил.
Парень поразился. Еще бы, ведь угадать, какой цвет он загадал невозможно без навыков чтения мысли! Ага, как же. Чтобы не заметить, как он посматривал на одну из брошек Миаллы, нужно быть слепым, или очень невнимательным. Особенно пристально он посмотрел на брошь после того как сказал "что я задумал?", но перед "какой цвет?". Цвет брошки я ему и назвал.