Человек в трех измерениях
Шрифт:
Тяга к стаду старше по происхождению, чем тяга к Я, и покуда чистая совесть именуется стадом, лишь нечистая совесть говорит «Я». Тот, кто так много размышляет о себе, отделяется от первоначального единства стада, и, будучи отделенным, испытывает вину за свою отделенность. Такой человек ничего больше не желает, как воссоединиться с группой. Согласно утверждению Ницше, одиночество сопровождается ужасом, и до тех пор пока отдельность индивидов будет объясняться ссылкою на грех, всякие отклонения – как внутренние, так и внешние – будут истолковываться, скорее, как наказания, нежели как счастливые возможности.
Ницше имел в виду античное, аристотелевское положение о том, что некоторые люди по своей природе являются рабами независимо от их экономических и социальных условий и что не каждый раб в юридическом смысле является рабом в метафизическом смысле. Ницше возродил античный ужас перед идеей раба и считал, что большая часть человечества как раз и состоит из рабов в указанном смысле, хотя, впрочем, существует
50
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 337.
Как бы мы ни старались освободиться от всего внешнего, всеобщего, неличного, всегда остается в нас много порожденного страхом, ленью, апатией, нежеланием рисковать. Всегда истинное одиночество, в котором только и рождаются оригинальные дела и мысли, становится возможным творчество, кажется нам чем-то смутным, пугающим и в принципе недостижимым состоянием. Поэтому философия, культивирующая одиночество, всегда раздражала общество, общественность, власть, да и каждого человека, чувствующего вызов своей совести, на который он не может адекватно ответить. «Ах, – я замечаю, – вы не знаете, что такое одиночество. Где существовали могущественные общества, правительства, религии, общественные мнения, – словом, где была какого-либо рода тирания, там она ненавидела одинокого философа, ибо философия открывает человеку убежище, куда не может проникнуть никакая тирания, пещеру внутренней жизни, лабиринт сердца; и это досадно тиранам» [51] .
51
Ницше Ф. Несвоевременные размышления // Ницше Ф. Избр. произв.: В 3 т. Т. 2. С. 20.
Наличие массы – это критерий загнивания общества, господство в нем нивелирующих, упрощающих всё процессов, омертвление его динамической структуры. Динамика теперь выражается в безудержном росте производства продуктов потребления и увеличении массы, которая потребляет, при этом само производство потребляет массу, они друг без друга не существуют и друг друга обусловливают. В этом процессе исчезает человек как личность, как особый тип, обескровливается культура, истощается земля. Неизбежными становятся социальные катастрофы, антропологическая деградация, неизбежно все идет к концу, поскольку заканчивается запас энергии, который в эпоху массового общества только тратится, – запас добра, любви, уважения к человеку, который создавался веками религией, искусством, воспитанием.
Главное стремление массы – навсегда избавиться от страданий, закрыть все двери, ведущие к трагедии жизни. Всеобщее нивелирование, уравнивание приведет к тому, что все растворится в стихии, лишится форм, сбросит бремя всех исторических определений, где скрыта боль жизни. «Здесь выражается ее тоска по смерти, которая является для нее чистым ничто, ее тоска по всем эйфорическим, анастезическим, наркотическим состояниям блаженства… Массовая жажда смерти усиливается по мере образования масс. У нее оказываются средства, предоставляемые ей в распоряжение все более эффективно работающей наукой. Их воздействие рассчитано на массу. Желание положить конец концентрируется в представлении о том, что можно взорвать даже Землю» [52] .
52
Юнгер Ф. Ницше. М., 2001. С. 235–236.
Большая часть жизни естественного человека наполнена сном, автоматизмом – совершенно нормальным для него состоянием, которое, постоянно повторяясь, создает «нормального» человека, т. е. дочеловека. Он живет, как будто исполняет ритуал, смысла которого не понимает и понимать не хочет. Поэтому жизнь летит так быстро, и в конце он может воскликнуть: «Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?» Конечно, приснилась, поскольку половину жизни он спал или исполнял ритуал.
На уровне нашей естественности мы не в состоянии остановить поток своих мыслей, не можем контролировать свое воображение, эмоции, внимание. Почти за каждым взрослым человеком стоят долгие годы неправедной и безрассудной жизни: потворство всевозможным слабостям, безразличие к собственным ошибкам, стремление закрыть глаза на неприятные истины, постоянная ложь самому себе, самооправдание, порицание других и т. п. Реальный мир скрыт от него стеной его собственного воображения. В этом смысле он живет во сне, спит. В этом смысле каждый из нас на уровне своего естественного существования – человек массы.
Например, совесть существует только для «живого» человека, во всяком случае, она не пробуждается в «спящем». Совесть – это состояние, в котором человек сразу (а не частично, как это обычно бывает) чувствует все свои недостатки и пороки. И поскольку у каждого человека тысячи противоречивых и разнообразных чувств – от скрытого понимания собственного ничтожества и всевозможных страхов до глупейших самообманов, самодовольства, самоуверенности и самовосхваления, – ощущать все это вместе не только болезненно, но буквально невыносимо. Если бы человек мог ощутить весь стыд и ужас своего существования, это и было бы тем состоянием, которое называется совестью. Поэтому только у «живого» человека, т. е. действительно существующего, хотя бы изредка пробуждается совесть.
«Спящий» человек – это человек ленивый. Он не может решиться сделать все здесь и сейчас, он постоянно откладывает любой более или менее решительный поступок на завтра, живет так, словно у него еще есть в запасе несколько жизней, он уверен, что рано или поздно наступят такие времена, когда можно будет реализовать себя достаточно полно, ничем не рискуя, никак не изменяя свою привычную жизнь. Ленивый постоянно удваивает время. Ему кажется, что только тоненькая пленка отделяет его от подлинной мудрости, кажется – еще некоторые усилия, и он поймет что-то самое важное в этой жизни. Но потом начинает подозревать, что пленка не такая уж тонкая. И понимать нечего, никаких заранее заложенных смыслов в мире нет, все можно только создать своим собственным опытом, в своей уединенности, в своем одиночестве. Точно так же, как все время веришь в некоторую гарантированность своей жизни: не может быть, чтобы я со всеми своими мыслями, надеждами, радостями и печалями так просто, как комок тополиного пуха, исчез, растворился в небытии, есть какой-то заранее заложенный смысл во всем моем существовании, который с годами обязательно должен проявиться. Но подобная вера в свою предначертанную судьбу есть лишь результат душевной лени [53] .
53
«Глупо верить, будто вера и мудрость могут прийти к нам так же естественно и неизбежно, не сложнее, чем с годами появляются усы и борода. Единственное, что ускользает от власти неизбежности, – это вера и мудрость. Вера и мудрость теряются, причем они всегда теряются безвозвратно, а вместе с ними та толика страсти, чувства, воображения, та немногая толика внутреннего, которая у него была, когда он становится под знамена пошлости, которая полагает, будто понимает жизнь» (Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. С. 291).
Про человека массы Шопенгауэр говорил, что есть существа, относительно которых не понимаешь, как они умудряются ходить на двух ногах, хотя сам по себе этот факт еще ни о чем не говорит. Существует настоящая бездна между людьми, писал он, которые пользуются своей головой лишь в качестве брюха, т. е. орудия, приноровленного к целям воли, и теми в высшей степени редкими и немногочисленными людьми, которые имеют мужество утверждать, что голова слишком хороша для этого: она предназначена для других целей. Эти люди поистине благородные, это настоящая аристократия мира, в то время как прочие – крепостные [54] .
54
См.: Шопенгауэр А. Paralipomena // Шопенгауэр А. Соч.: В 6 т. Т. 5. С. 55.
Масса – реально существующий слой людей, все более распространяющийся и увеличивающийся, затрагивающий все остальные слои общества. Сейчас нет ни одного человека, в той или иной степени не причастного массе. Мы люди массы в той степени, в какой каждый из нас является естественным человеком, в какой нас побеждают наши животные страсти и наклонности, в какой мы живем, «не приходя в сознание», т. е. автоматически, инстинктивно – спим, в буквальном смысле слова; в той мере, в какой мы боимся власти, не решаемся на своевольный поступок, а если решаемся, то чаще всего не просчитываем его последствий и терпим поражение. В этом смысле многие революционеры и бунтари – также представители массы. Они, как правило, руководствуются навязанной им утопией, которую не подвергают критическому анализу. Они не знают, что с ними будет завтра, но уверены в своих знаниях о том, как будут жить люди через пятьдесят или сто лет.