Человек в трех измерениях
Шрифт:
Но поскольку его не страшит ужас «невытекания», поскольку он не замечает никакой стены перед собой, то он человек по преимуществу счастливый. И если он страдает от чего-либо, то только от недостаточной удовлетворяемости своих естественных желаний, хотя страдают далеко не все. Подавляющее большинство эту недостаточность просто не замечают или считают естественной, так же как естественными считают три самых главных блага: здоровье, молодость и свободу – и вспоминают о них, только потеряв. В этом смысле счастье естественного человека носит отрицательный характер. Поэтому, как уже отмечалось, естественные люди чаще всего обращены к прошлому. Старея и теряя здоровье, они с любовью вспоминают минувшие дни, твердо верят в то, что раньше, как бы ни тяжела была их жизнь, они были счастливы. И не только они сами – все было другим: страна, климат, качество пищи и красота женщин.
Естественный человек – необходимая составляющая часть нашей сущности. В нас очень много естественного, того, что идет не от нас, а от природы: лень, жадность,
Утраченный рай
Естественный уровень бытия человека – это тот уровень, на котором живут страстями, эмоциями, полагаясь не столько на сознание, сколько на инстинкты и мощь своего тела. Если во многом знании многие печали, то счастливым можно быть только в естественном состоянии. В искусственном, человеческом, состоянии все разрушает рефлексия, сомнения, неуверенность в подлинности своего существования. Сознание убивает непосредственность впечатления, заставляет критически относиться к переживаниям. В самый яркий момент счастья сознание подсовывает мысль о том, что это мгновение скоро пройдет. Часто эта мысль приходит тогда, когда мгновение еще не наступило. Поистине удачливы те люди, которые могут в минуты опасности «выключить» сознание, превратиться в сильного и яростного зверя, всю свою энергию вложить в единый порыв и сделать то, что не по силам обыкновенному человеку. Лучшие мгновения наступают тогда, когда человек весь отдается страсти, стихии, борьбе, когда он чувствует себя кулаком, отбивающим одновременно десяток ударов, когда он мгновенно принимает решение, спасающее его жизнь или приумножающее его капитал, когда он вдруг находит слова, которым люди беспрекословно верят.
«Строго говоря: чем менее сознает человек, тем он полнее живет и чувствует жизнь… Пропорционально накоплению сознания теряет он и жизненную способность. Итак, говоря вообще: сознание убивает жизнь… Сознание – болезнь. Не от сознания происходят болезни (что ясно как аксиома), но само сознание – болезнь» [29] .
Приобретя сознание и способность к рефлексии, человек потерял рай, возможность чистого, ничем не замутненного счастья, возможность цельной, без сомнений и колебаний жизни животного и начал создавать жизнь искусственную, в которой только в редкие моменты чувствуешь, что живешь в полном смысле этого слова. А все остальное время «болеешь», поскольку тебя постоянно разъедают сомнения, неуверенность, противоречия и т. д. Одно дело – интуитивное (почти инстинктивное) озарение первобытного, архаического человека, совсем другое – пробы, ошибки, заблуждения человека интеллектуального, ученого, исследователя, просто мыслящего. «Вырождение жизни главным образом обусловлено исключительной способностью сознания к заблуждениям: меньше всего оно удерживается в узде инстинктами, а потому ошибется так ошибется – надолго и основательно» [30] .
29
Неизданный Достоевский. Записные книжки и тетради 1860–1881 гг. // Литературное наследство. М., 1971. Т. 83. С. 251. «…В той степени, в какой усиливается отчетливость познания и возвышается сознание, возрастает и мука, и своей высшей степени она достигает в человеке, и здесь опять-таки она тем сильнее, чем яснее познает человек, чем он интеллигентнее: тот, в ком живет гений, страдает больше всех. Именно в этом смысле, т. е. в смысле силы познания вообще, а не просто абстрактного знания, я понимаю и привожу здесь знаменитое изречение Когелета: “И кто умножает познания, умножает скорбь”» (Шопенгауэр А. Мир как воля и представление // Шопенгауэр А. Соч.: В 6 т. М., 2001. Т. 1. С. 265).
30
Ницше Ф. Черновики и наброски. 1887–1889 // Ницше Ф. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 2006. Т. 13. С. 37.
Счастье – главная цель естественного человека, ради которой стоит жить, бороться, рисковать. Правда, чаще всего счастье подменяется удовольствием. Удовольствие – это имитация счастья. Самым крайним видом такого счастья является наркотическое опьянение: человек полностью отрешен от мира, полностью растворен в чистом удовольствии, он абсолютно счастлив и доволен, и больше ничего ему в данный момент не нужно. Потом наступит очень тяжелое похмелье, человека ждут невыносимые страдания, но сейчас он об этом не думает.
Очень многие отождествляют счастье с полным удовлетворением своих потребностей: у них все есть, они богато живут, им легко доступны физические и духовные удовольствия – что еще надо для счастья? Есть старая древнегреческая легенда, в которой повествуется о том, как одного из первых философов, мудреца Солона, спросил Крез, чудовищно богатый царь, видел ли когда-нибудь Солон счастливого человека. На это Солон ответил, что никогда не видел и вообще видеть счастливого человека нельзя. «Но ведь я перед тобой, – возмутился Крез, – самый счастливый, потому что я самый богатый». Но Солон ответил, что об этом еще рано судить, так как Крез еще жив. Действительно, вскоре на Креза напали враги, разгромили и разграбили его государство и убили его самого. Согласно легенде, лишь смерть придает жизни законченный вид. Жизнь должна завершиться, и тогда можно узнать, был ли счастлив человек. А пока она продолжается, сказать этого нельзя.
Некоторые люди связывают свое представление о счастье с карьерой, прежде всего с политической: для них настоящее счастье – иметь власть, управлять другими людьми, все время быть на виду, слушать возгласы одобрения. «Существуют три мировые силы, – говорит один древний автор, – мудрость, сила и счастье. Мне кажется, последняя из них – самая могущественная. Ибо наш житейский путь подобен бегу корабля. Судьба… играет роль ветра, быстро и на далекое расстояние подвигая нас вперед или отбрасывая назад, причем наши собственные труды и усилия имеют слишком мало значения… Это могущество счастья бесподобно выражено в испанской пословице: “Дай своему сыну счастье и брось его в море”» [31] .
31
Шопенгауэр А. Соч.: В 6 т. Т. 4. С. 351.
Для естественного человека счастье всегда вовне, в удачно складывающихся внешних обстоятельствах, поэтому он всегда надеется на улучшение жизни: на то, что правители станут добрее, бензин дешевле, нравы смягчатся и жизнь в целом станет лучше. «Через двести, триста лет, – говорил чеховский полковник Вершинин, – жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной. Человеку нужна такая жизнь, и если ее нет пока, то он должен предчувствовать ее, ждать, мечтать, готовиться к ней…»
Вся история цивилизации – это еще и история вздохов и сожалений по утраченному раю, по первозданной цельности и органичности человека. То есть по тому, что не было завоевано, достигнуто, а было подарено человеку. Все преимущества естественного человека он получил в подарок: силу, энергию, смелость, интуицию, веру и т. п. Истинное счастье, мог бы сказать живущий в нас естественный человек, приносит дар, который сваливается подобно манне небесной, незаслуженный дар, а когда чего-либо нужно долго и мучительно добиваться, надрывая ум и сердце, то достигнутое никакой радости не приносит.
Такими природными дарами являются, например, наше тело и мощная психическая энергия. Удивительно пластичное, приспособленное к любому виду деятельности, тело способствовало не только выживанию человека, но и помогло ему достигнуть господства на Земле. С точки зрения эволюционной теории очень трудно объяснить необыкновенные преимущества органов человеческого тела в сравнении с органами высших животных, прежде всего обезьян. Например, ничто не имеет столько степеней свободы, как человеческая рука: она может создавать орудия труда, и выражать жестами многочисленные эмоции, и делать изделия, совершенно бессмысленные с практической точки зрения – музыкальные инструменты, украшения и др. «Даже кисть руки, – полагал Льюис Мамфорд, – стала не просто мозолистым и узкоспециализированным орудием труда: она могла гладить тело возлюбленной или возлюбленного, держать младенца поближе к груди, совершать осмысленные жесты или выражать в коллективном ритуале и упорядоченном танце какое-то не поддающееся иному выражению ощущение жизни или смерти, хранящиеся в памяти прошлого или тревожного будущего» [32] .
32
Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. М., 2001. С. 14–15.
Тело таинственно потому, что только небольшая часть среди невероятного множества процессов, протекающих в нем, доходит до нашего сознания. Биологическая энергия тела дает нам силу жить, питает наш разум, обостряет наши чувства и эмоции. То, что называется телом и плотью, считал Ницше, имеет неизмеримо большее значение, чем вся сознательная жизнь, дух вместе с душой, вместе с сердцем, вместе с добротой, вместе с добродетелью. Сознание, разум все время извращают действительное положение вещей, выставляя себя главным орудием и главной особенностью человека, хотя на самом деле их значение состоит в том, чтобы служить телу, усилению жизненной силы. «Человеческое тело, – писал Ницше, – в котором снова оживает и воплощается как самое отдаленное, так и ближайшее прошлое всего органического развития, через которое как бы бесшумно протекает огромный поток, далеко разливаясь за его пределы, – это тело есть идея более поразительная, чем старая “душа”» [33] .
33
Ницше Ф. Воля к власти // Ницше Ф. Избр. произв.: В 3 т. М., 1994. Т. 1. С. 306.