Человек за шкафом
Шрифт:
Дальше Тамара слушать не стала. Она развернулась и бросилась прочь из этого красивого вестибюля, из этого шикарного ресторана – подальше от злобной ухмылки Нины, подальше от Вилена, который казался ей таким искренним… Она вылетела на улицу, и ей показалось, что сразу наступила осень – так вдруг стало холодно и хмуро кругом.
«Ну почему, почему он ничего мне не сказал? – недоумевала Тамара, толком даже не понимая, куда она идет. – Я бы все поняла, я бы не вмешивалась. Разве я стала бы разбивать чужую семью? Быть может, эта Нина не такой уж плохой человек, просто испугалась, что потеряет мужа, вот сгоряча и наговорила мне гадостей. В нашем возрасте не так уж легко устроить личную жизнь… Вилен, Вилен, ну к чему было скрываться, тихушничать? Почему бы не сказать сразу все, как есть? Вот чем все обернулось. Ох уж эти мужчины… Романтики захотелось на старости лет, тайных встреч, свиданий под луной. А женщины потом страдают – страдает его жена, страдаю я…»
Ей было очень больно и горько. Была мечта, да растаяла, как мираж. И что теперь? Нужно как-то жить дальше, хоть и не совсем понятно зачем… Тамара вдруг почувствовала слабость и сильное головокружение. Хорошо бы присесть, отдышаться… Да только присесть некуда, нигде поблизости лавочек нет. Не оставалось ничего другого, как прислониться спиной к стене дома.
– Что такое, вам плохо? – молодая женщина, почти девочка, с глазастым пухлощеким младенцем, которого она несла в рюкзаке на груди, не поленилась остановиться и спросить. Москва, конечно, сильно изменилась за последнее время, стала равнодушным, недобрым городом – но все же хорошие люди находятся тут всегда.
– Спасибо, деточка, ничего… Просто что-то голова закружилась, – слабо ответила Тамара, удивляясь, как вдруг стало трудно произносить слова. Язык почему-то отказывался повиноваться.
– Что-что? Что вы сказали? Да на вас же лица нет! – воскликнула юная мама и торопливо достала мобильный. Что она говорила по телефону, Тамара уже не слышала…
Глава пятнадцатая
Разоблачение
Зоя, конечно, не могла не заметить перемен, которые происходили в ее племяннике. Вызывая Антона из-за шкафа, она смотрела на него подозрительно и чувствовала, что что-то не так. Он стал гораздо лучше выглядеть, ел с аппетитом, поправился, на лице появился румянец. Он даже казался чем-то довольным, и это страшно бесило Зою. Рука так и тянулась к ремню, но бить племянника и глумиться над ним она все еще не могла, опасалась жилички. Сначала Зоя и объясняла для себя изменения, происходящие с Антоном, тем, что меньше стала лупить его. Однако со временем поняла, что дело не только в этом. Какой-то он другой стал, ведет себя совсем иначе, даже взгляд изменился, сделался не такой затравленный и как будто даже осмысленный, точно у нормального. Чем больше она наблюдала за Антоном, тем сильнее крепли ее подозрения. Что-то тут нечисто…
Она стала внимательнее приглядываться к происходящему в квартире и нашла много подозрительного. Несколько раз замечала, что Ольга моет две тарелки или две чашки. Неужто подкармливает этого ублюдка втихаря от нее, Зои? Очень на то похоже. Зоины продукты не пропадали, за этим она следила строго. Зато Ольгины… Слишком уж помногу она еды покупает, и слишком быстро она у нее заканчивается. Зоя на Ольгину полку в холодильнике каждый день по нескольку раз смотрела и все это видела.
А дальше – еще и того похлеще. Однажды Ольга попросила у нее зеленых ниток, что-то ей там зашить понадобилось. Зоя, так уж и быть, дала, хоть и сильно удивилась: Ольга ничего зеленого никогда не носила, все больше черное, белое да красное в клеточку – у Зои на такие вещи глаз был наметан. И на другой же день Зоя, когда кормила племянника обедом, увидала, что рубашка на нем, прохудившаяся от времени, заштопана той самой зеленой ниткой. Ну и дела! Вот оно, значит, что… Уж не завела ли жиличка амуры с ее племянничком, не трахаются ли они, пока ее, Зои, дома нет? Трудно, конечно, поверить, что эта недомерка, эта фифа-скрипачка связалась с уродом… Ну да на что не пойдешь ради московской прописки да шикарной квартиры… Хотя черт их разберет, этих сопляков. Может, и не трахаются. Может, она его просто подкармливает да обхаживает втихаря, вроде как из жалости, окрутить хочет да в ЗАГС потащить, а сама уже губы раскатала на ее, Зои, квартиру!..
В первый момент после такого открытия Зоя хотела прибить обоих на месте – и дебила, и эту аферистку, но одумалась и сдержалась. Не стоит торопиться, надо сначала разузнать, что и как, и поймать их с поличным. И Зоя кое-что придумала…
В субботу с утра встала, оделась, намарафетилась и сказала жиличке, что уходит на целый день. А сама вышла на улицу, прошлась туда-сюда, заглянула в пару магазинов, да и вернулась обратно… В пустую квартиру. Дома не оказалось не только этой девицы, но и племянничка. Зоя так и ахнула. Сначала глазам своим не поверила – не мог же урод в своей рваной рубашонке, трениках и тапках на босу ногу из дома уйти! Наверное, спрятался где-нибудь… Но осмотрела всю квартиру, не только за шкафом, везде поглядела – никого. Неужто сбежали вдвоем? Нет, вроде все вещи жилички на месте: чемодан, скрипка, сумка спортивная… Значит, хотя бы она вернется. Ну, что ж, подождем, мы не гордые.
Зоя притаилась в своей комнате и стала ждать. Прошло, наверное, часа два, прежде чем хлопнула входная дверь и раздались веселые голоса и смех. У Зои аж живот скрутило от ненависти, и она вылетела из своей комнаты, точно пробка из бутылки, застав голубков врасплох. Те так и застыли в прихожей с открытыми ртами, даже пошевельнуться боялись.
– Обмануть меня решили? – заорала Зоя. – Не выйдет! Я все просекла! Этак ты, сучка маленькая, решила квартирой завладеть? Мол, замуж за хозяина выйду, и опекунство ему не нужно будет? А эту старуху отсюда уберу! Ну, уж вот тебе! Шиш! – и сунула Оле кукиш под нос.
Девушка вздрогнула, вышла из оцепенения и тоже закричала:
– Вы не имеете права так с ним обращаться! Вы его заперли, не выпускаете из дома, издеваетесь над ним, избиваете!.. Да вас в тюрьму за это!
Антон тоже пришел в себя, но ничего не сказал, метнулся в столовую и спрятался в свое привычное укрытие, за шкаф. И вовремя, потому что за ним тотчас ворвалась разъяренная тетка, которая вопила:
– Немедленно выходи!
А следом за ней вбежала Оля, которая повторяла:
– Я на вас в милицию заявлю, в милицию!..
Услышав такую угрозу, Зоя встала посреди комнаты и уперла руки в бока:
– А хоть обзаявляйся, – ехидно проговорила она. – Ничего ты не докажешь. Он дебил, у меня и справка на это есть. Ну, придут менты, ну, убедятся в этом. Мне-то что? А ты, сучка, учти – если настучишь на меня в ментовку, то я твоего дружка насмерть забью, поняла?
– Вас за это в тюрьму посадят… – пробормотала Оля, но уже без особой уверенности в голосе.
– Пусть сначала труп найдут! – хмыкнула Зоя. – Я его так спрячу, что век не сыщешь.
– И, по-вашему, никто не заметит, что человек пропал?
Оля все еще не хотела сдаваться, но Зоя уже чувствовала, что победа на ее стороне.
– Да кому замечать-то? Кому он нужен? Сейчас не прежние времена, сейчас такое творится, что никому ни до кого вообще дела нет! Милиция и не чухнется!
И, с удовольствием отметив, как растерялась от ее слов Оля, повернулась к шкафу:
– А ну, скотина, выходи! Вылазь, сволочь ты этакая!
Антон понял, что лучше повиноваться, вышел из-за шкафа и встал рядом с ним, низко опустив голову.
Оля с ненавистью смотрела на Зою:
– Вы не человек. Вы фашистка, изверг… Как же так можно?!
– Ну, хватит, надоело! – крикнула Зоя в ответ. – Мне насрать, что ты, зассыха, там обо мне думаешь. Собирай свои манатки – и чтобы духу твоего здесь не было. И попробуй хоть слово кому-то пикнуть. Я сама на тебя заявление в ментовку напишу, скажу, что ты квартиру обворовала. И засадят тебя за милую душу. Знаешь, сколько в этой квартире добра было, да сплыло – ого-го! И не докажешь ты ничего.