Чемпион

Сокпакбаев Бердибек Ыдырысович

И я начал осторожно обходить рыжего и вдруг сделал резкий прыжок, ухватился ему за гриву.

Конь испугался и, фыркнув, понес меня во весь опор. Он волочил меня, как щепку, зацепившуюся за его гри­ву. Мои ноги еле доставали до земли, но я все же не выпускал его.

Я ругал этого иноходца почем зря. Бывают же такие противные животные! Нет того, чтобы остановиться и дать мне отдохнуть. Он таскал меня долго. Пальцы мои уже окостенели. Наконец, проехав этак еще круг, я бессильно выпустил из рук гриву и отлетел в сторону. По всем признакам,

председательский иноходец — коварный конь. Когда я упал на землю, он повернулся задом и ударил меня копытами. Я скорчился от страшной боли и завизжал, как щенок, наступивший на тлеющий огонь. Мое счастье, что лошадиные копыта пришлись мне по бедру, а не по голове.

— Эй, кто тут? Кто это? — вдруг раздался голос возле меня.

По голосу я узнал Султана, сына коневода. Он давно уже бросил школу и целыми днями занимался, чем хо­тел. Султан был старше меня на три года. Он наклонил­ся надо мной и чиркнул спичку.

— Это ты, Черный Кожа? Что случилось?

— Лошадь ударила.

— Какая?

— Вон та...

— По какому месту ударила? Перелома кости нет?

— Да вроде нет, — ответил я, пробуя вытянуть ногу, но тут же вскрикнул от боли.

— Дай посмотрю, — сказал Султан тоном лекаря и, положив на землю узды, что были у него в руках, ухва­тился за мою ногу.

— Ой-ой... Тише!.. — простонал я.

— Эх, ты, трусливая душа, — упрекнул меня Султан, дергая ногу еще сильнее. — Не умрешь... Не только пере­лома, даже царапины нигде нет. Сразу, как придешь до­мой, приложи влажный зеленый лист — все пройдет. Как же тебя так угораздило? Разве ты не знаешь повадки этого рыжего?

— Я проходил мимо, а он в это время ударил, — со­врал я.

— Растяпа, — пренебрежительно бросил Султан.

Я не нашелся, что ответить и, сделав вид, что занят ногой, еще больше начал стонать и охать.

— Встань, — приказал Султан, — не изображай из се­бя калеку.

Он взял меня за плечи и твердо поставил на ноги.

— А ну попробуй наступить на ногу. Еще раз! Не умрешь! Пошли. Да ты иди как следует! А это что у тебя за узды?

— Узды... — я не знал, что сказать. — Ой-ой, нога! Разреши, я за тебя буду держаться. Теперь как будто лучше... Когда ты приехал с джайляу?

— Три дня назад, — сказал Султан, шагая со мной рядом, — я объездил всю сторону Сарыжаса. Послезав­тра снова собираюсь туда.

— Туда? — обрадовался я. — Я как раз тоже соби­раюсь.

— Едем вместе, — предложил он мне.

— А как с лошадью?

— Лошадь найдется, — уверенно заявил Султан и звяк­нул уздами, — у тебя седло есть?

— Есть.

— Тогда все в порядке. Завтра утром подготовься и жди меня.

— Ладно.

Султан проводил меня до нашего порога и, взглянув на звезды, сказал:

— Что ты сейчас будешь делать?

— Спать.

— А я хотел пригласить тебя в одно место!

— В какое?

Султан почесал затылок, лихо сплюнул через зубы, потом сказал:

— Да уж ладно... Иди спать. Возьмешь тебя, кале­ку, — беды не оберешься. До свидания. Так ты жди меня.

— Хорошо

Мы расстались.

* * *

После его ухода я решил навесить Жанар.

Их дом стоит в конце улицы. Отец Жанар работает бригадиром и сейчас находится в поле, мать уехала на курорт. Дома Жанар и бабушка, которая почему-то не любит меня.

Я не боюсь бабушки. Меня немного смущает их чер­ный кобель. Это такой злой и огромный пес, что, пры­гая, достает до груди человека, сидящего на коне.

Когда наступили сумерки, я отправился к знакомому дому. Дойдя до низкого дощатого забора, я посмотрел в щель: черный кобель был привязан. Но он так яростно на кого-то лаял, что по спине у меня забегали му­рашки.

Я стоял и ждал, посматривая на щель. Если Жанар долго не появится, можно будет свистнуть. Я свищу луч­ше всех в ауле. Мне кажется, что своим свистом я мог бы остановить косяк бегущих лошадей.

Скоро на крылечко выбежала Жанар, чтобы узнать, на кого так громко лает собака.

— Актос, ложись!.. Марш на место!.. — прикрикнула она на нее.

С противоположной стороны двора послышался жен­ский голос:

— Жанар, бабушка дома?

— Она на птицеферме. Скоро придет...

Бабушки нет — это хорошо. Будь, что будет, но я ре­шился поговорить с Жанар.

— Жанар! — крикнул я, когда она повернулась, что­бы идти в дом.

Голос мой прозвучал некстати, словно с перепугу. Над крылечком ярко горела электрическая лампочка, и я видел, как удивленно приподнялись брови Жанар, Она не понимала, кто ее зовет, и оглядывалась по сторонам.

— Добрый вечер, Жанар! — снова сказал я. Удив­ление на ее лице сменилось улыбкой: она узнала меня.

— Добрый вечер, Кожа! Что ты тут делаешь?

— Пришел к тебе, — объяснил я и тут же выпалил, — завтра еду на джайляу...

Она подошла ко мне ближе. Мы стояли, разделен­ные тонким забором, держась руками за его край.

— Поедешь к матери? — спросила она.

— Прогуляюсь... А ты как думаешь провести кани­кулы?

— Апай Майканова обещала выдать мне направле­ние в лагерь во вторую очередь.

Помолчали. Я не знал, о чем говорить дальше. Мо­жет быть, рассказать о том, как я ходил по ее следам? Нет, не буду, пожалуй. Чего доброго — засмеет.

— Кожа, — первой заговорила Жанар, — бабушки нет дома. Идем к нам, поиграем в шашки...

Нет, с такой девочкой решительно стоит дружить. Я вихрем взлетел на забор, спрыгнул на землю и оказал­ся во дворе, рядом с Жанар.

В это время черный кобель, гремя цепью, с громким лаем бросился в нашу сторону.