Чемпионы Темных Богов
Шрифт:
«Ты не должна идти дальше…» — прошептал сзади голос, и Иобель обернулась, но там стоял только Кавор, разглядывавший через кристаллический пол легионера Тысячи Сынов. Его руки были в карманах пальто, аугментические глаза ярко светились, когда он смотрел на черный комплект доспехов. Инквизитор нахмурилась — его глаза были синими. Она могла поклясться, что…
Она почувствовала, как открывается рот, а слова всплывают на поверхность разума и проталкиваются на язык. Иобель попыталась подавить их, закричать. У нее закружилась голова. Она пошатнулась. Камера внезапно завертелась и закружилась.
«Что происходит? Что…?»
Комната померкла. Ее окружила чернота. Ей было так холодно. Ветер гнал по ее коже пепел, но ветра не было, а ее кожа скрывалась под слоями ткани.
Комната с кристаллическим полом резко вернулась обратно.
Иобель стояла и смотрела на Издубара, который с мрачным лицом глядел на нее в ответ.
Что-то только что произошло, верно? Она моргнула, но чувство исчезло. Издубар продолжал бурить ее взглядом.
— Ты присоединишься к нам, Иобель? Увидишь ли ты Атеней Калимака?
— Да, — ответила она. — Я увижу.
Все в камере остановилось. Издубар замер, его лицо замерзло между выражениями.
По кристаллическому полу зазвенели шаги, когда Кавор прошествовал мимо нее и встал напротив. Он наклонился, глядя на Рубрику ярко-синими аугментическими глазами.
— Его звали Килорис, — сказал Ариман ртом Кавора. — Он родился на Просперо, на девятый день первого прохождения. Умный, но не одаренный. Он был хорошим воином. Теперь же он лишь воспоминание внутри воспоминания, — он посмотрел на Иобель. — Ты знаешь, почему мы здесь, да? Я вижу, как часть тебя пытается не позволить мне добраться до конца этого воспоминания, — он улыбнулся. — Сильная Селандра Иобель, такая сильная для человека, — камера начала угасать. — Но недостаточно сильная.
Тени на стенах стали расти. Вокруг нее сомкнулась стена давления, сжимая мысли. Разум обожгло жаром. Она почувствовала, как оболочка ее защиты смялась. Камера почти растаяла в сером пятне кружащегося дыма. Это был конец, поняла Иобель. Еще один шаг через ее воспоминания, и Ариман получит, что хотел: Аполлонию, тайны Ордо Циклопов, Атеней Калимака. Ее воля оказалась слабой, и теперь она предаст не только саму себя, но и все человечество.
Ариман сделал шаг вперед, становясь все выше, черты похищенного лица Кавора рассеивались во тьму. Его рука потянулась к ней, пальцы начали расти, будто ширящиеся тени.
«Нет, — подумала она. — Нет».
И мысль стала железом. Был другой путь. Путь увидеть, как все происходило тогда, о чем она до сих пор не подозревала.
«Это ведь воспоминание. И оно — мое».
Она не была могущественным псайкером, но ей и не нужно было.
Щиты и оковы, удерживавшие Рубрику под ними, выкипели во вспышке света.
— Скажи, — медленно проговорила Иобель. — Если это воспоминание, что, если я его вспомню иначе?
Воин Рубрики пробил кристаллический пол. Ариман упал, его воображаемое тело замерцало между субстанцией и тенью. Иобель тут же бросилась через камеру, побежав к двери и тому, что могло за ней находиться. Рубрика приземлилась, присев на корточки на треснувший пол, его глаза ярко сияли. Ариман вознесся в воздух, сбросив форму Кавора, будто плащ. Он потянулся к Иобель.
Рубрика скачком взмыла ввысь. Ариман извернулся, когда воин врезался в него. Они ударились в стену, разметав во все стороны пламя и молнии.
Дверь была прямо перед Иобель. Она потянулась рукой и провернула свою память, будто ключ в замке. Дверь испарилась во взрыве обломков. Иобель промчалась сквозь облако пыли. Она чувствовала, как безумно колотится сердце. Осколки металла и камня посекли ей лицо, вызвав кровь.
«Это не реально, — закричала она себе. — Это не реально».
Инквизитор поскользнулась и покатилась по белому мраморному полу. Иобель перекатилась и вскочила на ноги. Перед ней вытянулся длинный коридор. По обе стороны стояли запертые двери, а сквозь окна, из которых было видно голубое небо, лился свет.
«Где это? Где я?»
Заключенные в объятия, окутанные пламенем, Ариман и воин Рубрики вырвались из обломков двери позади нее.
XII
Сломленный
Инквизитор был там, когда Астреос очнулся снова.
— Расскажи, что ты помнишь, — произнес он.
Астреос промолчал. В воспоминаниях он увидел стрелявших с парапетов братьев, чьи доспехи заливало светом их пылающего дома. Серебристо-серые воины, окруженные нимбами варповского свечения, шагали по горящим залам, без слов убивая всякого, кто оказывался у них на пути. Впереди серых воинов ступала исполинская фигура дредноута, сотрясая своей походкой плитчатый пол. Он увидел, как магистр ордена Тидиас сбросил с себя мантию, когда погребальный костер взвился выше.
«Какой прок от короля, лишившегося королевства?» — спросил тогда Тидиас.
— Молчишь, — сказал инквизитор. — Я так понимаю, воспоминания о предательстве возвратились к тебе.
Астреос почувствовал, как напряглись мышцы в его челюсти.
— Мы не нарушали клятв, — процедил он.
Инквизитор приподнял бровь.
— Мы? Так ты сын большего предательства, а не одинокое существо ереси? Или, возможно, ты имеешь в виду Аримана и остальных его порабощенных сородичей? — инквизитор выжидающе замолчал. Воцарившуюся тишину нарушало только всасывание и пощелкивание трубок, пронзавших плоть Астреоса. — Ты не такой как он, верно? Ты не один из Тысячи Сынов, пускай и служишь одному из них. Даже среди моих товарищей инквизиторов немного найдется таких, кто скажет тебе это, но Тысяча Сынов нарушили свои клятвы. Они нарушали их одну за другой, пока не осталось ничего, что удержало бы их от бездны. Такова правда, — он наблюдал за Астреосом, едва заметно нахмурившись. — Ты помнишь своего повелителя? Помнишь, кто такой Ариман?
«Помнишь, кто такой Ариман…?» — разнеслись у него в разуме отголоски тех слов. В них ощущался смысл, которого он не понимал, или пока не осознавал.
«Кто такой Ариман…»
Он увидел Аримана в помятых доспехах цвета ржавчины и запекшейся крови. Он увидел горящий меч, что разрубил его цепи. Он увидел миллион свечей, горевших во мгле его разума. Он увидел своих братьев: Кадара за миг до того, как цепной клинок распорол его грудь, Тидиаса, стоявшего в безвоздушном мраке мертвой пустотной станции, Кадина с массой склизкой от крови шрамированной ткани вместо лица.
«Ариман…»
— Он не идет за тобой, — произнес инквизитор. — Не сейчас, и неважно, что он тебе наобещал. Тебя бросили, Астреос.
«Я предатель, — подумал Астреос. — Неважно, какая причина, я подвел своих павших товарищей».
— Что он пообещал тебе? Силу? Месть?
«Если существует способ изменить то, что содеяно, я найду его, — сказал Ариман в безмолвии его разума. — Я обещаю тебе».
— Надежду, — сказал Астреос. Он ощутил холод, как будто что-то из воспоминаний об одиноком мальчике, которым он был, просочилось в настоящее.