Чему быть, того не миновать
Шрифт:
— Да мне насрать, кто вы! Хоть Инквизиция, хоть королевские канцлеры — это МОЙ дом и я не дам вам тут рыться! Ну, кто в морду просит, подходи давай! Ты?! Ты хочешь носом землю пропахать, ну подходи овца чернопузая!
Снова шум драки, опрокинутой мебели, топот сапог, звон мечей и крик боли. Крик, принадлежащий тому, кто ругался до этого. Затем все стихло.
«Убили…» — подумал Леон, гадая кто же жертва.
Насколько Леон знал, дом, где происходили события являлся цехом цирюльника. Владельцем был здоровенный такой мужик, по меркам шэбов конечно. Лихо управляется с бритвами и щипцами. Зубы дергал на раз, быстрее чем клиент успевал выкрикнуть: «Мама!». Помнится, к нему даже Готфрид ходил сбривать свою бороду, когда растительность на его лице начинала выходить за все разумные
— Соседи мои! Горожане дорогие! Помогите же мне! Посмотрите, что творится на ваших глазах! — закричал шэб зычным голосом, вложив в него всю силу боли от потерянной руки.
— Не нужно ломать комедию, альтран.
— Какой я тебе альтран, баран! Ты на меня поклеп заводишь, приблуда! Руки лишил сука, по ложной наводке! Как же я теперь работать буду! Меня ж тут каждый знает!
— Ты за дураков нас держишь? — равнодушно поинтересовался скелет, лишивший шэба руки.
— Я за вас на держусь, — огрызнулся шэб, не утративший в своем наисквернейшем положении ни своеобразного достоинства, ни юмора, уже слегка пошатываясь от кровопотери.
— Узнаешь меня? — произнес женский голос, и тонкая фигура в черном плаще откинула капюшон, явив толпе лик молодой, красивой девушки.
Из конвоя черных рыцарей вышла рыжая девушка, человек, судя по ушам. Однако Леон уже все понял, когда услышал слово «альтран». Так называли мастеров столь умелых, что могли хирургическим путем обрезать альвийские уши, приводя их к человеческой форме. Альтраны само собой были Адверсами и помогали альвам менять облик, дабы те могли скрыть свою натуру. Мастерство альтранов заключалось в том, что они обрабатывали раны таким образом, что присущее всем альвам восстановление тканей (речь о том, что у альвов не оставалось шрамов) в обработанных ими местах — отсутствовало, что и позволяло менять форму ушей. С сильвийцами было просто, чик-чик ушки и готово. Другое дело цинийцы, поменять цвет кожи куда более сложный и долгий процесс. Леон с недоумением смотрел то на цирюльника, пораженный тем, что он оказался альтраном, то на результат его работы — рыжую девушку. Черт с ними волосами, покрасить в рыжий, тем более блондинку, дело пустяковое, но ее уши — они и правда были самой заурядной, присущей людям, формы. Превосходная работа. Признание девушки лишь доказало догадку Леона:
— Я волонтер Инквизиции и ты провел на мне операцию, — я сильвийка! — выкрикнула под конец девушка, обернувшись к толпе и та взорвалась галдежом.
Шэб рванул прямо к ней, в его рыбьих глазах читалась ярость. Без оружия, с одной здоровой рукой. Выражение лица и язык его мощного тела буквально кричали о том, что ему хватит одной оставшейся руки, чтобы свернуть лебединую шейку этой девчонки, вот только бы еще дотянуться! Надо отдать должное, сколь резким и проворным ни был рывок шэба, черные рыцари оказались ловчее и заслонили девушку железной стеной щитов. Надежды отомстить разбились о щиты вместе с лицом цирюльника, когда он упал на булыжную мостовую. Сил подняться у него уже не было — кровотечение сделало свое дело. Рыцарь, что вел сражение в доме цирюльника, подошел к шэбу и добил его точным ударом меча. Элара закрыла глаза, желая, чтобы эта картина исчезла если и не из памяти, то хотя бы с глаз долой. Никому ничего не говоря, черные рыцари начали расходиться. Несколько из них вошли в дом цирюльника, очевидно для обыска. Остальные же уходили, а кордон был снят. Рыцари Инквизиции не отчитывались ни перед кем, кроме совета своего ордена. Тело они не тронули, оставив эти нелицеприятные хлопоты городской страже.
— Объедем, — предложил Леон, сворачивая на другую улицу.
Элара молча последовала за ним, обернувшись напоследок и увидев, что пара участливых зевак уже заботливо проверяет карманы тэрранца. Ведь всякому мародеру известно: груз в виде ценных вещей, лишь отягчает ношу, а уж если тащить тело, то налегке. Ну как тут не помочь родной страже и не облегчить им работу, а то еще надорвутся бедолаги! Тут же в дело включилась городская стража, а мародеры ринулись в хлынувшую на открытую улицу толпу, желая затеряться там. Мимолетное чувство ностальгии по городу как рукой сняло. Больше всего на свете Элара сейчас захотела оказаться в их с сестрой уютном домике. Лечь в гамаке закинув руки за голову и смотреть на море.
Слухи о недуге Элиссы уже разлетелись среди всех слуг, от того они и пришли в крайнее удивление, когда в поместье Бьюмонтов вошел Леон, а следом за ним — «Элисса». Оба новоприбывших поспешили к настоящей Элиссе. Мать Леона сидела подле кровати, занятая шитьем. Грудь спящей девушки мерно поднималась и опускалась и Леон поблагодарил за это Богов, — всех разом, хотя никогда ранее к ним не обращался.
— Как она? — сходу спросил Леон.
— Без изменений.
— Не приходила в себя? Может говорила во сне, хотя бы шептала что-нибудь? — с надеждой спросил Леон, однако мать покачала головой, а затем взглянула на Элиссу и ахнула.
— О Боги! Девочки мои, вы как две капли воды, похожи. Как же вас матушка различала? Хотя, что я говорю, неужели родная мать не отличит своих детей.
Элара растерялась, не зная, что нужно отвечать на такое, но нашлась, вспомнив об элементарной вежливости.
— Рада знакомству, с вами, леди Бертрам, мое имя Элара из клана Глицинии, — к удивлению Леона, Элара сделала открытый жест, он его заслужил едва ли не месяц спустя после знакомства с Эларой. — На самом деле, наша мать, чтобы различать нас, одевала меня в зеленое, а Элиссу в синее. Может потому мне и полюбился этот цвет.
— Зовите меня Элеанор. Мне очень жаль, что подобное горе коснулось вашей сестры и моего сына.
— Благодарю вас, лир, мне тоже.
Элара хотела под землю провалиться, лишь бы не смотреть ни на мать Леона, ни на сестру. Сейчас, когда они обе были рядом, в одной комнате с ней и Леоном, девушка испытывала крайнюю степень стыда и неловкости. Хотя бы из-за произошедшего между ней и Леоном. Элара присела на кровать и наклонилась к сестре, прислушиваясь, точно желая убедиться, что та дышит.
— Элисса? — мягко позвала девушку Элара. — Сестричка, ты меня слышишь? Проснись, ты нужна нам. Тебя ждет свадьба, смотри не проспи ее, сонька ты моя. Элисса… — девушка взяла ее руки в свои и на нее стало больно смотреть. — Ты же не оставишь меня, сестричка? Леон ждет тебя, я жду тебя, столько детей ждет твоих игрушек, просыпайся пожалуйста. Я так скучаю по тебе.
Леон решил подойти и что-то сказать, но мать остановила его и жестом предложила им обоим выйти, оставив сестер.
— Пусть побудут наедине, — уже за пределами комнаты, добавила она.
Леон терзался каждую минуту, снедаемый мыслями о том, что сталось с его любимой и как помочь ей. Отправиться за помощью в Сильверию? К тому моменту как он до нее доберется, прибудет Элориэль и как знать, вдруг поможет? Леон должен быть рядом с Элиссой, но какой толк от его бездействия? Рыцарь метался, не зная куда направить бушующую в нем энергию. Ему хотелось прямо сейчас вскочить на Альбу и мчался в Сильверию, а затем вернуться оттуда уже с альвийскими знахарями. Леон отказывался верить в то, что сыскался недуг, который не раскроют несколько опытных целителей и мудрецов, объединив свои силы. Вскоре из комнаты Элиссы вышла Элара, судя по раскрасневшимся глазам, изрядно выплакавшая. Посовещавшись с Леоном, они решили ждать Элориэля и если его приезд ничего не решит, везти Элиссу в королевство сильвийцев. Там без труда можно было найти альвов, в том числе и знахарей, разменявший пятый, а то и шестой эон. Если и они не поймут, что с Элиссой — то обращаться за ответами остается только разве что к Богам, что уже выходило в разряд охоты за мифами и легендами. Следующим днем, ближе к вечеру Леона навестила необычная гостья — Семилия Эклер. Рыжие волосы девушки были заплетены в сложную косу, одну из тех, что умела заплетать Элисса.