Черчилль и евреи
Шрифт:
Предлагаемые «Правила передачи земель» запрещали дальнейшее приобретение земли евреями на всей территории, известной теперь как Западный берег, так же как и в большей части нынешней Галилеи. Всего речь шла о запрете на приобретение более четырех миллионов акров территории подмандатной Палестины. Хотя евреям должно было быть позволено покупать землю вдоль большей части средиземноморского побережья и в пригородах Хайфы, покупки евреями земли были строго ограничены в непосредственной близости к Иерусалиму – городу с еврейским большинством – и в Изреельской долине, где уже было более двадцати еврейских сельскохозяйственных поселений. Евреям также запрещалось расширять свои земельные участки и приобретать новые в трех других районах существующего еврейского заселения: в Иерусалимском коридоре, землях
В меморандуме, представленном им военному кабинету на Рождество 1939 года, Черчилль резко критиковал телеграмму британскому послу в Соединенных Штатах лорду Лотиану, предложенную Форин офис для утверждения в правительстве. В телеграмме подтверждалась «Белая книга» по Палестине 1939 года и ограничения на еврейскую иммиграцию. Черчилль, менее восьми месяцев назад являвшийся главным критиком этих ограничений в парламенте, сейчас был настроен еще более критически. «Тенденции в развитии американского общественного мнения с момента начала войны, – предупреждал он, – были разочаровывающими для нас, и мы видели, как движение за строгий нейтралитет США набирало неожиданную силу. Поскольку все внимание американцев обращено на предстоящие в будущем году президентские выборы, должны ли мы в этой ситуации фактически направить против нас то, что сам лорд Лотиан называет «сильнейшим фактором», – влияние американских евреев? Можем ли мы это себе позволить?»
Далее Черчилль напомнил коллегам по кабинету, что «отнюдь не из легковесных и не из сентиментальных соображений лорд Бальфур и британское правительство в 1917 году дали обещание поддержать формирование еврейского национального очага в Палестине, ставшее ныне предметом дискуссий. Влияние американского еврейства считалось тогда фактором высочайшей важности, и мы не считали, что наши позиции достаточно прочны, чтобы мы могли отнестись к нему с безразличием. Всего лишь за год до президентских выборов, в момент, когда будущее полно огромной неопределенности, я считал бы еще более необходимым, чем это было в ноябре 1917 года, расположить к себе американское еврейство и заручиться его помощью в борьбе против изоляционистов и антибританских тенденций в Соединенных Штатах».
«Мне бы очень не хотелось, – писал Черчилль, – возобновлять предвоенные диспуты, но меня шокировал бескомпромиссный тон телеграммы, предназначенной лорду Лотиану. Следует помнить, что «Белая книга» вызвала острейшие разногласия в палате общин. Лейбористская и либеральная оппозиция расценили ее как измену данному ранее слову. Мистер Ллойд-Джордж и я, обеспокоенные некорректной интерпретацией первоначальных обязательств, были вынуждены засвидетельствовать, что это действительно так. И либеральная и лейбористская партии голосовали против «Белой книги», и часть консерваторов, в том числе и я, присоединились к ним. Представитель лейбористской партии объявил, что, если они придут к власти, то они не будут связаны «Белой книгой» как основой политики. Впоследствии комиссия Лиги Наций по мандатам выступила против «Белой книги» в связи с тем, что она фактически противоречит условиями британского мандата. Едва ли можно найти какой-то другой вопрос, по которому мнения в Великобритании разделены в большей степени, чем этот, мешающий сплочению нашего общества в условиях начавшейся войны. Если мы станем проявлять излишнюю приверженность к тем взглядам, которые сформировались у нашего кабинета министров до начала войны, то подобная политика может сильно помешать нашим нынешним военным усилиям».
«Казалось бы, – указывал Черчилль, – в связи с тем, что угроза военного столкновения усугубляется, мы должны были бы еще в большей мере стараться заполучить поддержку либеральной и лейбористской партий, чтобы эффективно использовать все силы нашей нации». «В этой связи очевидно, что эти партии будут рассматривать данную «Белую книгу» как серьезное препятствие на пути к возможному сотрудничеству, – отмечал он. – Более того, мне кажется неправдоподобным, что какое-нибудь будущее британское правительство, которое придет к власти в следующие пять лет, поддержит содержащееся положение «Белой книги» о полном прекращении иммиграции евреев в Палестину по завершении этого периода, если только арабское большинство
Черчилль рассказал своим коллегам по военному кабинету, ранее единогласно поддержавшим решение об ограничении еврейской иммиграции в Палестину, о своей встрече с Х. Вейцманом, который беседовал с ним перед своим отъездом в Нью-Йорк. «Я уверен, – заявил Черчилль, – что все его желание состоит в том, чтобы привлечь общественное мнение Соединенных Штатов, насколько это только возможно, на нашу сторону. Но выбранный нашим правительством путь, обозначенный в телеграмме нашему послу в Вашингтоне, может сделать эту задачу невыполнимой, и тогда Вейцман столкнется с негодованием американского еврейства. Гнев американских евреев может стать открытым и публичным, и тогда он с готовностью будет эксплуатироваться недружественными к нам элементами в Соединенных Штатах. Это может нанести нам большой ущерб в США, а когда влияние этого протеста достигнет нашей страны, то британское правительство столкнется с дебатами в палате общин, которые будут не только неприятными, но и опасными и разрушительными для наших общих интересов».
По мнению Черчилля, следовало указать лорду Лотиану, что «Белая книга» отражала искреннее желание предвоенного кабинета удерживать в равновесии баланс между евреями и арабами в Палестине и выполнить благодаря этому все ранее данные обещания и обязательства. Поскольку же по этому поводу в палате общин существовали общеизвестные большие разногласия, то намерение правительства состояло в том, чтобы во время войны как можно сильнее уменьшить все внутренние противоречия. «Полагаю, что правительство Его Величества пока еще не готово по-новому взглянуть на политику, провозглашенную предыдущим кабинетом, – заявил Черчилль. – Но, учитывая позицию Комиссии по мандатам Лиги Наций, следует сказать, что будущее Палестины – это один из вопросов, который должен найти свое решение в рамках общего мирного урегулирования по окончании войны. Пока же британскому правительству не следует делать ничего, что предопределило бы окончательную форму такого решения».
Это стало постоянной темой выступлений Черчилля в течение всего периода Второй мировой войны – он призывал отказаться от каких-либо ограничений еврейской иммиграции и исходить из того, что будущее Палестины должно быть определено в ходе международной мирной конференции, которую следует провести после окончания войны. «Не следует лишь утверждать, что в нашем постоянно меняющемся мире, когда жизнь каждой европейской нации и Британской империи висит на волоске, – обращался Черчилль к своим коллегам, – единственный незыблемый факт заключается в том, что через пять лет еврейская иммиграция в Палестину должна прекратиться в соответствии с нашей “Белой книгой”».
Выражая «крайнее удивление» продолжающимся интенсивным противодействием еврейской иммиграции со стороны своих коллег по военному кабинету и чиновников Форин офис, Черчилль закончил свой меморандум так: «В эти дни многих людей призывают жертвовать, и жертвовать не только своим мнением, дабы спасти страну, и я осмелюсь потребовать – потребовать ради наших моряков и солдат и ради всех наших надежд на победу, чтобы мы не создавали ни малейших препятствий, усложняющих нашу задачу». Однако членов кабинета не тронул подобный эмоциональный призыв Черчилля.
Не желая доводить до Черчилля информацию о том, что определенному числу евреев удавалось нелегально просачиваться в Палестину морским путем, занимавшиеся этим вопросом чиновники решили не информировать его и о том, что корабли ВМФ Великобритании, за которые он отвечал как первый лорд адмиралтействa, использовались для пресечения нелегальной транспортировки еврейских беженцев в Палестину. Узнав об этом в начале 1940 года, он был разгневан. 4 января 1940 года он писал Макдональду: «Я был несколько удивлен, узнав, что телеграмма по поводу пресечения нелегальной транспортировки еврейских беженцев в Палестину была отправлена без того, чтобы ее показали мне. Отданные подобным образом приказы не должны исполняться».