Через Антарктиду
Шрифт:
В течение нескольких дней эта гора стала привычным ориентиром, всегда впереди, никогда, казалось, не приближаясь, и они называли ее Фаравей (далекая).
Погода была отличная, ярко светило солнце, температура держалась около —7°. В этих условиях снег стал таким мягким, что они были вынуждены перейти к езде ночью, когда более холодная погода обеспечивала саням поверхность потверже. Продвигаясь за день на 16—16 миль, они раз в три дня сообщали в Шеклтон о своем местонахождении. Постепенно к горе Фаравей присоединились другие темные массы, начавшие выступать из-за горизонта, и наконец стала видна огромная стена скал, пересеченная круто падающими ледниками и тянущаяся на восток за пределы видимости. 17 декабря они сделали привал примерно в четырех милях от горы Фаравей, а на следующий день с некоторым трудом перебрались
Высоко, на фоне 2000-футовых скалистых утесов, кружились среди отдельных скал сотни качурок: там у них были гнезда. На более низких недоступных местах жили их жестокие враги – поморники, выжидая возможности покормить свое потомство яйцами и птенцами качурок.
У подножия горы Фаравей Блейклок произвел наблюдение солнца, чтобы установить местоположение южного конца их похода от базы; затем, собрав много интересных образцов пород, которые показали, что цепь сложена песчаниками, сланцами и известняками, они повернули обратно, имея запас продовольствия на восемь дней и находясь в 120 милях от своего склада. Они прибыли туда на рождество после трудной езды по мягкому снегу в дурную погоду. Рождественская еда подбодрила и людей и собак. Собаки получили добавочную плитку пеммикана, а люди – хотите верьте, хотите нет – обед из супа, копченой лососины, спаржи, ананасового сиропа и по глотку бренди.
Последние 50 миль они покрыли за два дня; гало вокруг солнца и ложные солнца предвещали ухудшение погоды, идущее с юга. К счастью, ветер дул в спину, не мешая продвижению, и они достигли Шеклтона в 9 часов утра, пройдя 360 миль за 20 дней.
К этому времени в море Уэдделла находилось несколько судов: американский ледокол «Стейтен-Айленд» в сопровождении «Уайэндота» приближался к Халли-Бей, чтобы устроить новую базу где-нибудь на шельфовом леднике Фильхнера. 31 декабря оба этих судна прошли мимо Шеклтона по полынье, образовавшейся вдоль кромки шельфового ледника. Капитан Макдональд, командовавший «Стэйтен-Айлендом», и капитан Финн Ронн, который должен был остаться начальником новой базы, посетили Шеклтон. Они привезли свежие фрукты и рождественские подарки, что было чрезвычайно приятно для восьми членов экспедиции, оторванных в течение столь долгого времени от всего остального мира в условиях более суровых, чем кто-либо мог ожидать встретить даже в полярной области.
Несмотря на трудную жизнь в тесноте, несмотря на то что они спали всю полярную зиму в палатках на 78° южной широты и лишились большей части своих запасов, передовая рекогносцировочная партия выполнила свои задачи. Она построила домик и разведала первую часть пути на юг.
Теперь она должна получить подкрепление людьми, транспортными машинами и новыми запасами, чтобы встретить вторую зиму и приготовиться к переходу через континент.
Глава 6
Возвращение в Шеклтон
На обратном пути в Англию «Терон» заходил на Южную Георгию, в Монтевидео, на Мадейру и прибыл в Лондон 23 марта 1956 года. Последующие шесть месяцев были заняты подготовкой к нашему возвращению в Шеклтон в конце года. Управление на Виктория-стрит снова превратилось в трудолюбивый улей.
Члены экспедиции, возглавлявшие различные секции, занимались заготовкой запасов и оборудования, убеждая, где это было возможно, фирмы жертвовать нам нужные материалы или продавать со скидкой; и промышленность откликнулась весьма щедро.
Нужно было посещать фабрики по всей Англии, испытывать сноу-кэты в снегах Норвегии, перегнать самолеты «Оттер» из Канады через Гренландию и Исландию.
Аллан Роджерс, 38 лет, физиолог, должен был сменить Райно Голдсмита на посту доктора экспедиции во вторую зиму. Он поступил в экспедицию из Бристольского университета, где читал курс физиологии. Медицинской работы у него было мало, и он смог сосредоточить свое внимание на программе научных работ; он очень любил изготовлять и ремонтировать всевозможные приборы. На него был постоянный спрос со стороны нуждавшихся в лечении зубов, и его тщательная дотошная работа спасла не один зуб.
Джон Стивенсон был представителем Австралии. Ему было 26 лет, он только что закончил дипломную работу по геологии в Лондонском университете. Маленького роста, сильный и неутомимый, он вскоре увлекся ездой на собаках и бывал доволен только вблизи гор, постоянно обдумывая способы добраться до новых скал, какими бы недоступными они ни казались. Наконец, Британская нефтяная компания уступила нам на время геофизика Джоффри Пратта, 31 года. Это был высокий, мощного телосложения человек, работавший в Ираке, Папуа, Кувейте и Канаде. Теперь на него возлагались сейсмические исследования и измерения силы тяжести по трассе перехода через континент. Он был способен спать в любое время, и если он засыпал, то разбудить его было невозможно. Тем не менее, когда наставал нужный момент, он всегда был на работе.
Все лето и всю осень темп работы нарастал, а в начале ноября недавно построенное датское полярное судно водоизмещением 1850 тонн «Магга-Дан» подошло к доку Батлера, у моста Тауэр в сердце Лондона, и стало под погрузку.
Наконец наступило 18 ноября 1956 года, день отплытия. «Магга-Дан» со всеми запасами, имея на борту главные партии Трансантарктической экспедиции и Антарктической экспедиции Королевского общества, отплыл вниз по Темзе и начал свой переход в 10 000 миль в Халли-Бей и Шеклтон.
Мы шли через Мадейру и Монтевидео и только 17 декабря достигли Грютвикена на Южной Георгии. Здесь мы опять испытали в полете наш гидроплан «Остер», перед тем как зайти на китобойную станцию в Лис-Харборе, где по просьбе Британской нефтяной компании фирма «Сальвесен» снова обязалась бункеровать наше судно перед отходом на юг, в море Уэдделла. В 6 часов утра мы подошли к борту танкера «Полар-Мэйд», прибывшего накануне вечером, чтобы принять топливо. Капитан танкера был наш старый приятель с прошлой зимы. Мы со Стреттоном отправились на борт «Полар-Мэйд» и сидели там, мирно беседуя, пока вдруг не сообразили, что подошло время отхода «Магга-Дана». Выскочив на палубу, мы увидели, что судно действительно уже отошло. Как только на судне заметили, что мы спускаемся в моторную лодку, по воде к нам понеслись насмешки. Однако вскоре нас уже взяли на борт, и экспедиция снова вся в сборе вышла в последний переход по пути в Шеклтон.
Когда в Лис-Харборе спускали за борт «Остер», кабель крана откачнулся в сторону и руль направления самолета получил повреждение. На ремонт руля требовалось несколько дней, и сомнительно было, будет ли самолет готов для ледовой разведки к тому времени, когда мы войдем в море Уэдделла. А вечером в день отплытия волнение значительно усилилось; внезапно большая волна перекатилась через правый борт и разбила руль зачехленного самолета «Оттер» де – Хэвиланд. Питер Уэстон еще был занят ремонтом «Остера», но тут вставала гораздо более трудная задача, так как руль направления «Оттера» имеет 10 футов в высоту и покрыт напряженной металлической обшивкой, которую чинить гораздо труднее, чем маленький обтянутый полотном руль «Остера». В конце концов Питер успешно отремонтировал оба самолета, и ни в одном из последующих полетов не было никаких неполадок из-за этих инцидентов.