Через Антарктиду
Шрифт:
Кончился май. Снежные наносы продолжали засыпать домики и в июне; зимовщики едва успевали расчищать выход из него. 6-го они испытали сильнейший за все время ветер скоростью 35 метров в секунду. Хотя июнь, к их удивлению, был теплее мая, снегу выпадало много, и все время дули сильные ветры. Пока они убирали 80 тонн снега из восточного конца домика, западный конец наполнился еще 40 тоннами; работа была тяжелым наказанием, но дело все-таки подвигалось.
День зимнего солнцестояния —21 июня – по традиции праздник в Антарктике. Тэффи Уильяме выложил все радиосообщения, скопившиеся по этому случаю, а Ральф Лентон приготовил специальный обед: на первое был суп из черепахи, на второе – ветчина с брюссельской капустой и другими овощами, после которой был подан слоеный пирог с клубникой и крем. Он даже испек несколько великолепных булок. Стол удостоился скатерти и был украшен хлопушками. Маленький заводной поезд, подаренный Полярным исследовательским институтом имени Скотта, бегал по рельсам вокруг стоявшего в центре торта «Данди», а над ним два ангела вращались без конца под действием тепла свечей, весело позванивая крохотными колокольчиками. Все сделали друг другу подарки, и Питер Джеффрис, которого никогда не видели без книги, получил закладку с надписью: «Здесь тебя прервали».
Были бумажные шляпы, воздушные шары, игры, сласти и сигары и, кроме того, много музыки, которая усиливала атмосферу веселья и заставила их забыть на время свою оторванность и вечную борьбу с ветром и наступающими на них наносами.
На другой день, может быть, немного позже, чем обычно, они были на площадке с лопатами и отбрасывали снег от каркаса домика, чтобы Ральф Лентон мог, следуя за ними, ставить внутренние перегородки. Рой Хомард ушел в южном направлении разыскивать остатки мачты, которую он собрал: шторм унес мачту раньше, чем ее успели установить. Он нашел различные согнутые и скрученные ее части и отдельные куски дерева на разных расстояниях – до трех миль от базы.
К концу месяца восточная половина домика уже близилась к завершению, и ее изолировали снежными блоками, чтобы можно было продолжать работы внутри, какая бы ни была погода. В течение июля погода оставалась в общем плохой, но строительство продолжалось.
Собаки теперь все жили под кровом в туннелях, где при —8° становилось слишком жарко – снег, на котором они лежали, таял от теплоты их тела. Воздух нагревался от накапливающегося животного тепла, и пришлось прорезать в своде вентиляционный канал.
К концу месяца зимовщики начали замечать, что слабый свет на горизонте на севере стал немного ярче. Это впечатление возникало как от исполненного надеждой ожидания, так и от реальных изменений. 2 августа они отметили самую низкую за все время температуру -52, 5° мороза. В Лондоне в этот день праздновалась свадьба Дэвида Стреттона, и передовая партия решила принять участие в торжестве, но их тост значительно запоздал, так как тщательно сохраняемое виски замерзло и даже керосин превратился в густое желе.
7 августа, ровно через 6 месяцев после ухода «Терона», в домике ночевали первые два жильца – Блейклок и Голдсмит. Были уже установлены многие койки, но перебирались в домик с некоторой неохотой, так как пока было легче обогреть палатку, чем комнатку на двоих. С этого дня работы сосредоточились на внутреннем убранстве домика, на создании в нем больших удобств. Установили кухонную плиту и печки для отопления, распаковали столы, стулья и матрацы.
Медленно в течение части дня начал появляться свет, и работы на площадке получили новый толчок. Рой Хомард наладил работу одного из «Уизелов», который стал перемещать тяжелые материалы по площадке базы. Питер Джеффрис занялся сооружением новой решетчатой мачты для метеорологических приборов, а Кен Блейклок и Райно Голдсмит готовили сани для тренировки собак. 18 августа первый маленький кусочек края солнца замигал благодаря преломлению лучей над северным горизонтом, а 25-го солнце действительно опять пришло в Шеклтон.
В начале сентября все самопишущие метеорологические приборы уже были установлены и была введена в действие программа круглосуточных наблюдений, которая продолжала выполняться без перерыва до момента оставления базы спустя 14 месяцев. Солнце светило все больше часов в день, и чувствовалось, что зима прошла и наступает весна; все же, когда вся партия окончательно покинула ящик от сноу-кэта, который служил ей жилищем восемь месяцев, и перебралась в домик, температура наружного воздуха была еще —40°. В печке домика развели первый огонь, пользуясь обрезками дерева, и все высыпали наружу, чтобы посмотреть, как дым выходит из трубы.
Для подготовки первой поездки на санях собак опять привязали к кольям под открытым небом и стали запрягать для тренировочных пробежек. 29 сентября Блейклок и Голдсмит выехали в залив Фазеля, чтобы набить тюленей, так как собачьего корма оставалось только на несколько недель. Они вернулись с мясом и видели там достаточное число тюленей, чтобы быть уверенными, что, взяв машину, они смогут привезти столько, сколько нужно для прокорма собак, пока не придет в январе судно.
Когда они через десять дней вернулись на базу, то там уже шли приготовления к установке дизель-генераторов и главного передатчика. Все это тяжелое оборудование лежало глубоко погребенное под наносами снега; пришлось выкопать большую яму, 6 футов глубиной и 25 футов в поперечнике, чтобы стало возможным вытащить ящики с помощью «Уизела» и отбуксировать их к домику. В то же время Тэффи Уильяме, которому временами помогали другие, устанавливал четыре 52-футовые мачты для ромбической антенны, а Питер Джеффрис заканчивал новую 33-футовую метеорологическую мачту. 17-го она была установлена, но через семь дней сильный ветер оборвал одну из растяжек и мачта рухнула на землю. После починки ее опять установили, но она сохранила свой особый изгиб.
В конце октября генераторы и радио уже работали, а 29-го удалось впервые установить телефонную связь с Би-Би-Си в Лондоне. Прием был превосходным. В последующие дни провели несколько проб, перед тем как передать по системе широковещания первую радиопрограмму об экспедиции. Во время этих проб Би-Би-Си разрешила нескольким из нас быть в студии и разговаривать с базой; эту возможность обсудить наши проблемы и обменяться новостями оценили очень высоко на обоих конечных пунктах.
В этот же день Рой Хомард, Ханнес Лагранж и Кен Блейклок выехали на «Уизеле» и собачьей упряжке в залив Фазеля охотиться на тюленей. Они прошли 32 мили меньше чем за девять часов и вернулись в Шеклтон на другой день вечером с полутора тоннами мяса.
Наконец-то домик смог выдерживать любую погоду, партия ежедневно связывалась по радио с Лондоном, с Порт-Стенли и Халли-Бей, погода стала чуть ли не слишком теплой, и незаходящее солнце позволяло работать в любой час дня и ночи.
Пришло время начать санные походы на собаках к югу для подготовки пути, по которому позже пойдут транспортные машины.
В ноябре были совершены две небольшие поездки, чтобы устроить маленький склад в 50 милях к югу от Шеклтона. В эти походы Блейклок брал с собой Райно Голдсмита и Питера Джеффриса, которым еще нужно было учиться технике путешествия. Скоро выяснилось, что они пересекают широкие, хорошо заполненные снегом трещины-ущелья шириной до 30 ярдов , но не встретили никаких признаков большой трещины-ущелья, замеченной с воздуха. Пройдя 50 миль , они поняли, что, должно быть, миновали ее восточный конец; это их очень ободрило, так как мы все боялись, что она может оказаться серьезным барьером, преграждающим путь походу на юг. Устроив склад на 78° 40' южной широты, они повернули обратно на базу, куда прибыли через три дня, путешествуя налегке в довольно плохих условиях.
Позже та же партия совершила вторую поездку с дополнительными материалами для склада. Затем 7 декабря Блейклок и Голдсмит выехали в далекий поход к горам Терон, открытым нами с воздуха в феврале. В первые два дня проехали 45 миль . На третий день они прихватили на складе на 50-й миле добавочную провизию и продолжали двигаться к югу по плоскому и однообразному шельфовому леднику. Кое-где попадались большие ямы и отдельные трещины, но ничего такого, что могло бы мешать саням с собачьей упряжкой. Пока они не дошли до 78°57' южной широты, их маршрут определялся широкой трещиноватой областью, расположенной вдоль подошвы покрытых снегом холмов к востоку от их пути. Впоследствии холмы эти получили название «холмы Тачдаун»; между ними и горами Терон на восток простирается широкая ледовая бухта шельфового ледника. Теперь партия на санях направилась поперек этой области к единственной скалистой вершине, возвышавшейся над горизонтом.