Через Антарктиду

Хиллари Эмонт

Вечером 22 декабря мы впервые встретились со льдом на 58°38' южной широты, 30° 00' западной долготы; это был в основном мелкий битый лед и немногочисленные ледяные поля в последней стадии разрушения. Стемнело, и капитан снизил скорость, выжидая утреннего света, чтобы решить, в каком месте войти в настоящий паковый лед.

На следующий день, как только рассвело, капитан Петерсен повел «Магга-Дан» на юго-восток; по обе стороны широкого разводья, по которому шло судно, были большие области тонких ледяных полей. Позже днем Саут-Туле, самый южный остров из архипелага Южных Сандвичевых островов, постепенно скрылся за горизонтом на севере. Это была последняя суша на пути; мы больше не увидим никакой другой, пока не достигнем материка Антарктиды. Судно продолжало идти через обширную область разрушающихся ледяных полей с открытыми полыньями и разводьями. Далеко на восток от нас, к северу от мыса Норвегия, американский ледокол «Стейтен-Айленд» и транспортное

судно «Уайандот» стояли, задержанные тяжелым паковым льдом. Это было известно по сообщениям из Шеклтона, который ежедневно связывался со «Стэйтен-Айлендом». Учитывая наш опыт на «Тероне», мы собирались войти во льды много восточнее, чем в 1955 году, но новые сведения не укрепили нас в этом намерении. Поэтому капитан Петерсен продолжал идти общим курсом 160° прямо на мыс Норвегия. Он надеялся избежать толстого пакового льда, входящего в море Уэдделла с востока, и пробить себе дорогу через область рыхлых льдов, которые, как можно было ожидать, будут поступать с запада.

Днем на «Остер» ставили отремонтированный руль, чтобы можно было использовать самолет для воздушной разведки. Внезапно Джон Льюис почувствовал по запаху, что что-то горит, и, оглянувшись, увидел дымок, выбивающийся из-под брезента, которым была покрыта одна из электрических лебедок судна. Кто-то помчался за главным электриков!, Льюис и другие сорвали брезент и обнаружили, что вся лебедка горячая и дымится из-за какой-то неполадки в электрической части. Счастье, что все это было замечено вовремя, так как к лебедке были накрепко привязаны шесть бочек авиационного бензина, и если бы они загорелись, то почти наверняка вспыхнули бы остальные 650 бочек на палубе и последствия были бы серьезными, если не катастрофическими.

В сочельник в полдень мы находились под 61°14' южной широты и 24°32' западной долготы. Ледяные поля оставались тонкими, но площади их значительно увеличились. Я все время всматривался, не появятся ли действительно тяжелые ледяные поля, которыми, как мы убедились прошлым летом, характеризуется сплошная «сердцевина» пакового льда моря Уэдделла. Хотя площадь отдельных полей теперь равнялась многим акрам, но полей по-настоящему тяжелого типа еще не было.

Так как у датчан рождество обычно празднуется 24 декабря, то мы решили, что обе экспедиции примут участие в этом празднике, чтобы не нарушать ход жизни на судне дважды в течение нескольких часов. Да все к тому же понимали, что приятнее будет праздновать единой большой партией. Поэтому в 5 часов в подходящем разводье остановили судовые машины, и все отправились в различные кают-компании на грандиозные обеды и всеобщие увеселения. Вскоре речи и песни, звон стаканов и взрывы аплодисментов послышались со всех сторон.

В 4 часа утра судно уже снова продолжало свой путь, радуясь не только состоявшемуся празднику, но и относительно легкому продвижению сквозь льды. Весь день ледяные поля становились все большими; самое обширное из них имело толщину около шести футов и целых 10 миль в поперечнике. По-видимому, лед становился неприятно похожим на тот, который так долго задерживал «Терон».

Был день рождества, и, хотя рождество отпраздновали накануне вечером, экспедиция отложила раздачу подарков на этот день. Особое старание проявила жена Дэвида Стреттона, приславшая яркие вязаные шапки и какой-либо музыка липли инструмент для каждого члена экспедиции. Райнер Голдсмит, хотя находился еще в Шеклтоне, ухитрился сделать каждому из нас подарок в виде синей глиняной крутки ручной работы. Кружки были украшены именем пол учителя и забавным рисунком – эмблемой его занятия. Через несколько минут на кормовой палубе можно было видеть пеструю толпу в рождественских шапках, и воздух звенел от неумелых звуков множества инструментов. В завершение дня судно связалось по радио с Шеклтоном, и все смогли поговорить по радиотелефону с рекогносцировочной партией.

Мы представили ей новых членов и долго разговаривали с теми, кто был на базе.

В первый день после рождества Билл Петерсен, старший помощник на «Магга-Дане», полетел с Джоном Льюисом в первую ледовую разведку, оказавшуюся сразу же успешной: она указала нам выход из задерживавшего нас скопления ледяных полей. С этого момента мы все время шли вперед, и утром 28-го перед нами открылось громадное пространство чистой воды приблизительно на 68°22' южной широты, 16°44' западной долготы. Скоро мы с изумлением обнаружили, что в пределах видимости, за исключением поблескивавшего на востоке и на западе льда, была только чистая вода, и капитан Петерсен включил автопилот. Вероятно, это было впервые возможно в море Уэдделла.

В 1823 году Уэдделл прошел на юг по этому морю до широты 74°15'. Лед не прерывал его плавания, и он повернул обратно только из-за позднего времени года. С тех пор ни разу не наблюдались такие условия – столь свободное ото льдов море. Предстояла ли нам радость такого же легкого перехода до самого южного берега моря Уэдделла? Час за часом судно продолжало идти с постоянной скоростью в 12 узлов прямо против южного

ветра в 45 узлов ( 23 метра в секунду), и все же казалось невозможным, чтобы мы достигли Шеклтона, не встретив ничего, кроме случайных айсбергов, которые видели дрейфующими на нашем пути. Через несколько минут после 6 часов наши появившиеся было надежды на плавание по чистой воде угасли. Протянувшуюся на 100 миль область чистой воды, по которой шло судно, на 69°43' южной широты замыкал сплошной, непроходимый паковый лед. Это было в 272 милях к северу от точки, достигнутой Уэдделлом. Сначала мы попытались продвинуться на юго-восток, но через несколько миль стало ясно, что судно может попасть в очень неприятное положение, и оно остановилось в небольшой полынье около маленького айсберга. Час спустя Гордон Хэслоп вылетел с Биллом Петерсеном, чтобы разведать условия впереди, на пути следования судна. Видимость была плохая, облака шли низко, на высоте от 500 до 1000 футов , но после двух часов полета выяснилось, что у нас нет другого выбора, как позорно отступить на север и попытаться пробиться на восток, в район темного «водяного» неба, указывавшего на более чистую воду. Сперва нам нужно было вызволить «Магга-Дан» из тесно сгрудившихся ледяных полей, и задача эта оказалась гораздо более трудной, чем мы ожидали. В первый раз за борт спустились все, чтобы рубить и отпихивать шестами лед, совершенно так, как приходилось часто делать в прошлом году при плавании на «Тероне».

Утром 30 декабря Джон Льюис поднялся на «Остере» и совершил три отдельных полета от судна – на юго-восток, на восток и на северо-восток. Он увидел возможность продвинуться лишь к северо-востоку, так как в южной области весь лед находился в состоянии сжатия. Когда судно попыталось выйти из полыньи, с которой взлетел «Остер», то оказалось, что ледяные поля около всех возможных выходов находятся в состоянии сжатия, и во второй раз за эти сутки мы спустили за борт людей, чтобы копать, выворачивать рычагами, тащить лебедками и отпихивать шестами лед. Наконец отделилась огромная глыба, а за ней последовало много наслоившихся друг на друга льдин, всплывших на поверхность. Масса льда колыхалась и переваливалась, а «Магга-Дан» тихо двинулся назад, в то время как мы проворно отскакивали в сторону от скатывающихся глыб.

Освободившись, судно стало пробиваться на манер ледокола через сплоченный, но тонкий паковый лед толщиной два фута. Местами приходилось ломать ледяные поля до 12 футов толщиной, но это бывало исключением. В течение следующих трех дней продвижение шло хорошо. В полдень судно находилось на 70°50' южной широты и 13°19' западной долготы, и 2 января 1957 года оказалось всего в 25 милях от «Тоттана», шедшего тоже в Халли-Бей, имея на борту дополнительные запасы для базы Королевского общества. Капитан «Тоттана» Якобсен сообщил, что его судно испытывает значительные трудности из-за очень тяжелого пакового льда, и спросил, не можем ли мы произвести воздушную разведку, чтобы помочь ему. Это было очень кстати и нам тоже, так как, несмотря на продвижение, мы сами встречали все более тяжелые льды.

Достигнув следующей довольно большой полыньи, около полудня Джон Льюис полетел с Биллом Петерсеном по треугольнику: сначала к «Тоттану», затем на юго-запад, чтобы поискать «прибрежный» проход, наконец, оттуда вернулся прямо к «Магга-Дану». Этот полет подтвердил наличие широкой полосы чистой воды очень близко от берега и помог обоим судам найти путь для высвобождения из клещей льдов. Во время этого полета связь между самолетом и судами поддерживалась на английском, датском и норвежском языках. С самолета увидели, что «Тоттан» зажат двумя огромными ледяными полями и направляется в обратную сторону от чистой воды, которая была видна в 20 милях к юго-западу от судна. Когда ему сообщили, чтобы оно повернуло и направилось в промежуток между указанными ему ледяными полями, «Тоттан» смог добраться до чистой воды за четыре часа.

Для «Магга-Дана» условия оказались не столь хорошими, так как его путь к ближайшему большому разводью, ведущему к «прибрежной» полынье, пролегал сквозь 25 миль сплоченного и толстого пакового льда. Вечером вид с марсовой площадки был великолепен, но неутешителен. Во всех направлениях до самого горизонта ничего не было видно, кроме гротескных торосов пакового льда, угловатость которых подчеркивалась ярким низким солнцем, выделяющим каждый выступ резкими длинными тенями. Во многих местах торосы возвышались на 6—8 футов над общим уровнем поверхности, но, к счастью, лед не был сжат, и судно смогло прокладывать себе дорогу через участки небольших полей со скоростью от одного до четырех узлов. На следующее утро мы достигли широкого разводья, которое привело нас к чистой «прибрежной» воде. С этого момента наши ледовые трудности кончились и судно пошло с постоянной скоростью 12—13 узлов мимо хорошо известной линии ледяных утесов берегового барьера. Кое-где мы видели низкие места, где можно было бы сделать высадку, если бы это понадобилось будущим экспедициям. В 6 часов утра 4 января судно подошло к Халли-Бей (75°31' южной широты, 26°36' западной долготы), ровно через два часа после «Тоттана».