Через двадцать лет
Шрифт:
В тот день он уходил от психолога, чувствуя невидимое глазу, едва уловимое обновление. Чувствуя, что судьба, возможно, действительно сжалилась и уберегла от страшной ошибки. Конечно, родители твердили то же самое, выслушав ещё раньше о встрече в парке, но… Они не заговаривали про ожидания – про то, что казалось немыслимым и недоступным.
Чужое семейное счастье и гипотетическое свадебное платье Луизы ненадолго исчезли... Стоит ли ждать её, и сумеет ли он в принципе научиться ждать?
* * *
Внять совету доктора Китинг насчёт семейного просмотра спектаклей Джим не отважился. Но на четвёртый день, когда образовалось свободное время, по привычке завернул на площадь. Была середина дня, и холодное осеннее солнце лениво разливало свет по галерее и окнам театра. Джеймс остановился на бортике тротуара, недосягаемый для автомобильных зеркал и человеческих локтей. Каждый раз проходил одинаково: он являлся сюда, не зная причины, занимал выбранную точку и отключался от реальности. Каждый раз в голове крутились вопросы. Что заставляло упорно стремиться на Корт Сквер? Что он пытался ощутить или понять, разрешая ногам уже известный путь? Покрепче вцепившись в книги, молодой человек смотрел на величественное здание и с безуспешной честностью искал ответы.
– Сынок! Эй, тебе не нужна помощь?
Он увлёкся абстрактными идеями и не сразу сообразил, что обращаются к нему. Из дверей кассы, находившейся справа, выглянул какой-то тип в мешковатой куртке и зеркальных «авиаторах»[79]. Заметив, что на него обратили внимание, мужчина кивнул, недвусмысленно приглашая подойти. Джим покачал головой, вернувшись к своему занятию. Ему не было дела до посторонних зрителей, сновавших мимо и стремящихся поскорее приобрести билеты. И, в любом случае, он не просил чужой помощи там, где пока не мог определиться самостоятельно.
Незнакомец пожал плечами и извлёк из дверей кассы всего себя – изношенно-пропылённого но по-прежнему заинтересованного. Джим не хотел вмешательства и любопытства, не сегодня. Но чувствовал, что долго предаваться разглядыванию театра не получится.
– Что ж ты там такое увидел, а? – встав на край тротуара по соседству, мужчина задрал голову и тоже посмотрел на серую стену с рядами окон. Затем – обратно на Джима. И вновь на стену.
– Неужели интересное зрелище?
– Неплохое, - вежливо ответил молодой человек, - здесь красиво.
Затем помолчал и добавил:
– А вы разве так не думаете?
– Я? – незнакомец откинул со лба невразумительно рыжие длинные волосы.
– Чёрт меня знает… Ну да, пожалуй, и впрямь красивое.
Он вновь воззрился на стену, не то копируя восторг, не то искренне его проявляя.
– А почему бы тебе не зайти? Может, внутри ещё лучше…
– А ещё там, говорят, работу предлагают…
– Слушайте, мистер, - держась за спасительные книги как за остатки деликатности, Джим повернулся к мужчине, - не хочу показаться грубым, но я лучше просто постою здесь, согласны? Вас, наверное, ждут дела, спектакль или работа – ну, сами-то понимаете?
Впервые в жизни он дерзнул открыто нарушить нормы поведения – родители, не успев наподдать за попытку суицида, сейчас бы точно взорвались от такого нахальства. Незнакомец снял очки, и Джима будто внезапной волной обдало – так мог бы смотреть волк, спокойный и уверенный в своей силе. Холодные серые глаза, казалось, замораживали и заставляли съёжиться. Впрочем, наваждение длилось не больше секунды – мужчина улыбнулся, и в ледяных омутах вдруг заиграло подобие живого тепла. Не считаясь со временем и с тактичным намёком, он прошёлся цепким взором по собеседнику – придумывал ответ или что-то другое подыскивал.
– Забавный ты парень. Если б не выглядел как привидение, был бы ещё забавнее, - взгляд оформил выводы, а следующая фраза заставила вздрогнуть, - несладко тебе пришлось?
– Что за…, - Джим, отступив на тротуар, едва не столкнулся сразу с несколькими прохожими, - откуда вы это взяли?
Сердце неприятно задёргалось на своём законном месте. Неужто он настолько паршиво выглядит со стороны? И все желающие теперь могут пугать его догадками? Или фактами?
Мужчина напротив, играясь с очками, тоже шагнул подальше от края дороги.
– Люблю анализировать людей и разбираться в них. Ты выглядишь так, словно пытаешься проснуться, но боишься, что сладкий сон никогда больше не нагрянет. Считай это одной из причин, по которым я, возможно, вот-вот сделаю тебе деловое предложение.
– Предложение? – Джим, на всякий случай, огляделся по сторонам.
– Мне пора идти, мистер. Вы, наверное, действительно спятили…
– Пока нет, но обязательно спячу, если не сяду обедать, - повторно улыбнулся собеседник, - идём, в конце Корт Сквер есть отличная забегаловка, угощу тебя чем-нибудь. И не смотри так, будто увидел злодейского мистера Хайда[80]. Я – всего лишь мистер Гордон, раз уж забыл представиться. Сэм Гордон.
– Вы? – от последней фразы дыхание перехватило, и Джим медленно обернулся, глядя на стену позади себя.
– Хотите сказать, что это вы… Здесь…
– Именно я и именно здесь, - рассмеялся Сэм, надевая «авиаторы», - идём-ка, поболтаем. Оба мои предложения в силе…
* * *
«Домино», где они сидели уже минут сорок, было маленьким кафе с незатейливой обстановкой, но отменной кухней. Джимми, сперва ощутивший себя донельзя глупо и неловко, вспомнил загипнотизированных волшебной флейтой крыс, шедших неизвестно куда и неизвестно за кем[81]. Но когда официантка, едва ли не раскланиваясь, поприветствовала его спутника и проводила обоих к столику в углу, убрав оттуда пластиковую табличку, мысли стали понемногу собираться. К ним примешалось здоровое любопытство.