Черная часовня
Шрифт:
– Вы видели этого человека. Он психически болен, и довольно серьезно. Также он весьма вероятный подозреваемый в уайтчепелских убийствах, особенно после преступлений, совершенных здесь.
– А жертва возле Эйфелевой башни?
– Вероятно, тоже его работа. Между французскими и английскими властями и правительством начнется настоящая борьба за мистера Джеймса Келли. Обе страны будут соперничать за возможность наказать его за самые громкие преступления, совершенные на территории их родины. К счастью, это уже не входит в сферу моей ответственности. – Он помолчал, словно собираясь затронуть
Я подумала, что необходимость задавать вопросы, вместо того чтобы давать ответы, потребовала от Шерлока Холмса некоторой покорности, которую он не привык проявлять по отношению к кому бы то ни было, а тем более к женщине.
– Именно из-за доказательств я считаю, что кто-то – или что-то – все еще на свободе. Вряд ли человек, способный так легко выйти из равновесия из-за трех падших женщин, как Джеймс Келли, сможет настолько ловко ускользать от полиции, как удавалось Джеку-потрошителю.
– Ускользнуть от полиции в Уайтчепеле проще простого, мадам. Этот хитро закрученный лабиринт улиц, внутренних дворов и обходных дорог прямо-таки создан для быстрого побега. Дерзкого Джеки один раз точно прервали и, возможно, много раз видели.
Кроме того, – продолжил детектив, обводя нас всех суровым взглядом, – покинув приводящее его в бешенство женское общество, Келли во время допроса показал себя достаточно умным человеком. Он упрямо ото всего отпирался, стараясь спасти свою шкуру. Только мое проницательное упоминание о его мертвой жене спровоцировало взрыв, доказавший его сумасшествие французской полиции. Проведенный мною анализ пробки с подошвы его туфель стал неопровержимым доказательством того, что он прятался в погребе дома свиданий.
Ирен отошла в сторону:
– Возможно, Джеймс Келли не единственный, кто прятался в погребе, даже в том конкретном погребе. Смотрите.
– Сейчас, – сказал он, – но кто-то должен подержать фонарь.
– Я подержу! – Элизабет, все еще пунцовая, шагнула вперед, чтобы взять фонарь.
– И кто-то должен взять мою трубку.
– Только не я! – воскликнула я.
Сыщик улыбнулся и, нагнувшись, положил трубку на землю.
– Тогда, возможно, вы достанете блокнот и карандаш из ваших практичных карманов, мисс Хаксли, и сделаете записи. Но держитесь позади меня, пожалуйста. Не стоит и дальше затаптывать улики.
Позади него? Ладно!
– А я, мистер Холмс? – послышался вкрадчивый голос Ирен.
– Вы останетесь охранять проход с пистолетом наготове. Вы были совершенно правы: за вами наблюдали у гостиницы. Я сделал все возможное, чтобы уйти от любого преследования, пока вез вас сюда, но не могу гарантировать, что оторвался.
Шерлок Холмс обвел нас всех взглядом, в котором плясали веселые искорки, совершенно неуместные в этом зловещем месте.
– Бедолага Уотсон! Что он подумает, когда я расскажу ему, что понадобились три переодетые мужчинами дамы, чтобы компенсировать его обычное присутствие.
– Он скажет, – ответила Ирен, – что вы сильно недооцениваете как его самого, так и дам в целом.
– Да, Уотсон всегда был слишком галантен, и это неизменно вредило ему. –
– Зачем, мистер Холмс, – сказала Ирен, – нам так внимательно вас изучать? Мы лучше поищем недостатки в тех, кто нарушает правила приличия.
Оставив последнее замечание без ответа, детектив принялся кружить вдоль стен пещеры. Элизабет держала фонарь над его сутулой фигурой, пока он, достав из кармана увеличительное стекло, изучал царапины на стенах и – как мне казалось – совершенно не впечатляющий пол. Пока он работал и освещение было хорошим, я спешно зарисовывала в блокнот странные метки на стене.
Под грубо начертанными символами и буквами Шерлок Холмс, нагнувшись, нашел кусочки горелого дерева. Достав из кармана конверт, он смел в него рассыпающиеся крошки угольков.
– Это все, что осталось от горелых веток, должно быть, каштана, с помощью которых были сделаны метки на стенах. Костер горел в центре.
Элизабет направила свет фонаря в указанном направлении, освещая угольный блеск и очертания горелой древесины. Она вызвалась на самое трудное задание: держать тяжелый металлический фонарь достаточно высоко, чтобы Шерлоку Холмсу хватало освещения для работы, и в то же время постоянно поднимать и опускать источник света, подстраиваясь под быстрые и непредсказуемые движения сыщика.
Тем временем я расположилась возле входа и, взяв у Ирен спичку, вновь зажгла свою свечу, пытаясь сделать записи в ее слабом колеблющемся свете. Ветки каштанового дерева. Костер в центре.
– Кровь, – произнес Шерлок Холмс, распростершись почти ничком на земле возле сделанных углем пометок. – Капли. С рисунка… Нехорошо.
Он направился дальше, временами напоминая мне воспитанника детских яслей, играющего в разные игры на четвереньках. Казалось, этот господин ни в грош не ставит собственное достоинство. Я вспомнила замечание Ирен о том, что он сосредоточивается на мелочах, чтобы видеть картину целиком, и представила его своего рода микроскопом на человеческих ногах. Теперь действия сыщика обрели смысл.
– Вино, – отметил он. – Красное, конечно, и на его долю приходятся некоторые из этих капель, но они жидкие, а кровь уже успела загустеть.
Я едва не подавилась, старательно записывая ручкой: «Вино. Кровь. Капли. Загустели».
– Ага! – Он медленно поднялся на ноги.
Элизабет, копирующая все его движения, тоже выпрямилась. Она все еще держала фонарь, хотя теперь уже двумя руками.
Наконец Холмс увидел длинный ряд французских слов.
– Вы понимаете, что это значит? – прокомментировала Ирен из прохода. Хотя она особо не повышала голос, ее контральто разносилось по всей пещере.
– Можно было бы подумать, – пробормотал Шерлок Холмс, – что вы сами написали здесь эти слова, чтобы как-то связать местные преступления с убийствами в Лондоне… только где бы вы в таком случае взяли кровь.
– Это кровь? – не удержалась я от вопроса, хотя терпеть не могла прибегать к помощи этого господина.
– Несомненно, кровь, но не обязательно человеческая. – Он снова посмотрел на пол и встал на колени на некотором расстоянии от стены. – Хотя, возможно, очень даже человеческая.