Черная часовня
Шрифт:
Мне кое-как удалось втиснуть заднюю часть в негостеприимную бездну, в то время как руки и ноги по-прежнему находились на земной тверди.
Однако теперь я крепко застряла в отверстии, не имея возможности ни продвинуться дальше, ни отступить назад! Пес вполне мог бы без спешки полакомиться моим лицом или руками.
Наконец у меня получилось протолкнуть в пропасть ногу, но от ощущения подвешенности без точки опоры я едва не потеряла сознание.
– Нелл! – поторапливал голос Ирен снизу.
Дворняга принялась рычать, демонстрируя огромные
Я сжала плечи и продвинулась немного дальше, пока вновь не застряла.
К этому моменту туловище сложилось пополам, отчего я едва могла дышать, не то что звать на помощь.
Я безнадежно застряла в отверстии. Трость торчала сбоку и была теперь бесполезна.
Вдруг кто-то схватил меня за свисающую лодыжку и потянул. Я стиснула зубы, не давая вырваться крику протеста. Ботинок неумолимо сползал со ступни, несмотря на крепкие шнурки.
Пес подобрался ближе. Я ощущала его горячее дыхание на щеке, чувствовала его запах. Огромная морда ткнулась в меня. Я зажмурилась. Шершавый, влажный и теплый язык принялся облизывать мне все лицо, во всяком случае, его видимую часть.
И тут меня резко дернули вниз за обе лодыжки, и я с приглушенным воплем отвращения провалилась в дыру со скоростью пробки, вылетающей из горлышка бутылки. Трость загрохотала по стенкам стока, следуя за мной.
Я стояла прямо лишь благодаря поддержке моих компаньонов; впереди лежала кромешная тьма, лицо мое покрывала собачья слюна, а вокруг воняло мусором – хорошенькая картина, ничего не скажешь.
– Там была собака! – выпалила я.
– Бедная Нелл, – засмеялась Ирен. – Всегда найдется какая-нибудь собака.
Она потянула меня глубже в темноту, и вдруг послышался резкий царапающий звук… неужели зловещий пес? Но нет, подруга всего лишь чиркнула спичкой о край коробка. Во мраке заплясал блуждающий болотный огонек спички, а затем и свет маленького огрызка свечи, который зажгла Ирен, после чего мы смогли наконец увидеть друг друга.
– Всё в порядке? – спросила примадонна.
Мы кивнули, и она, не теряя ни минуты, повернулась, освещая помещение, в которое мы попали. Пустой погреб с несколькими сломанными деревянными палками, и ничего больше.
– Хорошо, – сказала Ирен. – Давайте пойдем глубже.
Я последовала за ней, тыча тростью в темноту перед ногами, как один из тех слепых, что периодически встречаются на улицах. Ритмичный стук трости по утрамбованной земле и камням успокаивал. Вскоре я услышала эхо трости Элизабет, которая подражала мне, и улыбнулась.
– Нас никто не услышит? – прошептала я неожиданно.
– Надеюсь, что только мертвые, – весело ответила впереди Ирен.
Я могла видеть лишь очертания ее фигуры в ореоле слабого пламени свечи.
Напряжение в лодыжках подсказывало мне, что наш путь идет под углом вниз, как и в катакомбах возле Эйфелевой башни.
Я понимала, что для Ирен это хороший знак, но меня такая перспектива весьма расстраивала. Углубляться в темноту положено шахтерам, а не леди. Но лучше уж принять участие в приключении, чем остаться спать в гостинице, а так бы оно, боюсь, и случилось, если бы я не проснулась, готовая присоединиться к экспедиции.
– Чувствуете какие-нибудь запахи? – спросила Ирен.
– Затхлость, – ответила я. – Пыль. Грязь. Сырость. Крысы и кошки.
– Свечной воск, – добавила Элизабет, – но свеча у вас в руках. И запах какого-то алкоголя, не вина.
– Очевидно, – не удержалась я от колкости, – я провела слишком мало времени в борделях, изобилующих алкоголем и свечами, чтобы натаскать нюх на запах порочности.
– Лучше не поминай порочность, Нелл, – посоветовала мне Ирен язвительно. – Я искренне надеюсь, что именно ее скупые следы мы найдем в конце этого коридора.
– Скупые?
– Ну, если следов не будет совсем, это никак не поможет нашему расследованию.
Кажется, я остановилась. Во всяком случае, Элизабет наткнулась на меня сзади, пересчитав мне ребра своей тростью.
Я протестующе мяукнула – единственный звук, на который я отважилась в данных обстоятельствах. Если наша троица привлечет к себе внимание жандармов, это произойдет не по моей вине!
– Почувствуйте свежий влажный воздух! – Тон Ирен напоминал восторг пассажира быстроходного катера или одного из тех больших двухпалубных пароходов, которые возят экскурсантов и туристов вверх и вниз по изогнутому руслу Сены.
– Мы рядом с канализацией, – предсказала я себе под нос.
Очевидно, мой комментарий был не столь тихим, как я рассчитывала, потому что Элизабет восхищенно повторила ключевое слово вслед за мной:
– Канализация. Ну конечно.
Ирен снова повела нас вперед, воздержавшись от комментариев.
Через минуту шахта расширилась до пещеры, и Ирен остановилась. Ее маленькая свеча давала достаточно света, чтобы как следует разглядеть место, в котором мы оказались.
Вонь была невыносимой: этакий буйабесс [109] , в котором главной и самой неприятной нотой служил запах рыбы. В прискорбной смеси ароматов мой нос распознал кровь, пот и мочу – худшее, что можно встретить в деревенском хлеву и в самых ужасных городских трущобах.
109
Французский суп из нескольких сортов рыбы и морепродуктов.
И над всем этим парил «свежий» воздух канализации, усиливая сочетание зловонных запахов, как туалетная вода оживляет саше сухих лепестков роз. Только здесь нас окружал запах гниения.
Я покосилась на неровные стены, надеясь, что не увижу никаких аккуратных груд костей и что на полу меня не ждет куча тряпья.
И я была вознаграждена по обоим пунктам! Однако ни с того ни с сего я ощутила необъяснимое разочарование. Если здесь ничего нет, то затея Ирен, какой бы она ни была, не удалась.