Черная часовня

Дуглас Кэрол Нельсон

Я мечтала держать в руках небольшой пистолет, как у Ирен, но радовалась хотя бы тому, что среди нас находится выдающийся сыщик-консультант.

Свет фонаря по-прежнему выхватывал детали роскошного убранства – подставки из ротанга под кадками с пальмами, обитые бархатом скамейки. Право, все это больше походило на фойе роскошной гостиницы, чем на музей.

Мой фонарь, миновав основание колонны, осветил непринужденно беседующих мужчину и женщину. Она сидела, в шляпке и плаще; он стоял, держа шляпу в руках и положив ладонь на спинку скамейки.

Я испугалась, что они сейчас повернутся и возмутятся, что мы вторглись в их приватный тет-а-тет, но,

конечно, они были из воска и не могли двигаться.

– Ох! – Нелл прижала руки к сердцу – довольно странный жест, когда носишь мужскую одежду. – Они выглядят совсем как мы. Я имею в виду, как мы выглядели бы, будь мы одеты должным образом.

Шерлок Холмс уже приблизился, осматривая пару:

– Отличный трюк – расположить в фойе обычные безымянные восковые фигуры, чтобы вводить зрителей в заблуждение. Подобную уловку можно использовать для более серьезных целей… – Его рука замерла на непокрытой голове мужчины, словно в благословении. Затем сыщик повернулся к Ирен. – Вы знаете, куда идти? Или нам придется насладиться видом каждого экспоната в этом музее, пока мы блуждаем в потемках?

– Знаю, – сказала она. – Но я точно не помню расположение. Если вы будете держаться слева от меня…

Она повернулась и направилась в темноту, обгоняя луч фонаря, который я направила впереди нее. Поразительная, истинно шерлокианская дерзость: она была уверена, что я побегу следом, освещая ей путь, и даже не заботилась, удастся ли мне это.

Я очень надеялась, что музей столь же безлюден, каким кажется. Гулкий пол отражал звук шагов, выдавая наше присутствие с головой.

Мы быстро прошли мимо сцен и картин, которые варьировались от привычных до экзотических. Европейские путешественники в широких шляпах, прячась в тени зонтов, совершали покупки на улицах Каира, запруженных навьюченными ослами, женщинами в паранджах и мужчинами в чалмах, – эта картина пробудила воспоминания о в точности такой же деревне, которую я видела в павильоне Всемирной выставки. В следующий момент мы смотрели на гримерную в Парижской опере: балерина в пачке до коленей и атласных туфельках принимала посетителя в вечернем костюме. Следом шла сцена человеческого жертвоприношения в Дагомее, где почти голые африканцы собирались обезглавить одного из своих соплеменников, связанного и коленопреклоненного. Кожа мужчин блестела, как вакса. Затем следовала картина смерти Марата в ванне. А рядом джентльмены в цилиндрах посещали Эйфелеву башню на стадии строительства. В своих жилетках и с тростями, они стояли возле кучи балок рядом с грациозными угловыми опорами конструкции, а за ними виднелась только панорама чистого неба.

Эти мимолетные сценки, будто сменяющие друг друга картинки в стереоскопе, пробуждали яркие чувства, а благодаря скорости, с которой мы мчались мимо них, создавалась иллюзия, что восковые фигуры движутся. Они действительно были пугающе похожи на живых людей.

– Ах! – Ирен остановилась.

Я посветила в комнату, маленькую и неубранную.

У самых наших ног лежал свалившийся с кровати мужчина; его голени все еще находились на покрывале, а торс в ночной рубашке лежал на полу, истекая кровью; из груди торчал кинжал, похожий на чахлый росток.

Его убийца что-то искал в шкафу позади него.

– Как ужасно, – сказала Нелл.

– Кровь просто не могла попасть на бумаги в таком направлении, – заметил Шерлок Холмс с презрением.

– Экспонат называется «История преступления», – произнесла Ирен. – Думаю, если мы изучим его, то полностью раскроем историю другого

преступления.

– Хватить темнить! – провозгласил мистер Холмс. – Я привык предсказывать невозможное, но не думаю, что на это способна оперная дива в отставке.

– Однако на это способен частный детектив в отставке, – парировала Ирен. – Я раскрою перед вами все улики. Этот экспонат состоит из семи сцен. Позволю вам самостоятельно представить себе тему следующих шести, а также угадать, какое отношение они могут иметь к одному из убийств, недавно произошедших в Париже.

– Только к одному? – спросил он резко.

– Прямо – к одному, но опосредованно ко всем трем – если их по-прежнему три, хотя мне кажется, что теперь их уже больше.

Примадонна двинулась вперед, я рысью бросилась следом, направляя свет на вторую сцену. В этой комнате убийца на восточном ковре был схвачен жандармами в плащах и кепках. На заднем плане таращила глаза служанка, и за всем происходящим наблюдали мужчины, одетые в точности как инспектор ле Виллар: в сюртуки, жилетки и мягкие галстуки.

– Арест, – объявил Шерлок Холмс.

Ирен уже двигалась дальше, так что я пошла за ней.

И ритм моего сердца замер, а потом бешено ускорился, когда фонарь высветил сцену, в точности похожую на ту, где я присутствовала. На секунду мне даже показалось, будто все последующие события были лишь галлюцинацией, и на самом деле я никогда не покидала то кошмарное место.

За моей спиной Нелл подавила судорожный вздох.

Я чувствовала, как Шерлок Холмс подошел и остановился позади нашей троицы, с легкостью заглядывая поверх наших голов.

Эта комната была не больше предыдущих, но когда я смотрела на нее, она будто раздувалась, заполняя пространство, пока не заслонила собой весь обзор: кирпичный пол, бледные сводчатые каменные стены и куполообразный потолок, как в подвале. На высоком, длинном и узком поручне с крючками висел печальный ряд предметов одежды: туфли, чулки, жилет, нательная рубашка, брюки, куртка, шляпа – всё, что носила жертва, лежащая на низкой каменной плите.

По левую сторону от тела стояли двое мужчин в цилиндрах. У одного из них была обвиняюще поднята рука. Другой делал лихорадочные записи, напоминая мне Нелл в пещере этой самой ночью.

Справа обвиняемый мужчина отворачивался от своей обнаженной жертвы, в то время как жандармы в форме и инспектор в котелке и костюме стояли рядом, готовясь взять его под стражу.

Тело на плите лежало ногами к нам, живым зрителям. Плоть выглядела бледной, с сероватым оттенком. Простыня закрывала труп от шеи до коленей.

Все мы стояли в оцепенении, но не от вида восковой фигуры, изображающей смерть, а от ее пола. Мертвый мужчина из первой комнаты превратился в мертвую женщину. Единственное, что виднелось со стороны головы, – нижняя часть подбородка и кончик носа, утонченный и женственный и в то же время совершенно ужасающий.

– Замечательно! – произнес Шерлок Холмс.

Я впервые услышала ноту благоговения в его голосе.

Он шагнул в комнату и склонился над телом, закрывая его от нас.

Я моргнула. Несколько минут сыщик не шевелился, и мне показалось, что его поглотила восковая картина, и он больше никогда не выйдет оттуда и не оживет.

Когда он наконец выпрямился и шагнул назад, лампа осветила его лицо, такое же бледное, как и у трупа.

– Женщина мертва, – объявил он.

– Конечно, она «мертва»! – запротестовала Нелл. – В этом вся суть сцены. Она представляет собой комнату в морге, верно?