Черная часовня
Шрифт:
– Но человек, которого он испугался, второй мужчина, не побежал.
– Нет. Было ли дело в том, что он являлся сообщником, или в том, что он не был евреем и поэтому не встревожился? Газетчики даже не побеспокоились назвать его в качестве подозреваемого.
Я поразмышляла над тем, что сказала Ирен:
– Всё потому, что второй мужчина слишком высокий, чтобы быть Потрошителем. Все очевидцы описывают человека не выше пяти футов и семи дюймов или значительно ниже, а те, кого видели с Лиз Страйд, были в среднем пяти футов и шести дюймов.
Ирен ободряюще кивнула. Я знала, что она дала мне достаточно подсказок, чтобы я пришла к собственному умозаключению, потому что она приняла решение еще до того, как я появилась. Но ей нравилось проверять свои выводы при помощи чужого
Меня и в самом деле воодушевляла мысль, что я смогу найти ту же разгадку, что и Ирен.
Я взглянула на свой новый список:
– Значит, ты в этом уверена.
Ее палец пригвоздил описание курильщика с трубкой, высотой почти в шесть футов.
– Это Шерлок Холмс. И я должна спросить себя: почему, если он был там, он не смог предотвратить убийство Лиз Страйд пятнадцатью минутами позже.
– Возможно, он прогнал пристававшего к ней мужчину и… – что ж, он мне никогда не нравился, – и сам ее убил!
Глава тридцать третья
Затаив дыхание
Женщинам никогда нельзя доверять полностью, даже лучшим из них.
80
А. Конан Дойл. Знак четырех (пер. М. Литвиновой).
Я проснулась с обрывочными воспоминаниями о высоком, похожем на цаплю мужчине, который преследовал меня по бесконечным катакомбам, пока мы не добрались до канализации, чьи темные воды отливали красным.
Там я увидела плывущую над потоком женскую фигуру, руки которой были сложены, как у католической святой.
Когда я обернулась, за спиной уже никого не было, лишь аллея с белыми мраморными статуями, какие стоят в садах, но с размытыми лицами.
К счастью, открыв глаза, я увидела перед собой лишь безмерно вычурную лепнину на потолке, что встречается во всех французских гостиницах, независимо от уровня респектабельности.
Игривые купидоны вокруг потолочной розетки напомнили ряд статуй в моем сне, но этих улыбающихся херувимов едва ли можно было истолковать как дурное предзнаменование.
Я услышала позвякивание фарфоровой посуды в соседней комнате и поспешила надеть халат.
Когда я вышла в общую гостиную, Ирен и Пинк уже пили кофе; вокруг на столе лежали парижские газеты. В них не было никаких заметок о Потрошителе, и Ирен поприветствовала меня, подняв чашку, словно предлагая тост:
– Добро пожаловать, лентяйка. У нас есть для тебя чай в той фарфоровой чашке, скромной, как шропширская овца, а еще адресованное тебе письмо от Годфри, не говоря уже об ассортименте выпечки.
– Письмо от Годфри? Мне? Почему?
– Я не знаю, Нелл. Видимо, он решил написать тебе для разнообразия. По крайней мере, он прибыл в Прагу. Слава богу, наша почта добралась из деревни на наш городской адрес.
– Я поражена, что почтовой службе удается следовать за нашим постоянно меняющимся адресом, – пробормотала я, сев, развернув салфетку и взяв чашку чая, которую Элизабет так любезно приготовила для меня.
– Молока? – спросила она.
Я кивнула, и она налила немного в мою наполовину полную чашку, словно уже зная мои предпочтения после столь поверхностного знакомства. Я добавила два кусочка сахара и сделала глоток, чтобы успокоиться. От их чашек разносился горький аромат кофе – настоящая отрава.
Рядом со мной действительно лежал пухлый конверт, и я была так взволнована, что открыла его ножом для масла, убедившись перед этим, что взгляды Ирен и Элизабет опущены в газеты.
Моя дорогая
Приятно снова быть в Праге и вспоминать наши интересные прогулки в этом городе золотых шпилей.
Я отправлю письмо Ирен в следующем почтовом отделении, не беспокойся; просто хотелось послать тебе приветствия из этого города, который был для тебя единственным иностранным пейзажем, кроме Парижа и Монако.
Также я подумал, что тебе будет очень интересно, что некоторые люди здесь верят, будто наш друг Голем [81] вновь воскрес.
На этот раз его предполагаемое появление всколыхнуло еще больше волнений, чем раньше, потому что люди приписывают этому бездушному чудовищу чрезвычайно кровавое убийство.
Конечно, мы с тобой (как и несколько других участников той истории) знаем, что предыдущее появление Голема таило в себе совсем не то, что предполагают все остальные, поэтому совершенно неправдоподобно, чтобы эта средневековая легенда пробудилась, дабы снова сеять ужас в сердцах местных жителей.
В общем, город сохраняет прежнее очарование: он обернут в собственные легенды, как древняя мумия в свои бинты. Пусть нам – тем, кто знает больше, – и смешны своеобразные суеверия местных.
Мои деловые встречи довольно скоро приведут меня в Пражский замок. Я с нетерпением ожидаю возможности вновь увидеть королеву, а то и короля. Уверен, что Ирен потребует подробностей об обоих, поэтому я поберегу руку для более полного отчета, который больше подобает адвокату в командировке.
Это просто записка, призванная напомнить тебе о нашем пребывании в Богемии и уверить, что все обстоит благополучно, хотя я очень скучаю по твоей бесценной компании.
81
В еврейской средневековой традиции – человекоподобный монстр, лишенный дара речи, созданный из глины и оживленный посредством магических заклинаний.
– О боже, – сказала я.
– Что случилось, Нелл?
Мне не хватило духу признаться, как ужасно я себя почувствовала из-за того, что Годфри даже издалека беспокоится обо мне, в то время как я сижу себе в Париже и пытаюсь доказать, будто Шерлок Холмс и есть Джек-потрошитель, и ни капли не скучаю по своему дорогому другу.
– Годфри благополучно добрался.
– Я поняла это по почтовому штемпелю.
– Он пошлет тебе письмо со следующего же почтамта.
– Надеюсь. А что он пишет в этом?
– Только то, что несчастные суеверные жители Праги по-прежнему сплетничают, будто злобный Голем снова объявился в городе. Также Годфри пишет, что у него скоро будут деловые встречи.
– Они касаются замка?
– Я… так поняла, что да.
– Жаль, что мы не можем послать тебя, чтобы описать все события непосредственно на месте, но здесь от твоих талантов гораздо больше пользы.
– Правда?
– Конечно. – Она улыбнулась и лениво намотала длинный каштановый локон на палец.
Элизабет смотрела на нее во все глаза, как и я. Если примадонна ведет себя так благодушно, жди беды.
– Я определилась с планом сражений. – Ирен отодвинула свой кофе, словно вдруг осознав всю горечь ужасного напитка. – Ты можешь закончить свой поздний завтрак, Нелл, – добавила она, бросая взгляд на мою пустую тарелку. – Но как только доешь, мы разделим наши силы и рассеемся, как голуби по мостовым Парижа.
– Рассеемся? – спросила я робко.
– Мы с Пинк направимся к Эйфелевой башне и к иностранным павильонам Всемирной выставки, чтобы разузнать об индейцах.