Черная Пасть

Карпов Павел

– Ах ты, килька глазастая!
– совсем не сердито заругался старик.

Слева по борту послышался утробный, похожий на бычий рев, гудок встречного танкера. Неказистый, потрепанный штормами "Баклан" ответил дорожному морскому богатырю крикливым, бравым баском. Подгоняемый невысокой, но торопкой волной опрятный и блестящий танкер с питьевой водой в трюмах шел ходко и несказанно красиво. С железным узким мостиком во всю длину корпуса, с насосными, выгнутыми трубами и широкой броневой площадкой танкер "Ашхабад" был больше похож на заводскую установку,

чем на морское судно. Трудолюбивый, мирный фрегат плыл спокойно и величаво. К нему с почтением относились и элегантные теплоходы, проплывающие мимо, и реактивные лайнеры, полосующие небо.

– С танкера спрашивают, не надо ли чего?
– доложил радист.

– Скажу. Подожди пока выстукивать, - ответил капитан. Он решительно шагнул к корме и хотел было снять с крючьев абордажный багор, но Мурад опередил и сам выбрался на палубу. В помятой, испачканной одежонке, в пуху и пыли, он как будто выскочил из куриного гнезда, и был не смешон, а жалок, но не хотел вымаливать пощады. С опущенной головой, придерживая рукой штанишки и шмыгая носом, Мурадик подошел к старику и сказал тихонько ему одному:

– Возьмите. Никогда в жизни не обману. Честно, никому так не обещал... Поверьте, дяденька Ковус-ага... Как я вам верю... Возьмите меня. Хочу с вами в Кара-Богаз.

Что творилось в душе старика, никто не знал, и вся команда думала, что Ковус-ага отправит мальчишку с встречным танкером в Красноводск. Радист нетерпеливо выстукивал пальцем у себя на лбу заученные знаки морзянки, выжидательно посматривая на молчаливого и как бы растерянного капитана. Танкер подходил все ближе, сего борта приветственно махали руками и фуражками, что-то кричали, видимо, ожидая ответа на свои позывные. Вот встречные корабли поравнялись, с минуту словно постояли на одном месте и начали медленно расходиться.

– Передай, - крикнул Ковус-ага радисту, - спасибо скажи, попутного ветра!
– Ковус-ага застегнул парнишке пуговицу на курточке и вернул компас.
– Просигналь, радист, что у нас все в порядке. Полный вперед!..

Мамраз с пониманием подмигнул радисту и направился к своей машине, а старый веснушчатый и плешивый матрос, заигрывая с Мурадом, изловчился и дал ему отрывистый и резкий подзатыльник, чтобы брезент не трогал над тюками. Потом костистый Фалалей Кийко поделился фронтовыми воспоминаниями.

– У нас на Первом Украинском был тоже сын полка. Ну и бестия, однажды у повара генеральский паштет слопал!.. С автоматом любил забавляться. Баловал его командир, а однажды снаряд в полевую кухню плюхнулся.. На этот раз ничего... Спасли парнишку. С пасынками одна возня. Неслухи.

Мурад стрельнул черными глазищами в конопатого наговорщика и сжал кулаки.

– Не хнычь, Кийко, где ты воевал?
– не утерпел и не очень ласково спросил Мамраз.
– Все ты скулишь, как будто заноза у тебя в пятке! Заведешь и - пошла в грязной мотне ковыряться. Светлого ничего не видишь, с заднего хода ко всему подползаешь.

– Эх, соколик! Повидал я на веку и страстей, и восторгов, и подвигов. Знал бы ты, сколько

их - бессмертных героев я упокоил... От Волги до самого Берлина был бессменно в похоронной команде. Фрицы бомбят, долбают, стервы, а ты... гробы, значит, по всей форме чтоб были... И фуражечку каждому усопшему на грудь козырьком... Опять же все регалии и отличья. Ты вот орешь, а хоть раз рубашечку на остывшее тело натягивал? А где тебе знать, как это все происходит... Тут тоже, брат, технология.

– Уйди, Фалалей!
– недружелюбно проговорил Мамраз.

– Не по твоему велению ухожу. Совсем с корабля списываюсь. Бакенщиком приглашают... Значит, нужен я еще в деле. С фонариком поплаваю. Ночь - она милей. Умеючи, можно и в ночах многое увидеть... Не ругайся зря, Мамраз, не все понятно с первого взгляда в жизни. Наруже одна глупость лежит.

– Берут тебя на Кара-Ада зря! Бакены должны светить, а не чадить. А от тебя какой свет?

Фалалей Кийко, словно не расслышал этих слов; улыбнулся, оскалив зубы, и поблагодарил буйного и шумливого моториста кивком. Многие не понимали солдата Кийко из похоронной команды...

– Законной пенсии выжидаю. Фронтовику что положено - отдай! О нас думают. Всегда будут думать. Одно слово - фронтовик. Вот гляди, - Кийко задрал рубаху и показал шрам вдоль ребер.
– Законная рана. По всем правилам. Даже и не знаю, с какой стороны прилетела эта пампушка. Известно, мина - дура. Хрясть по ребрышкам каким-то железным ошметком. Пощупала под кожей...

– Опять же зря, - с нескрываемым пренебрежением сказал Мамраз.

– Как это понимать?

– Мину зря потратили!..

– Как тут, милок, угадаешь!..
– притворялся простачком Фалалей Кийко.
– Вот героям, которых я упокоил, жить бы да жить, от геройской славы припек собирать! Так нет!..
– Кийко с неприятным хохотком указал рукой на парнишку около Ковус-ага.
– А этот кудрявенький ангелочек шибко похож на нашего сына полка. Гляди-ка, так и влезет в душу старому баклану - Ковус-ага, как тот к нашему генералу! Тех-то, милок, обоих пришлось потом упокоить...

– Про самого генерала говоришь?
– почему-то не поверил Мамраз.

– Обоих... Предал земле своими руками. Под салют, конечно, троекратно...

Мамраз так зло и так внимательно, изучающе посмотрел на конопатого Фалалея, словно видел его впервые.

– Уйди, Кийко. Не смотри так землисто и смрадно на них.

– На обоих?..

Отойдя на несколько шагов и по-прежнему вглядываясь в Кийко, обозленный Мамраз проворчал:

– Уйди, тухляк!

– Мне-то што! Не я подбираю подкидышей. Старому скомороху скажи. Разнежился.

Танкер прошел так близко от "Баклана", что была слышна тяжелая одышка машин и щемящий писк зуммера. Посигналили друг другу на прощанье и разошлись, как положено в море. За танкером летели кликуши-чайки, а старый баркас сопровождал один качкалдак с перебитым крылышком. Чем быстрее удалялся танкер, тем увереннее и светлее становилось лицо осмелевшего парнишки.