Черная Пасть

Карпов Павел

Гости поспешили к автомашине. Выпроваживая их. Анна Петровна выговаривала за быстрый уход и непочтение к дому таймунщика и красного партизана Ковус-ага -Нина пыталась успокоить ее, но та уже привязалась к Семену Семеновичу, просила за что-то извинить и задержавшегося на водопаде у Черной пасти Ковус-ага, и сынишку Мурада, убежавшего на весь день к морю.

Нина и Сергей рядышком шли по веранде и до самого крыльца молчали. Около затянутой вьюнками лестницы с перильцами Нина съязвила:

– В прорубь гам не столкни Игорька... Знаю, опять спор затеешь. Тебе же больше всех надо! Пожалуй, прав Завидный: мечешься и блуждаешь ты, Сереженька, в жизни. До какой-то невидали докапываешься, хочешь побольше на себя взвалить и рискуешь на каждом

шагу. Ищешь, присматриваешься... Не в инженеры, а в следователи бы тебе. И в этом, кажись, прав Игорек. Не зря, видно, он говорит, что тебе улики нужны, а не умелые комбинации, оригинальность и крупный, умопомрачительный размах. Вот Завидный - оригинален!.. А ты зачем пыжишься? Попусту завидуешь Игорю И я завидую ему, но с другой стороны... В какую среду попал Завидный! Блеск. Правда, заносчив, с форсом, но начинает чем-то нравиться...

Было похоже, что Нина жестоко испытывала Сергея, и колола больно. А он, бедолага, сегодня вообще не понимал Нину: ни ту, которая сидела в воздушном платьице босиком на подоконнике, ни ту, которая прижималась в танце к слащавому Метанову, и уж совсем не знал, для чего сейчас она швабрила ему и без того измученную до боли душу. И Сергей не сдержался:

– В дворянские времена, Ниночка, ты обязательно влюбилась бы в проезжего корнета и грустно глядела на дорогу за умчавшейся тройкой вослед, - Сергей сначала пожалел о сказанном, но обида нахлынула с новой силой, он отвернулся и присовокупил.
– А на морском бульваре ты бы и за гейшу могла сойти... До Катюши Масловой тебе далеко. У той - порядочность.

Нина часто-часто заморгала, словно соринка в глаз попала. Двумя пальчиками она боязливо сняла с вьюнка и посадила на лавочку большекрылую бабочку, красную с черным, сомлевшую от зноя. Цветной пушок с ее крыльев золотил пальцы Нины и, кажется, больно жег. Опустив голову и продолжая часто моргать и кривить губы, Нина подула тихонько - на руку и на бабочку.

– Спасибо, Сережа! Иди. Тебя ждут. Не смотри на меня, иди!

... Торопились и мешкали. Семен Семенович предупредительно усадил Завидного рядом с шофером, в передок автомашины, а Брагина пригласил к себе на заднее сиденье, приготовив местечко с правой руки, чтобы было сподручнее разговаривать с Игорем Марковичем.

Сергей только было собрался влезть под тень газика, как со стороны моря показался мальчонка в грязных, спадавших плавках. Он бежал по гребню песчаного сугроба, отчаянно размахивая над головой рубашкой и выкрикивая какое-то короткое слово, не то очень радостное, не то - страшное.

– Утоп!
– крикнул он в последний раз за несколько шагов до людей. Замолчал и пошел, пошатываясь и спотыкаясь, не к людям, а в сторону школьного садика.

– Вася!
– окликнул мальчишку Сергей.
– Что ты?..

Сивый, с облупленной кожей на худых ключицах, тонконогий парнишка боязливо, бочком подошел к Сергею, оглянувшись на море и на остров Кара-Ада, уткнулся в скомканную рубашку и глухо зарыдал.

– Скажи!
– Сергей встряхнул его за мокрый чуб.

– Мурадка утонул.. Не как тогда - насовсем!..

4

... Старуха верила в приметы и редко ошибалась. Если встречался Анне Петровне человек с пустыми ведрами, она знала - удачи не жди. И хотя шла по важному делу, вода в доме нужна, она покорно возвращалась с полдороги и ставила свои ведра в темном чуланчике. Примета верная: привозная вода в колонке кончилась и нечего попусту ходить. В таких случаях, не мешкая, она посылала Мурадика на пристань, чтобы узнал, когда придет танкер с водой из Баку. Жили они у самого моря. В штормовую крутоверть волны под окнами бесились, грозясь в гости нагрянуть. Рядом было море, а воды иной раз не хватало для дома, деревцам и вьюнкам. Правда, на черный день и для особых нужд у Анны Петровны содержался неприкосновенный запас. Поутру, в воскресных хлопотах с приемом друзей Нины старушка не успела сходить к колонке, а когда спохватилась, вышла на улицу, то встретила соседку с пустыми ведрами. Возвращайся - народная примета...

– Анна Петровна, твоя вода неужель совсем пропал?- заботливо спросила соседка, жена механика Мамраза Тугельбаева.
– Моя вода полно. Сколько не жалко - бери!

Озадаченная Анна Петровна не сразу ответила. С шумливой соседкой Куляш они стояли поодаль друг от друга, разговаривая чуть ли не через улицу. У каждой - громадное, из жердочек коромысло. Обычное коромысло должно лежать на плечах, а эта махина, похожая на большую раму с прикрепленными ведрами, держится на бечевке, перекинутой через шею. В таком обрамлении не разбежишься шибко, но очень удобно носить воду. У Куляш рама красивая, покрашена в сине-красный цвет, с казахским орнаментом, как и расшитая плисовая кофточка на самой соседке.

– Бери вода, Петровна, если не жалко!
– еще настойчивее предлагала услужливая казашка.

– Не так, Куляш!
– поправляет ее Анна Петровна.
– Говори так: бери, если надо...

– Ай, бара-бер... Если надо, то - не жалко!..

– Так это, Куляш, новая пословица! Спасибо за воду. Пока своим запасом обойдусь, милая Куляш. Я хотела бочонок замочить. Рассохся, косточки гремят. Жалко посудину.

Соседки не спешат расставаться. Переходят на одну сторону необыкновенной улицы: несказанно чистой, прямой и ровной. В городе химиков Бекдузе, припертом Каракумами к морю, улицы необыкновенно свежи и роскошны, пожалуй, таких и в столице не увидишь. Правда, в Бекдузе всего две улицы, но какие дивные!

– В фантастическом аэрогороде живем!
– шутили бекдузцы.
– На наших улицах можно не только самолет, но и ракету, космический корабль приземлить.

В этом была доля правды: улицы, покрытые мощными бетонными плитами, напоминали и посадочную площадку, и взлетную дорожку для современных воздушных лайнеров. А заслуга и вина в этом принадлежала двум грозным побратимам: песку и ветру. Они диктовали людям свои условия. Ни гравий, ни щебенка, ни асфальт не держались на улицах и дорогах пустынного поселения, и, доведенные до крайности, градостроители заковали их в вековечный бетон. По сторонам улиц дыбились сугробы колючего песка с иголками дробленых ракушек, а между домами ровная и незыблемая бетонированная твердь. Всегда чистенькие, подметенные ветром, улицы были местом встреч, сборов и гулянок. Но особенно оживленно и людно бывало около моря, где скрещивались дороги - в порт, на соляные озера, к аэродрому, заводской новостройке и опытным химическим установкам. Отсюда же шел порожистый, опасный путь по берегу моря к заливу Кара-Богаз-Гол, в тайники Черной пасти. Там клокотал загадочный залив, в который через узкую горловину с водопадом бесследно уходил мелеющий Каспий.

Старожилы Бекдуза сразу же опознавали заезжих, особенно тех, кто намеревался попасть к водопаду Бар у жерла залива. Прежде чем отправиться на Бар, они подолгу расспрашивали про все, что связано с Черной пастью. Одного из таких залетных странников и встретила утром Куляш. Стараясь поближе подойти к Анне Петровне, она опустила на землю ведра вместе с деревянной оградкой, вышла из расписной рамы и зашептала на ушко старушке:

– Твой Ковус-ага не имел ни с кем безобразность? Может, твой Ковус-ага браконьер развратный... косулю или осетра на базар повел?.. А, может, как мой Мамраз, узду потерял?..

– Скажи на милость, откуда ты, Куляш, взяла?
– ужаснулась Анна Петровна.
– Не хочешь, а помянешь свою администрацию или царицу небесную!

– Не царица, а один человек ищет Ковуса-ага. Черную пасть хотел сунуться... и остров Кара-Ада имел с биноклем интерес. Смотри, говорю, на маяк, если не жалко!.. Своя башка не жалка...

– Где приезжего видела?

– У колодца я с брюхом была... Мне домой надо, живот погреть надо и молоко шибко кипит... а ему Кара-Ада со змеями и твой Ковус-ага надо...