Черная стая
Шрифт:
Исаак принес из прихожей большой холщовый футляр с подшитыми внутри кожаными карманами и принялся рассовывать бумаги, продолжая говорить.
– - Судебными инстанциями я займусь сам, это может потребовать юридических знаний. Справки и заключения, выдаваемые по первому требованию, соберет мой младший сын. Кое-какие документы придется запросить из Кенигсберга, я позабочусь о том, чтобы они были доставлены как можно быстрее. Старшему сыну я поручу Министерство финансов, с ними могут возникнуть разногласия в принятии решений, но Соломон собаку съел на налоговых тяжбах. Остается Интендантское
– - Не сходя с места под ружье поставят?
– - усмехнулся Войцех.
– - Не надо так, господин Шемет, -- с мягкой укоризной произнес Исаак, и его черные глаза подернулись грустью, -- поверьте мне, евреи не худшие патриоты, чем немцы. Года не прошло со дня подписания Эдикта о равноправии, а решение о призыве евреев на военную службу так и остается на бумаге. Но, поверьте, если король решится призвать граждан к оружию, в еврейских добровольцах недостатка не будет. Поэтому не стоит привлекать к ним излишнего внимания французов.
– - Я не хотел тебя задеть, -- ответил Войцех, -- и я не считаю евреев плохими гражданами. Но я всегда думал, что они соблюдают свои заповеди лучше христиан. Разве не сказано "не убий"?
– - В Писании сказано "не сверши убийства"*, -- Исаак оживился, глаза его заблестели, -- разве вы не видите разницы?
– - Я не слишком внимательно читал Писание, -- усмехнулся Войцех, -- и уж тем более, не по-немецки. В русском переводе разницы нет. А должна быть?
– - "Ло тирцах", -- тщательно выговаривая слова, произнес Исаак, -- не "ло таарог". "Не сверши убийства", а не "не убей". Наши праотцы не чурались войны, юноша. И разве остановил бы Господь солнце для грешника? Я слышал, что христиане написали целые трактаты, толкующие шестую заповедь, пытаясь примирить непримиримое. А достаточно свериться с уголовным уложением. Плохо, когда совесть приходится успокаивать философскими трудами. Эдак недолго и вовсе ее лишиться.
– - Что ты имеешь в виду?
– - с любопытством спросил Войцех.
– - Законы служат обществу, молодой человек, -- наставительно ответил Шпигель, -- философию каждый волен выбрать на свой вкус. Тот, кто соблюдает закон, огражден от соблазна. Тот, кто действует по совести, легко находит оправдания его нарушению. Жестокий кредитор выселяет из отцовского дома малолетних наследников. Разве не соблазнительно перерезать ему горло в темном переулке, юноша? Разве не оправдывает праведный гнев этого убийства? Закон оберегает нас от опрометчивых решений.
– - А если закон ограничивает мои естественные права?
– - возмутился Войцех.
– - Если я застрелю грабителя, забравшегося в мой дом, может ли закон назвать меня убийцей?
– - Законы принимают люди, не Бог, -- улыбнулся Исаак, -- и, если они вас не устраивают, вы можете возмущаться ими, не нарушая. И требовать перемен.
– - Но законы принимает правительство, -- возразил Войцех, -- а в Российской империи даже оно почти не имеет влияния. Что же могу я?
– - Даже самый самовластный тиран не может принимать законы, которые не устроят никого, -- пожал плечами Шпигель, -- иначе его власть рухнет. Убеждайте соседей, доносите свои взгляды до тех, кто принимает решения. Вода камень точит.
– - Я до этого не доживу, -- фыркнул Войцех, -- и у меня своя голова на плечах. Не стану ей рисковать из-за пустяка, но за правое дело и потерять не жаль.
– - Все в руках Божьих, юноша, -- вздохнул Исаак, -- вы идете сражаться за правое дело, и я надеюсь, что вашу голову Господь сохранит. Но что будет с ней потом? Не оттого ли все беды, что невозможно не преступить заповедь "не убий"? А преступив раз, трудно остановиться. "Не сверши убийства", не нарушай закон. Вы ведь уже убивали, молодой человек? В бою, защищая свою жизнь, не сомневаюсь. Не пошатнуло ли это вашу веру?
– - Нечему было шататься, -- рассмеялся Войцех, -- и я не собираюсь играть в благородного разбойника, полосуя глотки по переулкам. Я разочаровал тебя, Исаак?
– - Нисколько, -- покачал головой Шпигель, -- Господь не требует веры, только соблюдения закона. А закон пишут люди, юноша. Иногда чернилами, иногда кровью.
– - Ты хороший человек, Исаак, -- вздохнул Войцех, -- тебе я доверил бы перо.
– - Ну что же, -- грустно улыбнулся Шпигель, -- вряд ли вам нужно одобрение старого еврея, но могу сказать, что вам я доверяю меч.
Только после ухода Исаака Войцех сообразил, что на ближайший месяц застрял в Берлине почти без всяких занятий. Оставалось надеяться, что учения будут проходить почаще. Или взять их организацию в свои руки. Он бросил быстрый взгляд на Лизу, но она вся ушла в работу, и даже с матерью, тоже склонившейся над шитьем, не перебросилась за это время ни словечком. Войцех тихо вздохнул и поднялся к себе в комнату, где его ожидал томик Фихте.
Он слышал, как мальчики вернулись из школы, из кухни потянуло запахом горохового супа и кислой капусты. Войцех решил прогуляться до кухмистерской, а по дороге придумать себе какое-нибудь занятие на вечер, но так ничего не решил и вернулся домой в унылом настроении.
В прихожей он столкнулся с Лизой и мальчиками. Лиза, в узеньком синем пальто, из-под которого виднелись высокие ботинки, завязывала ленты прехорошенького капора, а сгорающий от нетерпения Йохан держал ее муфту.
– - А мы идем на каток, -- похвастался Герберт, -- хочешь с нами?
– - Очень, -- не раздумывая, ответил Войцех, но, спохватившись, взглянул на Лизхен, -- если фройляйн Лиза позволит.
– - Разве я могу вам запретить?
– - удивилась Лиза.
– - Но вы, наверное, не знаете, где это. Идемте с нами, герр Войцех, мальчики будут рады вашей компании.
Войцех проглотил вопрос, будет ли рада Лиза, сочтя его неприличным, и выразил свое согласие, приняв у Йохана на сохранение муфту.
Путь пролегал по уже знакомым улицам, каток находился в парке Тиргартен, на одном из прудов. Несмотря на тяжелые времена, там оказалось довольно много народу, студенты и молодые клерки, девицы среднего сословия в меховых шапочках и капорах, горничные и модистки в чепчиках, мальчишки и девчонки всех возрастов. На берегу виднелась оркестровая ротонда, но в будний день музыки не было, и ее заменял веселый смех и звонкие голоса молодежи.