Чёрная Тень
Шрифт:
— Я посижу с тобой, — сказал я. — Столько, сколько понадобится.
Вскоре Сенейра заснула и привалилась ко мне, дрожа от холода, такая изможденная, что я не смог разбудить ее, чтобы вернуться в лагерь. В конце концов я отнес ее обратно, что было нелегко — не то чтобы она была тяжелая, но жизнь ученика мага тоже не сделала меня силачом. Я обрадовался, когда Рози увидела, как я подхожу к лагерю, и помогла донести девушку до костра.
— Она продрогла, — сказала аргоси, укладывая ее на спальный мешок возле костра. — Я полагаю, приступ был довольно заметный?
— Заметный? —
— Рози не пытается проявить особенную бесчувственность, — сказала Фериус, опускаясь на колени, чтобы осмотреть Сенейру. — Просто она по-другому не умеет. Идущая по пути Шипов и Роз не особо ценит сантименты.
Глаза Рози сузились.
— Сомневаюсь, что ее болезнь поддастся сантиментам. Или ты полагаешь, что колыбельные и сказки на ночь облегчат страдания девочки?
Фериус убрала мокрые спутанные волосы с лица Сенейры.
— Но и не повредят.
— На Алый Крик твои нежные слова и доброе сердце не подействовали, сестра. Тем, кто заболевал этой чумой, больше помогла бы быстрая смерть, а не твои бесполезные попытки их утешить.
Отблески костра угрожающе заиграли на щеках Фериус, когда она сцепилась взглядом с другой аргоси.
— Это не Алый Крик, поэтому придержи коней.
На Рози это не произвело никакого впечатления.
— Своими нежностями ты принижаешь отвагу моей подопечной. Если у нее какая-то новая форма магической чумы, то мы должны приготовиться к неизбежному, и я боюсь, что у тебя нет…
Из темноты появился Рейчис. Он обнюхал Сенейру, потом посмотрел на обеих аргоси и зашипел на них.
— В чем дело, Рейчис? — спросил я.
— Девочка только притворяется, что спит, — прорычал он. — Она напугана до полусмерти, а от разговоров этих аргоси ей только хуже.
Никто, кроме меня, не понимал его, но Фериус считала выражение на моем лице и вскоре все поняла.
— Скоро утро. Нам всем надо поспать, а там посмотрим, что принесет завтрашний день.
Рози кивнула в знак согласия, но, развернувшись, все-таки сказала:
— Аргоси следует за ветром, куда бы тот ни вел, сестра, но всегда помнит, что путь Грома идет за ним по пятам.
Рейчис злобно зыркнул на нее.
— Пусть она только отвернется, и я точно сопру все ее барахло.
Я взглянул на Сенейру. Глаза у нее все еще были прикрыты, а по щекам текли слезы. Я пытался придумать, что бы такое сказать в утешение, но Рейчис среагировал быстрее, чем очень удивил меня, устроившись у девушки под боком и прижавшись к ее шее, чтобы согреть.
Я впервые видел, чтобы Рейчис заботился о другом человеке… вернее, вообще о человеке, потому что обо мне он не особо заботился. Но его порыв меня не разозлил — я и сам хотел бы сделать то же самое. Сенейра не была магом, она даже не была из моего народа, и все же Черная Тень терзала ее сильнее, чем меня.
Что-то было не так. Рейчис чувствовал это, и хотя он притворялся, что Сенейра ему не нравится, почему-то ее оберегал.
Я, пожалуй, испытывал то же самое.
Глаза у Сенейры все еще были закрыты, но она подняла руку и мягко погладила Рейчиса.
— Келлен, чтобы не возникло недоразумений, — сказал белкокот, закрывая глаза, — если ты когда-нибудь попробуешь меня погладить, я тебе руку откушу.
14
ТЕЛЕЙДОС
К утру Фериус и Рози, видимо, договорились о следовании пути Ветра, бризу или еще о какой белиберде аргоси, потому что, пока мы ехали в Телейдос, они были друг с другом куда вежливее, чем накануне. Я был доволен, что напряжение между ними спало, но все равно кое-что меня беспокоило. Я позволил своему коню немного отстать и подождал, когда со мной поравняется Фериус.
— О чем задумался, малыш? — спросила она.
— Если Рози думает, что у Сенейры, может быть, какая-то чума, — негромко сказал я, — то почему мы едем в ее город? Разве нам не нужно держаться подальше от людей?
— Во-первых, никто из нас не знает, что происходит с Сенейрой, поэтому пусть Рози тебя не накручивает. Во-вторых, магическая чума не распространяется по воздуху или при тесном контакте, как обычные болезни. И в-третьих, если ты еще не заметил, мы не подпускаем ее ни к кому, кроме тех, кто уже подошел к ней, — и она ухмыльнулась мне, — близковато.
Я решил притвориться, будто не понимаю, о чем она говорит.
Рейчис издал звук, который у белкокотов выражает смех.
— Видишь, не только я так думаю…
— А что такое — Алый Крик? — спросил я у Фериус. — Вы с Рози…
— Алый Крик уже в далеком прошлом, парень, — ответила она, пришпорив коня. — Пусть покоится в своей могиле.
Я больше ничего не смог от нее добиться ни про магическую чуму, ни про то, почему аргоси так из-за нее волнуются. Рози бросила на меня один-единственный взгляд, и я понял, что она тоже не собирается меня просвещать.
Сенейра вроде чувствовала себя лучше, чем ночью, хотя и не говорила о том, что случилось. Между нами установилось что-то вроде вежливой дистанции, и это было странно после того, как мы несколько часов держались за руки, пока она сражалась со своими приступами. Но я осознал, что человек живет с Черной Тенью, притворяясь, что ее нет, только до тех пор, пока выбора не остается. Боль была сильной, но, как и говорила Сенейра, именно от голосов — а у меня от видений — чувствуешь себя больным даже тогда, когда боль уже прошла.
Но Сенейра не хотела говорить о своей болезни, она рвалась прочитать мне лекцию про Семь Песков.
— Дароменская империя проложила эту дорогу через пустыню примерно двести лет назад, — объяснила она. — Не потому, что она хотела подчинить себе приграничье — просто удобства ради, если вдруг придется воевать с кем-то по другую сторону пустыни.
— А почему они просто не присоединили Семь Песков к своей империи? — спросил я.
— Потому что им было лень, — отвечала она и широко раскинула руки. — Зачем взваливать на себя ответственность за управление страной, когда можно просто манипулировать, преследуя свои цели?