Черная Жемчужина
Шрифт:
Чтобы вернуться в тело Денизе, ей, как и в прошлый раз, потребовалось лишь незначительное мысленное усилие — своего рода приказ собственному сознанию. Однако контроль над ним она тут же потеряла — измученный чарами и событиями минувшего дня организм погружался в глубокие воды сна. Кэйла боролась столько, сколько могла. Хотелось проснуться и немедленно рассказать Джеральду об увиденном в ее ночном путешествии. Но в конце концов усталость взяла вверх, и она погрузилась в сон.
День, проведенный в родной реальности, показался бесконечностью. Кэйла торопила время, желая как можно скорее оказаться в мире-сновидении. Тревога не
Кэйла не могла вернуть маму. Но могла сделать все возможное, чтобы ни один ребенок из мира Денизе свою маму не потерял.
***
В дверь настойчиво постучали. Кэйла не заметила, как задремала, а потому не сразу поняла, что находится уже в мире колдовском. Открыв Джеральду дверь, она попросила дать ей несколько минут. Их хватило, чтобы умыться, одеться и наскоро позавтракать. Паладин завьючил лошадей, и они наконец отправились в путь. Кэйла бросила прощальный взгляд на дом Денизе. Она не знала, когда вернется… и сумеет ли вернуться вообще.
По дороге Кэйла рассказала Джеральду о видении, что посетило ее прошлой ночью — о девочке, которая никак не желала проснуться, и тени, стоящей за ее спиной.
— Если это тот, о ком я думаю, то нам действительно стоит наведаться в Дорвуд.
— И кто же?
Джеральд пристально взглянул на нее.
— В одном из путешествий мы с тобой встретились с паломником, по его собственному признанию, видящим духов. Он и рассказал нам о спенджагре. Кажется, ты уже тогда вела дневник. Посмотри, может быть, найдешь что-то. Потому что я, к сожалению, не могу вспомнить ничего, кроме того, что этот дух может проникать в чужие сны и менять их по своему усмотрению. А в энергии задержавшихся в снах людей он черпает свою силу.
Кэйла кивнула, сделав себе мысленную зарубку. Она едва дождалась первого привала — казалось, невысказанные слова жгут ей горло. Сейчас, когда ее жизнь и жизнь всего мира висела на волоске, самое время открыться переменам. Но для этого она должна была сначала перестать лгать.
Джеральд расположился у костра, готовя нехитрый походной суп. Прикрыв глаза, Кэйла несколько мгновений собиралась с духом, а затем выпалила:
— Джеральд… Мне нужно кое-что тебе сказать.
Он поднял бровь, удивленный ее тоном.
— Эти провалы в памяти… Знаю, они очень тебя беспокоят. И прости, что лгала все это время. Просто я не знала, как сказать тебе правду… — Кэйла нервно усмехнулась. — Честно говоря, до сих пор не знаю.
Джеральд развернулся к ней всем телом. Произнес без малейшего осуждения в голосе.
— Просто скажи как есть.
— Я — не Денизе.
Все. Главное сказано.
Паладин смотрел удивленно и озадаченно, а ее уже было не остановить.
— Эта жемчужина на моей шее… Я нашла ее — я, Кэйла Честер. Надела на шею и в ту же ночь перенеслась сюда. Очутилась в теле Денизе, но не стала ею. Мой разум, мои мысли и воспоминания по-прежнему принадлежат мне. А Денизе… она ушла…
— Перенеслась? Ушла? Де… Прости, я не понимаю.
Кэйла медленно выдохнула, лихорадочно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли.
— Денизе предчувствовала свою гибель, но не стала ее предотвращать. Не знаю, почему. Она писала, что ее душа уже принадлежит смерти, и, быть может, считала, что нарушит некий баланс, если спасет себя. Может, она тосковала по Эстебану и хотела воссоединиться с ним. — От ее взгляда не укрылось, как помрачнело лицо Джеральда. — А может, Денизе и пыталась, но ей не удалось обмануть смерть. Тогда она вложила все свои силы без остатка в черную жемчужину, которую я нашла спустя века. И с тех пор я существую в двух мирах — в своем и… в этом.
Джеральд потер ладонями виски. Трудно представить, каково ему было в эту минуту.
— Хочешь сказать, существует и другой мир, отличный от нашего?
— Нет. Не совсем. Тот мир, в котором я живу — это будущее твоего родного мира. Мира, в котором магии нет.
Паладин резко вздернул голову, с изумлением заглянул в ее лицо.
— Нет магии? Как это?
— В том виде, в котором ты привык наблюдать ее каждый день — нет, — с горечью сказала Кэйла. Помедлив, добавила: — У меня есть теория, что крохи магии в моем мире все же остались. У нас есть экстрасенсы, знахари, ведьмы и много необъяснимых вещей вроде призраков и странных происшествий. Но нет чар и нет магов. Есть много чего другого — интернет, телевидение, чудеса техники, но… знаешь, все это магию не заменит.
— Уму непостижимо, — прошептал Джеральд.
Кэйла тактично молчала, давая паладину хотя бы немного прийти в себя — осмыслить услышанное, которое наверняка кажется ему невозможным.
— Но что могло уничтожить магию? — воскликнул он.
— Скверна, — глухо ответила Кэйла. — Она губит все живое — не только чувства и воспоминания, но и силу. И, боюсь, с каждым днем будет становиться все хуже. Паутина, раскинутая над вашим миром, разрастется, пока совсем его не поглотит. Денизе… она видела печать смерти на лицах людей, и я увидела это. И я видела, как она должна была умереть.
— Как? — едва слышно спросил Джеральд.
— В хижине мага теней. Я умерла тогда вместе с ней… а потом очутилась в том дне снова. Это помогло мне предупредить тебя об опасности, не позволить нам обоим снова умереть. Тогда Денизе ушла, и осталась я. С наказом от нее — остановить то, что погубит людей ее родного мира.
— Скверну… — с закрытыми глазами прошептал Джеральд.
— Она не знала, о чем идет речь. Не успела это предвидеть. Но знаю я и… — Пальцы сами собой сжались в кулаки. — Я боюсь, что не справлюсь. Я — не Денизе, хоть и переняла большую часть данных ей Амерей сил, и сумела их в себе пробудить. Я — Кэйла Честер, я — самозванка.
Последние слова она произнесла уже шепотом.
— Не говори так, — хмуро взглянув на нее, вдруг бросил Джералд. — Кем бы ты ни была… Разве не ты спасла жителей Светлицы от аземы? Разве не ты избавила Стоунверд от голода и затопления? Ты рискуешь собой каждый день, очертя голову бросаешься на защиту незнакомых тебе людей. Денизе… Кэйла… Тебе и не нужно пытаться стать такой, какой была она. Ты вершишь свою собственную судьбу.
Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь треском веток в костре. На лице Джеральда проступила печать утраты. Денизе ему — совсем не чужой человек. Может, и не друг, но напарник, соратник. Каково ему узнать, что той, с кем он бок о бок путешествовал и сражался на протяжении трех лет, больше нет? Что девушка, которую он считал живой, видел рядом едва ли не каждый день и преданно защищал, на самом деле уже давно мертва? Страшно даже представить, что он чувствовал сейчас.