Черногорец на русской службе: генерал Бакич
Шрифт:
В результате 17 мая 1921 года в пограничном пункте Бахты между военным губернатором Тарбагатайского округа дутуном Чжаном и командованием Туркестанского фронта (уполномоченный - Раздоб- реев) было подписан договор, предусматривавший ввод советских войск на территорию Китая для ликвидации отряда Бакича и других антибольшевистских формирований. В советской историографии утверждалось, что инициатором соглашения был военный губернатор Тарбагатайского округа Синьцзянской провинции575. По данным белых, губернатора просто подкупили576. Кроме того, сами китайцы тяготились присутствием на своей территории интернированных, а теперь еще и вооруженных людей и были заинтересованы в наведении порядка в Синьцзяне, чего своими силами они сделать не могли577. Интерес советского руководства в уничтожении своего давнего
В Чугучаке китайскими властями были вывешены объявления, в которых от имени губернатора сообщалось, что в связи с заключени
Новый поход
145
ем договора между Российской и Китайской республиками русские беженцы могли возвращаться на родину с гарантиями личной и имущественной неприкосновенности579. Вскоре по городу поползли тревожные слухи, в том числе о принудительном выселении беженцев и о скором занятии города красными. Многие беженцы стали покидать город и уезжать в лагерь к Бакичу. Слухи оказались во многом достоверными. 24 (11) мая части Туркестанского фронта действительно перешли границу с Китаем и заняли Чугучак, силы Семипалатинской группы войск содействовали выполнению операции580.
После годичной мирной передышки Бакич вновь должен был браться за оружие. Всего вместе с ним в поход выступило до восьми с половиной тысяч человек, из которых менее тысячи было вооружено581. Прославленный партизанский генерал Р.П. Степанов предложил дать красным отпор и занять Чугучак, чтобы завладеть оружием, сданным китайским властям в прошлом году. Тем не менее, чтобы не нарушать международные законы, от этой идеи Бакич отказался582. Было принято решение немедленно сниматься с места и уходить по голодным степям Джунгарии вглубь Китая, подальше от советской границы. Уже к вечеру 24 (11) мая, по донесению начальника арьергарда полковника Т.О. Савельева, красные заняли лагерь на реке Эмиль.
Весь поход голодных, почти безоружных, отчаявшихся людей, обремененных семьями и преследуемых частями регулярной армии, был одновременно трагедией и подвигом. 27 (14) мая, по воспоминаниям военного чиновника корпуса Бакича А.И. Ефимова, две сотни оренбургских казаков из состава 1 -й Оренбургской казачьей дивизии самоотверженно «без выстрела, с гиканьем и свистом, бросились… на красных, обратив их в поспешное бегство»583. На пути отступавших находился горный хребет Уркашар, в районе которого для ускорения движения было брошено все лишнее. Происходили душераздирающие сцены, когда родители были вынуждены бросать здесь даже своих детей584. 30 (17) мая красным удалось сбить Бакича с тракта Чугучак-Урумчи и отряд вступил в пустыню Гоби. В эти дни участник похода А.И. Ефимов записал: «Пустыня, пески, безводье, невыносимая жара… голод и томительная жажда. Мы обречены… Голод - страшная вещь, а человеческая натура не брезглива, и мы стали превращаться в зверей. Как только конь начинал показывать признаки усталости и было видно, что он уже не помощник нам, его прикалывали… и рвали затем на куски. Ели мясо без соли…
146 AB. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
Я стал понимать выражение: люди пухнут от голода. Не приведи Бог никому видеть это! Человек становится как бы налитым водою, делается ровный, круглый, с прозрачным телом…»585
Лишь к вечеру 1 июня (19 мая) части корпуса вышли из песков. На следующий день были получены данные об организованной красными на пути отряда засаде при выходе из ущелья. Все, способные носить оружие, были вызваны для того, чтобы принять участие в бою, однако пришли в основном лишь несемейные, в общей сложности около 600 человек, причем две трети были безоружными586. 3 июня (21 мая) батальон красных, высланный из Зайсана, повел наступление на Ба- кича от реки Кобук. Единственным шансом спастись для белых был стремительный прорыв. Описывая произошедший бой,
– Товарищи! Они безоружны, бейте их!
– кричали их комиссары.
Нам пришлось отступить, неся потери. Пять раз ходили затем в атаку, но все безуспешно. В 9 часов утра мы посадили половину участников боя на лошадей, которых выпрягли из обоза, и пошли в атаку в шестой раз… На этот раз, испугав красных обходом, мы сбили их и опрокинули в реку. В реке их потонуло более половины. Остатки их преследовались нами верст десять, пока у голодных и усталых людей хватало силы бежать за противником. Многие из нас, добежав до реки, бросились к ней, прильнули к воде и пили ее до потери сознания, не обращая внимания ни на что… У красных было взято много винтовок, патронов, хлеб и другие съестные припасы»587. Всего в плен было захвачено до 50 красноармейцев, они были разоружены и после опроса отпущены588. Трофеи составили до 6000 патронов и около 50 подвод с продовольствием. Впоследствии победа на реке Кобук породила среди местного населения самые фантастические слухи о невероятной мощи отряда Бакича, что, конечно, было на руку генералу589.
Новый поход
147
4 июня (22 мая) корпус вышел на дорогу, которая вела к городу Шара- Сумэ на реке Кран, чтобы кратчайшим путем оттуда уйти в Монголию, избежав преследования со стороны китайских и советских войск590. Корпус шел к этому городу, сметая все на своем пути, местное население бежало, пытаясь спасти имущество от разграбления голодными обезумевшими людьми. «Голодные едва ли могут рассуждать о правильности своих поступков», - писал очевидец591.7 июня (25 мая) Бакич отдал приказ, в котором предлагал всем, кто не может передвигаться своими силами, возвратиться в Россию или оставаться на месте. Этим он хотел облегчить участь оставшихся.
Движение по долине реки Кобук было относительно благоприятным, однако 10 июня (28 мая) корпус вновь вступил в пески. Подчиненным Бакича предстоял 120-верстный переход по пустыне. Красные продолжали преследовать корпус, а голод постоянно напоминал о себе: люди ели собственные ботинки, варили супы из одежды, арьергарду попадались на пути трупы с вырезанными на ногах икрами, которые были съедены своими же592. Возле озера Улюнгур, к которому корпус подошел поздно вечером 11 июня (29 мая), облившись горько-соленой воды, погибло еще несколько десятков человек.
12 июня (30 мая) беженцы подошли к реке Черный Иртыш, у которой произошли драматические события. Китайцы перегнали паром на правый берег реки, чтобы затруднить переправу белым, последние же приступили к постройке плотов. 15 (2) июня переправа из-за сильного течения не удалась. «Первый плот был пущен, нагруженный стариками, женщинами и детьми. На самой середине реки проволока, по которой передвигался смастеренный нашими руками паром, оборвалась, и плот понесло вниз по течению. Конечно, люди, бывшие на нем, погибли. Никто и не попытался помочь чем-либо несчастным…»593
Каким же было состояние людей, когда 17 (4) июня удалось раздобыть некоторое количество продовольствия. «Ели до рвоты. Одного казака пришлось силою оторвать от котла с рисовою кашею. В течение часа он принимался кушать несколько раз. Наедался до рвоты и, едва опроставшись, опять тащился к котлу. На мое замечание, что он может объесться, казак ответил:
– Лучше умереть от пищи, чем от голода»594.
20 (7) июня четверо голых казаков переплыли реку и, испугав своим видом китайскую охрану, захватили паром. Бакич с конвоем и добровольцами переправился через реку и двинулся на Шара-Сумэ. Китайцы были напуганы слухами о надвигающейся бесчисленной